Ильич

Геннадий Величкин, руководивший «Магниткой» десятилетиями, вышел из такси словно двадцатилетний.

— Побегай с ним наперегонки, — говорил Жеглов в Большом театре. Советуем не убегать от 68-летнего Величкина.

Проводя его по редакции, первый раз останавливаемся у стенда с фото гостями. Геннадий Иванович благосклонно кивает головой, заметив Моуринью рядом с фотографией Виктора Тихонова. И других знаменитостей.

К окну подходим, показывая камень на площади.

В этом месте Каплан выстрелила во Владимира Ильича.

— Да? — оживляется Геннадий Иванович.

Через мгновение повторяется ее прошлое.

Недавно путешествовал с родственниками в Санкт-Петербург. Мой дед погиб во время Великой Отечественной войны под Ленинградом. Я много лет искал его могилу, почти отчаялся. Пять лет назад в архиве Министерства обороны неожиданно появилась фамилия. В графе «Место захоронения» был прочерк — и вот чудо, крестик! Значит, нашли.

Встретившись с СКА, попросил у Ромы Ротенберга машину. Поехал в Кировск, в пятьдесят километров от Петербурга. Обратился в военкомат, сказали: да, обнаружили останки в Апраксине, перезахоронили в Кировске. Мемориал, братская могила. Людей там много, память постепенно увековечивается.

В этом году внуки решили: «Поедем прадедушку искать».
В военкомате на пальцах показали дорогу. Мемориал огромный — Синявинские высоты! Приехали, бродили-бродили. Вдруг дочка кричит: «Нашла!» Потом задумались, что еще интересного в тех краях? Поехали в Шлиссельбург, крепость Орешек.

— Невероятное место.

К собственному стыду, я об этом ничего не знал. Внучка моя образованная, всё знает: «Дедушка, тут удивительное чудо!». Отправились на лодочке.

Вы мне о Ленине рассказывали — и сразу вспомнил поездку. Там похоронили казненного Александра Ульянова. «Бомбиста», брата Ленина. После его повешения Владимир Ильич произнес: «Мы пойдем другим путем». На том острове Александр сидел в камере, ждал казни. Сколько написано о том, что Ильич любил брата, а на могилу к нему не приехал ни разу! Как все это объяснить?

Нам не удалось это пояснить, поэтому перешли к другим вопросам.

Лыжи

— Что привело в Москву?

Решил посетить сына. Игорь живёт здесь. У меня, так сказать, межсезонье! В Магнитогорске холодно, на дачу ещё не поедешь. А для горных лыж пока рано.

— Как поживает сын? Считали, что продолжает играть в Словакии.

— Нет, там завершил деятельность два года назад. Теперь три раза в неделю тренируется с друзьями, ищет работу. Вероятно, ушел из хоккея.

— Выглядите вы замечательно. Не постарели вовсе.

В шестьдесят восемь лет чувствую себя так же, как и раньше. С внуком играем в футбол – хочется бегать быстрее, но не получается. На лыжах тоже стало сложнее.

— «Подтормаживать» — фигура речи?

В самом буквальном смысле.
Когда начинаешь знакомиться с дорогой, ноги как будто немного гудят. Чувствуешь – всё, конец. В юности совсем не останавливался.

— Самая памятная трасса в жизни?

Мы были в Давосе. Вместе с семьей ездили на Кубок Шпенглера. сыну Игорю было лет двенадцать. Пошли к подъемнику. Толпа шла направо, а сын меня подтолкнул: «Может, налево? Там пусто…» Скатались — и поняли: это спуск для фристайла! Уклон резкий, бугры везде!

— Наверное, не фристайл. Фрирайд.

— Да? Возможно. В какой-то момент ребенок заныл: «Папа, поехали обратно». Еле-еле поднялись, все ругались. Наверху Игорь вдруг посмотрел на меня: «Может, еще раз прокатимся?» — «А давай!»

Не верится, что уже почти семьдесят. Вы не могли дозвониться несколько дней. Куда пропал?

— Где же, Геннадий Иванович?

Посещал Башкирию, на Юмагузинское водохранилище. Это заповедник. Там река Белая перекрыта плотиной, дорог нет. Доезжаем до последней деревни, запускаем лодки и плывем по Белой. Много воды — на моторах, мало — лодку волочим.

— Вы точно не пенсионер.

Водохранилище необыкновенное: около семидесяти километров длиной и двадцать метров глубины. На лодке по берегам можно увидеть разных животных — как лосей, так и медведей. Причалится негде, потому что вокруг отвесные скалы.

— Где ж ночевать?

Несколько полянок имеются. Местные сооружают из понтонов рыболовные домики — и свет от генератора, и нары присутствуют. Три дня в таких местах – и ты омолаживаешься! Красота не передаваемая! А рыбалка превосходная. Вот смотрите фотографии – вытащил щуку, судака…

Если вам нравятся подобные развлечения, то у вас есть собственная лодка?

— Да. РИБ.

— Это что такое?

Дно из алюминия и надувные борта. Гружу её в прицеп, еду на Toyota Prado. Всюду проезжаю. Вот, смотрите, фотография — убираю виноград в своём саду!

— В Магнитогорске растет виноград?

В саду когда-то работала чеченская девочка. Из родного дома привезла черенок винограда «изабелла» и посадила его. Черенок прижил!

Канарейкин

Сменился руководитель в «Металлурге». Ждали ли от клуба телефонного звонка?

Нет. Размышлял о том, кого выберут спортивным директором. Перебирал кандидатур. Почти уверен был в назначении Мозякина. Бирюкова даже подумать не мог.

— Почему?

В «Салавате» у него всё получалось замечательно. Зачем ничего менять? Нечасто встречается – молодой человек только закончил выступать, а уже назначили помощником главнго тренера в большой клуб.

— Вы знакомы с магнитогорской Византией. Как же могло случиться так, что всё обернулось для Бирюкова?

За Женей следили. Ещё до перехода в «Салават» звали в «Металлург», в штаб второй команды. Но зачем сейчас вспомнили о нём, не понимаю. К клубу у меня нет связей.

Вы упомянули в интервью, что после первого увольнения ожидали звонка из «Магнитки». А после второго случая всё пошло по-другому?

Да. Я полностью посвятил себя «Металлургу». Последние годы там были психологически очень трудными. Круглосуточно работал на пределе, просто до износа. Первый раз, когда меня убрали, это был удар. Казалось, что-то не успел. Второй уход принес другое ощущение — я сделал все, что мог.

— Семь раз награждали вас званием лучшего руководителя клуба, вручали приз Сыча. У вас полно сил, в этом убеждены. Почему же пять лет простояло без работы?

В хоккее много молодых талантов и руководителей. Не все молодые игроки приживаются в хоккее. Например, у «Металлурга» были две попытки: ни с Тарасовым, ни Ласьковым не получилось. Сейчас ставка на Жлобу. А он не только руководитель клуба!

— Еще и большой человек на комбинате?

На его должности — ответственность за хоккейный клуб, парк «Притяжение», базы отдыха предприятия, в том числе хозяйство в Ессентуках. Такая большая нагрузка что же это значит?

— Это заставляет задуматься. Возникает ощущение тревоги.

Это означает, что для комбината хоккей имеет большое значение, если данный человек связывает клуб с производством. Бирюкову ещё предстоит учиться, но он быстро освоит работу, ведь это способный парень.

— Вы покинули «Металлург» в 2019 году. Говорили, что вас рассматривали в «Автомобилисте», «Сочи»…

— Разговоры были. До предложений не дошло.

— А ждали?

Конечно. Амбиции! Например, после первого увольнения из «Магнитки» в «Сибирь» приглашали. Но я отказался. Не представлял себя трудящимся в другом городе.

— Еще куда звали?

— В «Салават». Странно получилось. Во время переговоров с Уфой меня из Магнитогорска позвонил Федя Канарейкин. Между нами никогда не было лёгких отношений…

— До мордобоя доходило, что уж там.

Когда я трудился в КХЛ, мы помирились с Федей. Общались, встречались. Когда его вторично назначили в «Магнитку», поздравлял его. А тут никто ничего не знал — и вдруг звонок Канарейкина: «Готовься. Скоро приедешь домой». Я изумился: «Ты что придумываешь?!» — «Я серьезно. Беседовал с Виктором Филипповичем. Чувствую, он хочет вернуть тебя в клуб…» Это декабрь 2011 года.

— Когда состоялось возвращение?

Виктор Филиппович молчал до февраля. Затем состоялся матч звезд в Риге. Приезжаю туда заместителем директора КХЛ. Даже не знал, что прилетит большая делегация «Магнитки». Рашников со всеми заместителями. Серьезная компания!

— Еще бы.

В перерывах между соревнованиями я оставался в ложе. Магнитогорцы привезли меня к себе. В этот момент всерьез задумался: может, Федя прав? Однако в Риге никаких конкретных объяснений не прозвучало. Виктор Филиппович на прощание сказал: «Я тебя в ближайшее время свяжусь, есть разговор».

22 февраля позвонили. Говорили: «Всё, достаточно, возвращайся. Начинаем работать! Считай, отправили тебя в Москву на стажировку».

— Что ответили?

— «Шеф, два года назад я сам приехал в КХЛ к Александру Медведеву и спросил, нужен ли такой кадр. Александр откликнулся, доверился мне. А теперь все брошу? Не могу! Позвоните ему, договоритесь».

Александр Иванович позвонил мне. Рассказал о беседе с Рашниковым. Спросил мое мнение. Ответил: там родина, там дом. «Если в клубе нужен человек, который разбирается во всей политике лиги и будет её развивать…» Он улыбнулся, перебил: «О, ты отлично подходишь. Всё, собирайся, езжай!»

— В чём заключались обстоятельства первого увольнения из «Металлурга»?

— Ноябрь 2009 года. Рашников звонит: «Гена, видишь, не идет у нас дело. Мне надо что-то предпринимать. Давай так. Ты остаёшься в клубе — но уже не директором, а вице-президентом. Команде не лезешь, тебе другой кабинет дадут. Все вопросы решаешь только со мной. Оклад сохраняется».

— Что же входило в обязанности вице-президента?

— Честно? Ничего не делал. Приезжал на работу, открывал кабинет, садился в кресло и… Пять месяцев ничего не делал, только зарплату получал.

— Кроссворды разгадывали?

Бывало. Ещё летало в Москву на совещания с руководством клубов. Вдруг в марте поступил звонок.

— От кого?

— От человека, близкого к Рашникову. Говорит: «Мы с руководителем обсудили. Хотим предложить тебе должность вице-мэра Магнитогорска». Говорю: «Даже думать об этом не буду». — «Ну значит согласен?» — «Нет!» — «Как так? А что скажем Виктору Филипповичу?» — «Скажите Величкин ответил — нет». — «Но почему?»

— Действительно — почему?

— Сказал: «Моему юношеству хватило комсомольской работы на комбинате. Буду больше никогда не чиновником».

— Об отказе ни секунды не пожалели?

— Совершенно верно! Работа в госсекторе мне совсем не подходит. Еще узнал через комсомол человека, который занимал должность мэра Магнитогорска. Вступать в команду ему не желал.

Неустойка

— Как вас увольняли во второй раз из клуба?

— Играли с «Барысом». Один из руководителей комбината, член правления «Металлурга», подошел ко мне: «Мы решили изменить структуру клуба. Теперь в ней нет должности вице-президента. Понимаете? Надо подписать документы».

— Об увольнении?

— А что ещё? Говорю: «У меня есть контракт, где прописана эта процедура». Слышу тишину. Продолжаю: «Может быть, у вас нет копии? Готов предоставить, у моего юриста всё хранится в сейфе».

— А дальше?

— юрист передаёт контракт. Член правления говорит: «Мы проконсультировались с руководством и приняли такое решение» — «Посмотрите на документы — всё прописано».

— Что мы прячемся за формулировками — речь о неустойке?

— То есть. Разумеется, она отличается от игровых, но все же оформлена. Просто я не получал прибыли, играя в хоккей. Теперь могу открыто рассказывать о всем — мне уже нечего скрывать.

— Одобряем ваш порыв.

— Приблизительно посчитал: за двадцать восемь лет в клубе заработал не более половины от той суммы, которую получил в «Металлурге». Например, Илья Воробьев. Возможно, в пять раз меньше. Или даже в десять.

— Вы нас поражаете.

У нас работала бригада из меня и Олега Куприянова, спортивного директора. Про зарплату мы вообще не говорили! Зарабатывали как любые сотрудники клуба. Слегка больше главного бухгалтера.

Потом Виктор Филиппович задумался и сказал: «Гена, выясни в других командах, сколько получают менеджеры. Тренеры у нас же по скромным контрактам!»

— Да бросьте.

— Вам говорю, Белоусов в «Металлурге» получал минимум.

— Это сколько, помните?

Валерий Константинович получит пятьдесят тысяч долларов по контракту.

— В месяц?

— Годовой!

— Мы сейчас с ума сойдем.

— Он и правда злился на эти цифры. В 2006-м подписали такой контракт. Белоусов вздохнул: «Так что я из «Трактора» уходил?» — «Валерий Константинович, ну… Начни!» Медленно подбирали детали.

— Сколько ж платили вам?

Моя заработная плата равнялась зарплате сталеваров или горновых на заводе. Сам я когда-то работал горным в доменном цеху.

— Долго сидели на небольших деньгах?

— Почти пятнадцать лет — с 1992-го по 2007-й. Собрали информацию о других клубах, и Рашников предоставил нам, менеджерам, хорошие контракты. Около пяти тысяч долларов в месяц. Прежде было тысяча.

— Вот вы стали выяснять зарплаты Лидеров объединений. Вас потрясла какая-то сумма?

— Меня всегда поражали зарплаты менеджеров в московском «Динамо». Там Шанцев, Стеблин, Харчук получали большие суммы. Даже над нами посмеивались. А я и в последние годы не был среди пяти самых высокооплачиваемых руководителей в КХЛ!

— Надо же.

Второе подразделение привлекало, это точно. Первое же, где заработки были вдвое выше моих, нет.

Корешковы

— Хоккеисты в «Магнитке» тоже не шиковали?

— Ситуация здесь не такая. Подумайте: 1994 год, команды Корешковых — это «Динамо» и «Металлург». Куда отправится команда из Усть-Каменогорска?

— В Москву.

Конечно. Мы как-то убеждали… Сначала хотели только Женю Корешкова младшего. С ним уже все вопросы были закрыты. Вдруг у него возражение: «Я без брата не поеду». Главный тренер Постников вздохнул: «Ладно, возьмем и Сашку в нагрузку».

— В нагрузку?!

— Именно! А потом видим: Сашка ничем не хуже. Что делали вместе — это чудо! Вот спросите меня — как удалось забрать?

— Как удалось забрать, Геннадий Иванович?

С нашим аэропортом договорились, арендовали Ан-24, снарядили в Усть-Каменогорск. Вывезли оттуда Корешковых, Соколова, Земляного… с женами, детьми, вещей куча. Привезли в Магнитогорск. Хорошей гостиницы в городе еще не было. Поселили их на базе отдыха. Несколько дней решали вопросы с профкомом, потом купили путевки в Болгарию.

— Всем?

— Да. На три недели отправили. Не деньгами «Динамо» отогнали, а именно таким подходом! Потом договорились с городскими властями, чтобы «Металлургу» выделили целый подъезд в девятиэтажном доме.

— Мощно.

Благодаря клубу подъезд отремонтировали, обставили, поставили охрану. Внизу оборудовали прачечную. Девушки могли постирать, прибрать квартиру, помыть. Всё по-семейному. «Металлург» брал вот таким отношением!

— Понимаем.

— А как мы с Корешковыми заключали договор? Просто подписывали. Лучшие, чемпионы! Приходят ко мне Геннадий Иваныч и спрашивают: «Что с новым контрактом?» Я беру бумажку: «Ребята, давайте вот столько…» — «Давайте». Пожимаем руки. На бумажке я записываю: «75 тысяч долларов».

— Каждому? В год?

— Да. Еще и бонусы. Премия за гол, премия за пас. кладу на стол бумажку. Братья спрашивают: «Геннадий Иванович, а нам экземпляр?»

— Разумно.

— Говорю: «Я вам копию сниму». Ксероксов ещё не было — прогоняю листочек через факс, отдаю. Через два месяца Женя снова приходит: «У меня выцвел контракт. Еще разок откопируйте, а?» Клочок бумаги — это был контракт. Но ни разу никого не обманули!

— О магнитогорской честности лучше всего знает вратарь Максим Михайловский. Повредился моментально, однако спустя год всё вернули полностью.

— Да, да! Кто-то еще говорил: «В «Магнитке» задержки! Раньше до двенадцати деньги приходили, а теперь только к полудню…» Вот этим мы и воспользовались.

Водопад

— Вы говорите, особых денежных средств у вас не имелось. Тогда откуда взялся водопад на территории участка?

— Какой еще водопад?!

— О том, о котором Дэйв Кинг написал в книге: на участке у Величкина даже не фонтан, а водопад.

При строительстве дома понадобилась система полива. Нужно было соорудить накопительный бак для откачки воды из земли. Но я решил иначе: зачем бак? Не эстетично! Лучше выкопать котлован и сделать декоративное озеро, метров четыре на полтора.

— Не озеро — лужа.

Смотри, бетон обложен металлом, камнями. Все придумал сам с таджикскими строителями. Назвали это «пещера». Установили насосы. Если вода стоит — начинает цвести. Ходят водоросли. Всё думал: как с ними бороться? Химией не зальешь!

Ввели агрегат для очистки поливных прудов. Вода проходит через фильтры и специальную лампу. Сине-зеленая водоросль от этого погибает. Можно было бы установить его вниз, но я подумал: зачем? Лучше наверху, на пещеру! Чтобы вода струилась по камням.

— Рассказывали ли Вы царю все эти подробности так же, как и нам?

В последний межсезонный период у меня была традиция проводить собрание. Звал всех тренеров, помощников, врачей и администраторов в свой дом.

— В то самое имение?

— Да, «имение». Площадью двенадцать соток! Лето, жара, барбекюшница стоит. Сам её построил. Готовил плов, шашлык. Пиво пили, смеялись, вспоминали. Все тренеры там побывали, и иностранцы: Сикора, Кинг, Морис, Кинэн, Яндач…

— Вас еще гости соперничающих команд встречали на Мемориале Ромазана. Вдова директора комбината, того самого Ромазана, перед нами поцеловала Кинга в губы прямо на кладбище, у могилы мужа.

— Похоронили мы недавно Евгению Яковлевне. Хорошая была старушка. Сбирали инструкторов, увозили в заведение. На озеро Банное, в Абзаково…

Все присутствовали на посиделках, кроме Билялетдинова. Считал, что его обманут.

Билялетдинов бывал здесь. Быков с Захаркиным тоже приезжали. Кого-то еще присылали помогать. Катались на катерах, ели шашлык. Было здорово, поверьте!

— После вас загнулась банкетная программа?

Признали это ошибкой. Кинг присутствовал, все ему было по душе. Но затем в книге обнаруживаю: у Величкина такой шик, водопад возле виллы… Фу на него! Рассказчик неправдоподобный!

Яндач

— Во время игры предложили расторгнуть договор. Что происходило после этого?

Мне сообщают: «С начальником всё согласовано». Я отвечаю: «Может быть, начальник не помнит? Или у него нет копий контракта? Вот, отдайте, пусть посмотрит». Завтра в 8.00 звонок: «Приезжай!». Еду в управление и подписываю соглашение. То, которое предложили.

— В соответствии с контрактом?

— Нет. Дали меньше. Но я все подписал.

— Почему?

Стал смущаться по отношению к самому себе. За свою жизнь ни разу ничего не просил, а сейчас вот такое…

— Сколько было зарплат?

— За три месяца.

— А в контракте какая была неустойка?

— Абсолютно другие цифры. Договор заключал я не с клубом, а как топ-менеджер ММК. Поставили меня на уровень руководителей. Но…

— Так почему с вами распрощались?

— Думаю, Виктор Филиппович понял, что я уставший. Самому этому говорил: «Сезон доработаю, постараюсь принести вам Кубок Гагарина — и с чистой совестью отправлюсь на отдых».

Возникает множество вопросов: почему не доиграли чемпионат до конца? И почему увольнение произошло посреди матча? Неужели Виктор Филиппович не подошел, чтобы попрощаться с рукопожатием?

— Да что вы говорите? Человек принял решение, значит так и будет.

— Это октябрь. Все только начиналось.

В том году допустил серьезную ошибку, понимал это сам. С Яндачем уже прошел сезон, и мне заявили — в 2020-м будет потолок, нужно подготовиться. Медленно приводить состав к норме. Зарплаты большие, команда звездная.

— Для «Металлурга» потолок — катастрофа?

Наоборот! Я это приветствовал. Руководитель указал сумму, которую предоставит: «Вот максимум, больше ни рубля». Я начал подсчитывать, кого можем взять. Подготовил три варианта. На три суммы, но все — рабочие. С учетом нашей молодежной команды и ребят, которые отдаваны в аренду. Вы напомните, я расскажу, как меня застали на скрытой аренде и присудили штраф.

— Обязательно. Так что с тремя вариантами?

— Иду к Виктору Филипповичу. Потом Яндач встречает меня. Показывает бумаги: «Твоя задача — работать с командой, моя задача — команду собрать». Пролистывает, морщится: «Нет, так не будем работать». — «А как будем?» — «Вот!». Достаёт свой список: «Мне нужны эти».

— Сильно.

— Я смеюсь: «Йозеф, ты шутишь?» — «Не шучу!» — «Нам же обозначили потолок. Как я тебе их привезу?» Тут из его уст вышли слова, после которых я едва не свалился на пол.

— Это что же вас способно усадить на пол?

— «Я сегодня до полночи разговаривал с Рашниковым — и убедил его!» Как оказалось, начальник спросил Яндача: «Гарантируешь, что выиграем Кубок Гагарина?» — «Если Геннадий соберет этих хоккеистов — гарантирую!» Сезон начинается, три игры — и Яндача нет. Еще семь — нет меня тоже.

— Хотелось бы всё переиграть — что тогда бы сделали в это время между сезонами?

— Был бы Яндач зимой уволен, всё решилось бы. Сходил бы к начальнику и убедил его, что с чехом сотрудничество нам вредит. Главным оставался бы Витя Козлов. Начались бы активные кадровые перестановки в сторону молодых специалистов.

— Сами работали бы в «Металлурге» до сих пор?

— Не исключено!

— Как же Яндач пробился к Рашникову?

Я считаю, что Виктор Филиппович не звонил ему лично. Возможно, Яндач позвонил и попросил поговорить.

Прокол

Общались ли вы с Рашниковым после своего ухода?

Мы поддерживаем связь, общаемся письменно и по телефону. Меня пригласили на праздник Metallurgists’ Day и на торжество в честь команды этой весной. В прошлом октябре Виктору Филипповичу исполнилось 75 лет — я был на праздновании.

— Отставка не повлияла на отношения?

— Нет. Это человек крупный, сильный, мудрый. Способ разрешения вопросов с подчинёнными не интересует меня. На комбинате и в клубе Рашников проводит жёсткую политику. Если всё получается — значит, действует правильно.

Думаете, он поступал справедливо, выставив вас за дверь?

— Может, и прав.

— Мы поражены.

Я не выполнил то, что должен был сделать. Обратился к Яндачу за советом. У меня еще неприятности с нападающим случились. Челябинский парень, в «Ладе» играл, потом к нам из «Авангарда» перешел. Как же фамилия-то…

— Зернов?

— Да! Денис Зернов!

— Что за прокол?

— Всю летнюю перемену трудился по Зернову. Сам парень мечтает в Магнитогорск попасть. Тут звонит Володя Кречин, генеральный менеджер «Лады»: «Иваныч, нужно бы переход Зернова оплатить». А про ту ситуацию с «Ладой» помните?

— Не очень.

Ее могут отстранить от игры в КХЛ. Это радикально изменит условия трансфера.

— Можно забрать Зернова так?

— Да. Я все это понимаю, и Кречин тоже. Отвечаю: «Володя, давай немного подождем». С коллегами поговорил, чтобы к Зернову не лезли. У «Металлурга» всё на мази. Что нам спорить?

В Москве в это время юбилей Фетисова, Рашников там. Большие руководители лиги подтверждают ему — Зернов ваш. Говорят: «Лада» сейчас уходит, другие клубы на Дениса не претендуют. Шеф звонит: по Зернову мне пообещали — вопрос решен.

Конечно, я отказываюсь платить «Ладе». Внезапно делает это «Авангард», давая 20 или 30 миллионов. Я бы без проблем выложил столько же и потом вернул через переход. Это пустяк! Сумма, которую заплатил «Авангард», не имела никакого значения.

— А что имело?

Успешная подача заявки в КХЛ важна, первым делом нужно это сделать. 1 мая в полночь необходимо отправить. Отправляем заявку — компьютер не принимает! За несколько минут до нужного времени не принимает, за три минуты не принимает, за одну минуту не принимает. Я сижу с юристом возле экрана. Ноль часов. О! Заявка прошла.

— «Ну и?» — как выражаются в футболе.

— По приезде в офис утром юрист сообщает: «Опубликовали переходы. Зернов в Омске». — «Что? как?» Сначала начинаем разбираться, потом мне отвечают: «Авангард» ранее подал заявку». На несколько минут!

— Вы верите в такое?

Нет, конечно. Исключено! Просто «Авангард» — это «Газпромнефть». Понимаете? Смогли выкрутить ситуацию. Я подал в арбитраж, но на заседание не пустили, оно прошло без меня. Однако там были агенты игрока, которые также выступали за переход Зернова в «Металлург».

— Чем закончилось?

Зернов не подписывал никаких договоров с «Авангардом» до начала сборов. Попытались оспорить все в Верховном суде, Торгово-промышленной палате… Подготовили документы — и слышим: «Нужна описательная часть решения суда». Арбитраж ее не выдает. «Не готово, не готово, не готово…»

— Выиграть было нереально?

Профессионалы утверждали — есть возможность. Но ситуация затягивалась. Зернов звонит: «Встречи «Авангарда» начинаются завтра. Сейчас вы либо одержите победу, либо проиграете. А мне что делать?» Я отвечаю: «Езжай в Омск и всё подпиши».

— Нам важно ваше мнение, Геннадий Иванович. Проблема с Зерновым уже обсуждена?

— Да, так и сказал: «Ты виноват, что Омск отобрал парня. Не довел дело до конца».

— Уверены?

— Конечно! Надо было сразу урегулировать дело с «Ладой», оформив всё как переход по ходу контракта. Перечислить эти мелочи, которые потом вернули бы, передав другого игрока в другое место. В принципе, ничего не потеряли бы!

Кречин предупреждал, что в случае неплатежа отправит Зернова в Омск.

— Зачем Володе со мной разговаривать? Ему от этого невыгодно. Своей работой руководил. Сам себя не прокормил бы, а команду содержал. Команда находилась в трудном положении. Он всё делал верно.

— Так что решил арбитраж?

— После того, как Зернов подписал контракт с «Авангардом», сообщили о каком-то решении, но это нас уже не интересовало, и я не стал разбираться.

Меня разъедали злость и обида. Президентом «Авангарда» был Сушинский. Я с ним серьезно поговорил. Позже понял, что он ни при чем. Судьбу Зернова решали другие люди, а Макса просто поставили перед фактом: «Парень переезжает в Омск. Всё».

Суд

С судебными делами «Металлурга» во время вашего руководства что-то шло не так. Вспомним забавный процесс с «Питтсбургом» по поводу Малкина.

— Что комичного?

Из «Питтсбурга» приехали превосходные юристы, а из «Металлурга» – некто русскоязычный. В зале раздался смех, а собрание продлилось семь минут.

Адвокат Александр Беркович приехал не из Магнитогорска, а из США. Русский язык у него родной, он эмигрант второго поколения. Ярославские ребята посоветовали его мне. Сделал хорошую работу по судебным делам с Северной Америкой. Все запрошенные документы мы ему отправили. Суд длился действительно несколько минут. Главный аргумент был…

— Очень любопытно.

Судья, чернокожая женщина, говорит: «У меня два довода. Первый — в России нет профсоюза игроков, защитить права Малкина некому».

— Какая-то чушь.

— О чем речь. Второй аргумент еще интереснее! Достает вырезки из интервью Третьяка. «Спорт-Экспресс» опубликовал его слова: «Мы все понимаем, жалко, но не в силах воспротивиться отъезду наших молодых ребят в Америку». Судья подчеркнула эти слова и заключила: раз президент Федерации хоккея России говорит, что ничего не может, а профсоюза нет — какие у вас вопросы?

— Яркая история.

Мы разбирались не с Малкиным, а с «Питтсбургом». Требование было скромное: миллион долларов. Оплати — и пусть Женя выступает! Готовы были отчитаться клубу за каждый потраченный рубль. Планировали вложить средства в детскую школу, вырастить ещё двух-трех Малкиных. Вот как красиво всё преподносили.

Руководители «Питтсбурга» не пожалели средств, чтобы заполучить Малкина, организовав даже операцию с четырьмя телохранителями из доставкой их во Финляндию. А теперь жалеют миллион?

— Да.

— Почему?

— А из принципа: «Вы кто такие, чтобы мы вам платили? Не будем!» Швыряли подачку в ИИХФ — 250 тысяч долларов. Вот и пользуйтесь, живите на это. Вам хватит.

— Что за 250 тысяч?

За каждого уезжающего из Европы игрока лига получает 250 тысяч долларов, которые потом распределяют между клубами. России также предложили подписать это соглашение, но отказались. Международная федерация хоккея постоянно недовольна: почему Россия такая непослушная? Все подписали — чехи, словаки, немцы, французы. Зарабатывали немного и изображали довольство.

Малкин

Что думаете о бегстве Малкина?

Мы всегда руководствовались принципом: «Вытянемся в нитку — не подведем «Магнитку». Цель была выиграть чемпионат. Для этого требовалось сохранить Малкина хотя бы на сезон. Ему уже в двадцать лет удавалось творить чудеса, и мы с ним долго разговаривали, предлагая превосходные условия.

— Три миллиона долларов в год. Чистыми.

— Да. В НХЛ по контракту новичок заработал бы тогда миллион. Ну, максимум полтора — с учетом бонусов. Грязными! Мне показалось, Евгений в какой-то момент заколебался. Увы, это была иллюзия.

Контракт был подписан в три часа ночи. Мама, измученная переговорами, попросила сына подписать документ. После этого вы не ожидали обмана?

С одной стороны, существовала уверенность в разрешении вопроса. С другой — чувство беспокойства. Утром Женя отправил мне сообщение: «Вы уничтожили мою мечту».

Впоследствии выяснилось, что в «Питтсбурге» ему внушили: «Какая «Магнитка»? Тебе нужно стать первым в мире! Если сейчас не приедешь, упустишь возможность побить рекорд Гретцки по количеству заброшенных шайб и набранных очков». Так и Женька отправился через океан.

Рашников велел сделать все по своему усмотрению, кроме как лишить жизни Малкина.

— Нет. Но это подразумевалось. Руководитель лично участвовал в переговорах. Женя находился с родителями и Ушаковым, своим представителем. Вставали, выходили из кабинета, возвращались, снова что-то обсуждали между собой. Так — несколько раз.

— А вы?

— Сидели, ждали. Наконец заходят: «Ну, наверное, всё. Давайте подписывать». — «Давайте!» Вдруг пауза — и чей-то голос: «Может, завтра? А то уже поздно». Нет-нет, отвечаю. Никаких завтрашних дней. Наталья, мама Жени, говорит: «Тогда поехали к нам, хоть ужином вас накормлю». Мы с Куприяновым прыгаем в машину — и домой к Малкиным. А кто-то потом написал, будто я Женю приковал наручниками к батарее. Да мы с него пылинки сдували, выполняли любые капризы!

— Например?

В начале сезона ко мне обратился Женя с просьбой о выдаче аванса. Зарплата у него тогда была не такой большой, как позже. Сказал, что родители хотят купить дом, но не хватает около двух миллионов рублей. Подсчитал, что заработает их к концу чемпионата, и спросил, можно ли получить сейчас.

— Пошли навстречу?

Женя предложил играть весь сезон без оплаты, но бухгалтерия отклонила предложение, заявив, что оно незаконно. В итоге ему назначили символический оклад — примерно десять тысяч рублей, а остальную сумму перечислили как аванс.

Кто из игроков в хоккей знал о решении Малкина уйти?

Его самые близкие друзья — Варламов, которому Женя отдал сим-карту, и Атюшов. Когда в Хельсинки мы сели в автобус и обнаружили, что нет Малкина, переволновались. Начали ему звонить по мобильному. Ребята же удивительно спокойно себя вели. Думаю, Кинг тоже все знал. Хорошо помню, как он с хитрой улыбкой смотрел на эту суету и с трудом сдерживал смех.

Говорили, что Малкин считал Кинга своим врагом из-за того, что последний в прошлом сезоне едва не вывел его из строя.

Впервые слышу про это. Жена Марека имела повод обидеться на Сикору. Марек, увидев его на льду, сразу понял величину таланта и воскликнул: «Из него получится отличный игрок!». Но потом неожиданно отправил в фарм-клуб как воспитательную меру, чтобы не зазнался.

— И что?

Вторая команда состояла из взрослых ребят. Малкин сцепился с одним из них. Рассерженный, решил отомстить — выполнить силовой прием. В ответ тот уклонился, а Женя на большой скорости врезался головой в борт. На несколько секунд потерял сознание, язык запал…

— Какой ужас.

К счастью, врачи быстро отреагировали. Вышли на лёд и вернули Жене сознание. Больше он за фарм не играл. Но на Сикору мог разозлиться. Гончар даже чуть клюшкой по голове ему не ударил.

— Гончар? Сикоре?!

— Ну да. Я сам в шоке был. Вроде оба спокойные, интеллигентные. Когда во время матча Марек вдруг начал на кого-то орать, Серега замахнулся клюшкой и крикнул: «Заткнись!». Все были в шоке.

Кулемин

Вы хотели вспомнить о случае с неявной сдачей в аренду?

Меня лига наказала штрафом в три миллиона рублей. С ситуацией не всё чисто. «Адмирал» попросил хоккеиста, который у нас мало играл. Отвечаю: его просто так отдать нельзя! Скрытая аренда запрещена, поэтому заключим договор о переходе. Джентльменское соглашение: сразу оформляем и второй договор о переходе — на следующий сезон обратно в «Металлург». Товар идет бесплатно к вам, а к нам – бесплатно.

— Что такого?

С компетентным юристом возможно было бы доказать отсутствие тайной аренды. Однако никто не решился это выяснить.

— Где теперь будет играть хоккеист?

— Фамилии его даже вспомнить не могу. Потом ничего особенного не показал. Сезон заканчивается, должен к нам вернуться. А «Металлургу» не нужен! Звоню руководителю «Адмирала»: «Разорви второе соглашение, которое подписывали. Пусть парень остаётся у вас». А мне в ответ: «Нам он тоже не нужен». Представляете?

— С трудом, но представляем.

— Говорит: забери его обратно, рассчитайся, заплати штраф. Я начинаю возмущаться. Тогда человек из «Адмирала» берёт второй контракт, запечатывает и отправляет в КХЛ!

— Сильный ход.

— Так вот и «джентльменское соглашение». Лига отвечает мгновенно: да, скрытая аренда! Штраф Величкину.

— Выплачивали три миллиона сами? Или клуб?

Мне изъяли деньги или что-то из клуба.

— Кто же этот человек из Владивостока таким образом поступил?

Даже фамилия не сохранилась в памяти. Обычно я хорошо помню имени правильных людей. Знаю хороших руководителей всех, начиная с девяностых. Но это имя почему-то забыл.

— Геннадий Иванович, по вопросам, требующим точной информации, лучше обратиться к вам, чем полагаться на слухи.

— Задавайте любые вопросы. У меня больше нет ничего для страха.

Блогер представил пять самых неудачных контрактов по его мнению. Ваше мнение о данном списке?

— Давайте.

Первым стал Николай Кулемин, заработавший 160 миллионов. Вернувшись после 30 лет, он склонен к травмам, но получил контракт, равный по стоимости контрактам Мозякина.

— О-ой… Кулемин — наш парень, магнитогорский. Вы же понимаете?

— Это единственное, что мы понимаем в той истории.

С Кулеминым беседовали долго. Я не рискнул подписывать. Согласились так: прилетю в Москву, когда там будет Рашников. Беру Юру Николаева, агента Кулемина, вместе пойдем к Филипповичу. Блогер, который писал — это ему известно? Нет!

— Зато теперь знаем мы.

В офисе по адресу Малая Якиманка трое обсуждали. Последнее слово оставалось за Рашниковым. Сторона Кулемина по деньгам не сдвигалась. Говорили: «На такую сумму вы нигде не подпишетесь!».

— С чего вообще она возникла?

Агент настаивал, что лишь за такую сумму Кулемин согласен покинуть Канаду, на всё остальное ему плевать.

— В НХЛ мог найти клуб?

— Да, примерно такую сумму ему бы и выплатили. Правда, там налоги значительно выше. Хотя по-видимому, он и по магнитогорскому контракту должен был уплачивать налоги в Канаде, у Коли вид на жительство. Если память не подводит.

— Слышали, что через некоторое время в Магнитогорске Кулемини снизили зарплату?

— Почему?! Я и понизил!

— Это история без всякой логики.

— Да почему же? Мы завершили сезон. У Коли не всё получилось. Я позвонил агенту: «Мое предложение — привести контракт Кулемина в соответствие». — «Ты умалишь?» — «Если нет — будем что-то думать…» Какой, вы говорите, был первый контракт Кулемина? 160 миллионов?

— Совершенно верно, 160.

— А второй — девяносто. Сам Колю вызвал: «С твоим агентом говорить бесполезно. Он тебе ничего не донесёт». Вообще, зря Николаеву звонил. Надо было сразу с Колей разговаривать.

— Ну и как сложился разговор?

— Николай, дорогой приятель, мы не можем дойти до потолка. Сознаю, что выгляжу глупо перед тобой, но я умоляю тебя. Ты не погибнешь без этих денег. Зарабатывай по-другому, всю сумму переведем в бонусы. У тебя будет стимул — забивай, отдавай… — «Подумаю».

— Долго думал?

— Примерно месяц. Затем телефонный разговор: «Согласен, остаюсь». Проработал еще год.

— Что делали бы, если б Кулемин не согласился?

— Что ж, это неприятно. Но ведь лето, потери не такие уж большие. Если же расторгнуть в сезон, то это серьезно. Здесь же всего 20 процентов от контракта. Так что отдадим ему 35 миллионов.

Не смог ли бонусами вернуть себе старые показатели?

— Нет, конечно. О чём вы говорите… Остальные члены вашего списка?

Ларионов

— Виктор Антипин обладает состоянием в 125 миллионов рублей. Несмотря на перенесенные травмы, его боевые достижения остались в истории.

Можно всё предугадать? Это же риск, азарт!

— Сильнейший аргумент.

Витя получал предложение от «Ак Барса» с той же суммой. У нас не осталось другого выбора, кроме как догнать по окладу. Необходимо было сохранить Антипина!

— Так хотелось?

Вы помните, что он делал с Крисом Ли, прежде чем уехать в Америку? Там год отыграл, получил травму в «Баффало». Провели его через лучших врачей — сказали: «Это не та травма, которая помешает играть». Но с ним случилось что-то другое. Не дело в травме.

— А в чем?

— Что-то психологическое с ним случилось. Он словно себя потерял. Нужно было остаться в Магнитогорске, не требовать большего контракта. Работать и работать. Думаю, Виктор играл бы на самом высоком уровне до сих пор.

— Третье имя — Андрей Локтионов заработал 95 миллионов рублей. Первым в истории спортсмен превысил показатель 30 очков за сезон, получив вслед за этим контракт на сумму сто миллионов.

— Ха-ха!

— Что смешного, Геннадий Иванович?

Здесь мы снова возвращаемся к Яндачу. Его безграничному желанию получить Локтионова: «Пожалуйста, создай Локтионова, без него нет жизни…» Первый хоккеист в списке чешского тренера. И даже Виктор Козлов поддерживал: «Нам нужен Локоть. Будет первым центром. Он как Коварж, просто копия!»

— Кстати! Кто был вторым в списке Яндача?

Кемппайнен, центральный нападающий финско-шведской связки «Салавата». Триумвират фантазий!

— Что ж не взяли?

У нас были деньги за него. Он уходил из «Салавата», поскольку там не доплатили по контракту. Мы предлагали столько же, сколько получал в Уфе. Каждый день от его агента Парашкина слышал: «Да, да, да»… Вроде всё согласовано, завтра подписываем. Вдруг утром новость: Кемппайнен — в СКА.

— Чем перебили?

— Спрашиваю: «Неужели денег дали больше?» — «Даже меньше». — «Так в чем дело?» — «Рядом с домом. Может из Питера на машине ездить». Деньги, отложенные на финна, у нас освободились. Надо подписывать Локтионова. Как это сделать?

— В чем проблема?

Из Ярославля никогда не уходил ни один хороший игрок. Юрий Яковлев — настоящий чемпион, как раз во этом плане. Сам он брал себе любого игрока, кого хотел. Уникальный человек. Попробуйте взять интервью с ним, но вряд ли согласится.

— Да, тяжелый в этом смысле.

После трагедии он замкнулся и исчез из поля зрения. Раньше был очень активным, руководил всеми нашими комиссиями. После случившегося ушёл в подполье.

— Но Локтионова-то вы забрали?

— Только из-за того, что Андрей обрел полную свободу действий. Договор с «Локомотивом» завершился. Понял — есть шанс! Кстати, знаете, кто его представлял?

— Кто?

Ларионов. С Игорем началась работа. Длительное время, нелегкое по финансам. Локтионов из Воскресенска. Парень непростой, молчаливый. Все в себе. Чем больше я на него как хоккеиста смотрел, тем больше мне нравился.

— В самом деле сравним с Коваржем?

Коварж был тогда непосредственно перед нами. Движение напоминает ход по пятаку; здесь действует аналогично. Обратите внимание: и сегодня Локтионов в «Спартаке» один из ведущих игроков.

Разговор с агентом Ларионовым был неожиданно трудный, ведь казалось, что общаться с ним всегда было удовольствием.

Во время разговоров с Ларионовым случилось любопытное. Неожиданно
говорит: «Иваныч, помнишь, много лет назад ты задавал мне вопрос, хочу ли стать тренером?» Действительно, я его спрашивал. Игорь ещё играл.

— Что вдруг вспомнилось?

— Готов, говорит. Агентской работой занимается. Думаю: ой-ой!

— У вас как раз Яндач «подвис»?

— Вскоре. Говорю: «Прекрасно! Яндача у нас на короткий срок. Его продлить невозможно ни в коем случае. Правда, Виктору Козлову обещали, что он станет его преемником…»

— Вот у вас стратегическое мышление.

— Добавлю: на уровне джентльменских договоренностей могу сказать: один из тренеров «Магнитки» — ты. Чтобы не быть голословным, не упускать момент, поступаем так: беру тебя в систему клуба. Завтра пойду к шефу и всё объясню. Идти в мои помощники для тебя несолидно. Оформим советником Рашникова. Приедешь в Магнитогорск, познакомишься с командой, покрутишься рядом. Что-то подскажешь по формированию состава. Надо тебе уехать — пожалуйста, работаешь удаленно. Сделаем вменяемый оклад…

— Что ж история не получила продолжения?

Уволив Яндача, Виктор Филиппович решил назначить Ильи Воробьева.

— Про Ларионова вы шефу говорили?

— Говорил. Отмахнулся: «Да ну, он никогда не работал тренером. Пока рано!» До этого предложение стать свадебным генералом принял не сам Ларионов. Сказал: «Спасибо, интересно. Может, когда-нибудь созрею» — и на этом всё.

— Вы после этого всерьёз рассчитывали назначить Ларионова главным тренером?

— Конечно. Рашников вызвал меня: «Всё, заменим Яндача. Пока пусть Козлов руководит. Какие варианты на будущее?» — «Ларионов!», — ответило мне. В ответ услышал: «Да ты что? Он никогда на мостике не стоял. Сразу из пламени в полынью? Ладно бы перед сезоном… Нет! Второй вариант?» — «Вы сами говорили — можно вернуть Воробьева». — «Я тоже так думаю!» Тут же связались с Ильёй — он приехал.

Зарплаты

— Зачем 38-летнему Мозякину вы дали контракт на 180 миллионов?

— Мы ж чемпионат выиграли!

— Мозякин еще стоил таких денег?

Конечно! Помните игру трио Мозякин — Коварж — Зарипов? Сергей же выдвинул предложение в размере 180 миллионов.

При Ласькове через год Мозякину выплатили вчетверо меньше зарплаты. Мозякин согласился на 50 миллионов рублей.

Значит, удалось убедить его так же, как я убедил Кулемина. Мозякин оказался правильным человеком. Представьте себя на моём месте. Мы выиграли Кубок Гагарина, лучший игрок — это Мозякин. У него заканчивается контракт, с агентом называют сумму — те самые 180. Я к Виктору Филипповичу, тот спрашивает: «Что думаешь?» — «Сергея отпускать нельзя, а вы уж решайте». — «Подписываем!»

— Мозякину было куда уходить?

— Уфа вряд ли справится. Казань и Ярославль — запросто. Но сказали нам жестко: «180!» — «Может, чуть снизите?» — «Нет, 180». Так говорил агент Паремузов. Это рынок! Не хочешь? Не бери.

— Осталась одна фамилия из списка. Подписали белоруса Буйницкого, сто миллионов на три года.

— С многими агентами работал. Как же говорили? А-а! «Это будущий Капризов, парень один в один!» Казионов-старший, агент Буйницкого, привозил нарезку игр, смотрели статистику. Вытащить парня из Минска было непросто.

— Да ладно.

Игрока желали видеть в своих составах другие клубы, например, «Ак Барс». Сам игрок не стремился покинуть родной город из-за отца, получившего инвалидность. Дима трепетно заботился о нём, переживая за то, как отец справится без него.

Добрый парнишка, скромный, не избалованный. Таких надежд не ожидал! Когда подписали его, я был уверен – для «Металлурга» удачная сделка. Кто же знал, что Буйницкий травмирует колено и в 27 лет с хоккеем закончит.

— Ох.

— С нарезками его матчей ознакомился не только я, но и наш тренерский штаб. Никто меня не отговаривал, а наоборот, твердили: «Парень в порядке, перспективный». Прежде чем подписать кого-то, всегда советовался с главным тренером. Единственное исключение — Белоусов.

— Вот как?

Мы с Куприяновым осуществляли подбор состава, а Константиныч лишь в день возвращения из отпуска спрашивал: «Ну, покажите, кто у нас в команде…» В составлении команды его не интересовало, кого оставляем, кого приглашаем. Селекцию он целиком нам предоставил.

— Невероятно.

Благодаря Белоусову команда приобрела лишь одного хоккеиста – Гусманова. В межсезонье с Куприяновым были в Челябинске на переговорах, затем зашли к Константинычу домой. Тот обрадовался: «О, заходите! Жена пельмени сварила. А я звонка от Равы жду». Указал на стационарный телефон. Мобильных-то еще не было. Я сначала не понял: «Что за Рава?» — «Гусманов. Он сейчас в Чехии».

— Позвонил?

— Да. Поскорей условились, и Гусманов произнёс: «Согласен. Завтра улечу». А Буйницкий — какую цифру вы привели?

— 100 миллионов на три года.

— 40-30-30 считалось средним контрактом. Сейчас это был бы удивительный контракт, а тогда ребята получали по 100, 120 в год. 95 вообще была нормой. Первое звено и половина второго — оклады 85-95!

— Во времена-то были.

Неbelievable! Сегодняшний день просто удивительный. Зарплатные ведомости – по два с половиной миллиарда. В каждом клубе одинаково: в первом, втором, третьем. Назвать не буду, где именно.

— Да понятно, что в вашем было именно так.

— Говорят, Величкин в «Магнитке» деньгами заваливал. А откуда у него деньги? Я как хоккеист зарабатывал, торговался, понижал. С агентом нашли середину — идёшь к шефу. Садишься напротив, слышишь: «Доказывай, защищай!». Объясняю — этот нужен, потому что тренер по нему с ума сходит. А тот — по другой причине. И так далее. Бывало, шеф говорил: «Нет, не берем. Нового ищи!».

Гандлер

В интервью Буйницкий рассказал о том, что в клубе его тестировали с помощью полиграфа.

— К тому моменту меня уже уволили! Блогеры писали, будто Величкин получал взятки. Но я сам свои деньги вкладывал!

— Куда, простите?

— Прилетают Гостям нужно встретить, принять, сводить в ресторан. У меня была корпоративная карта на представительские расходы. В конце года бухгалтер сказал: «Геннадий Иваныч, по ней у вас никаких трат. Это не ошибка? Вы не пользовались?» Отвечаю: не пользовался! В Москве разные встречи, переговоры. Приезжает… Игрок с родителями: «Вы ели?» — «Нет». Ведет в ресторан. Достает свою карту.

Потом некоторые блогеры пишут: «Взял деньги у Буйницкого!». Разве это не глупости? Поймали за мошенничество не меня, а моего преемника Тарасова. Он шесть лет провел в заключении.

— Сейчас поговорим на эту тему.

— Вы же знаете Марка Гандлера?

— Знаменитый агент. Кто ж не знает.

Из-за политической ситуации сейчас он не приезжает в Россию. Раньше практически все наши работали с ним. На чемпионатах мира руководители клубов собирались вместе, общались. Гандлер всегда был рядом. Последний раз я сотрудничал с ним по Каменеву. Марк увозил его в НХЛ из «Магнитки».

— Хотели вернуть?

— Множество лет я прилагал усилия. Но всё сталкивалось с одним вопросом. У Каменева постоянно происходят травмы. Каждый год мы находимся на грани: будет ли сезон, или нет? Последний раз говорили об этом в 2018 году. До моего увольнения…

«Мы с американскими агентами собирались, русские тоже были. Группой обсуждали руководителей клубов. Интересно, что про тебя сказали?» — «Очень!» — «Кристально чистый менеджер». Никому об этом не рассказывал. Хочешь перезвонить сейчас Марку? Он подтвердит!

— Нет нужды, Геннадий Иванович. Веруем. Как завершилась история с проверкой Буйницкого на детекторе лжи?

— Ничем. Посадок нет, грязи нет. Говорю этим блогерам: вы обнаглели? Хоть понимаете, что пишете? Как я могу взять откат, если сам игрока уговариваю, затаскиваю в клуб? Вы что, думаете, все в очереди ко мне стоят? Наоборот! Как я в Магнитогорск тянул лопоухого канадца, который сейчас в московском «Динамо»?

— О’Делла?

— Да. Он выступал в «Сочи». Я связался с его агентом. Тот говорит: «У Эрика жена согласилась на Сочи, потому что там красиво, тепло, а главное, для ребенка есть английская школа. Так что о Магнитогорске нет смысла даже разговаривать». Но начинаем спорить!

— Ваша инициатива?

Тренеры сказали мне: «Давай О’Делла!». Я начал работу. Подключил переводчика, поговорил с самим Эриком. Объяснил так: «Предлагаем тебе хороший контракт, больше, чем в «Сочи». Что касается семьи — привозишь ее в Москву, где снимаем квартиру рядом со школой и американским посольством. Мотаемся сюда часто, вон сколько здесь команд. Как прилетаем — день и ночь проводишь с семьей. Ну и в выходные покупаем тебе билеты в Москву. Два часа — и ты на месте. В чем проблема?»

— Уговорили?

— Агент позже сообщил мне: Эрик согласился. Но попросил, чтобы в Москве ничего не снималось, и предложил жене с детьми остаться в Америке. Сам прилетит.

— Все подписал?

— Да!

Схема

— Вас тоже на полиграфе проверяли?

— А меня почему? Не может быть, чтобы после Тарасова в клубе происходили всякие хитрости.

— Схемы были яркие?

Новичок в команде подписывает соглашение, с него сразу снимают тридцать процентов от дохода. Через сто восемьдесят три дня процент уменьшается до тринадцати. Ранее удержанное возвращается, проводится пересчёт. В курсе этого?

— Нет.

— Игроки тоже не знали!

— Зато осведомлен был Тарасов?

— Да уж. Считает: зачем нам их отдавать? Возвращённые средства вынимал, подписывался за игроков в хоккей.

— Себе в карман?

— А куда же?

— Вы с ним соприкоснулись?

Меня вернули на работу в клуб — Тарасов еще был директором. Я должен был стать вице-президентом. Через неделю он подал заявление и ушел. Позже его нашли и посадили. А это место занял Максим Грицай. Умный, прекрасный финансист. К нам раз в месяц приезжала служба экономической безопасности комбината.

— Это после Тарасова контролировали уже вас?

В бухгалтерию заходили, изъяли документы. Провели фактически аудит. Беседовали со мной, изучали каждый контракт хоккеистов. Потом уволили — и «доброжелатели» начали писать ахинею: «Величкин такие деньги вбухивал — еще там брал, здесь собирал…».

— Обидно?

— Так болит! Невыносимо! Либо Кинг написал, что у меня на участке водопад. Говорю: «Посетите мой дом, поглядите!» После этого рассказа люди начали приходить.

— Кто?

— В поселке проживают вместе с мною топ-менеджеры ММК и представители службы безопасности комбината. Однажды жена предложила: «Пригласим их к себе в гости, пусть побывают у нас. Может, прочитанное ими не совсем верно».

Я сделал шашлык, все пришли. Затем Рашников спросил одного из присутствующих: «Ну, как там? Рассказывай!». — «Виктор Филиппович, всё хорошо, ничего интересного…»

— Дворец не обнаружен?

— Все просто и бюджетно.

Рашников

— Вы же с Рашниковым когда-то были на «ты»?

В прошлом оба работали на комбинате: он был начальником производственного отдела, а я в его подчинении руководил бюро тонкого листа. Его звали Виктором, меня — Геннадием. Когда Рашников возглавил ММК, нам перешли на имя-отчество. За эти годы из него сделал конфетку.

— Прямо конфетку?

Сейчас это одно из лучших металлургических предприятий мира, одно из самых чистых и оснащенных с фантастической производительностью. В середине 90-х комбинат был совсем другим. Оборудование было старым, все разваливалось, об экологии никто не думал. Было 35 мартеновских печей — 35 гигантских труб, из которых постоянно тянулись «лисьи хвосты», так в народе прозвали оранжевый дым.

— Выброс оксидов азота.

Мы даже гордились этим дымом — он символизировал индустриальную мощь ММК. Сейчас там мартеновских печей вообще нет. Их заменили на конвертеры и электропечи. Другие цеха полностью переоборудовали, решен вопрос с аглофабриками и коксохимическим производством, что сразу повлияло на качество воздуха. В Урал сточные воды больше не сбрасывают.

В последнее время, когда черный снег был виден в родном крае?

Двадцать лет назад Магнитогорск с точки зрения экологии совсем другой был. Сейчас его состояние — небо и земля. За это благодарим Рашникова. Без него в городе, на комбинате не было бы такого порядка и чистоты. Клуб тоже бы находился где-то на задворках.

В одном из давних интервью Рашников отметил: «Серия против «Автомобилиста» оказалась очень сложной. Равновесие было нарушено, произошел один промах — к счастью, только на Величкина, тренеры об этом не узнали».

— После каждой неудачи начинался громкий разбор полетов. Без разницы, играл команда дома или на выезде, рядом шеф присутствовал или нет, — проиграв, всем точно доставалось: «Я вас в бараний рог! Всех уволю!».

— Может он матерком приложить?

Виктор Филиппович и без криков мог жестко указывать на ошибки. Причем справедливо. Сразу понятно, где нужно улучшить работу. И вот так, друзья, двадцать лет! Бесконечных двадцати лет. Знаете, сколько я здоровья потратил под таким давлением…

— Представляем.

— Важно было, чтобы негатив никогда не распространялся на тренеров. Как обычно происходит: руководитель высказывает недовольство подчиненному, тот — вышестоящему начальнику, и так по цепочке. А я всё сваливал на себя.

— Хоть раз сорвались на тренера?

— Никогда! На хоккеистов — мог. И то по молодости. Вспомнился случай с Сапожниковым. К нам тогда из Челябинска приехала группа ребят — он, Гомоляко, Сергей Тертышный… Эти ребята успели поиграть в высшей лиге союзного чемпионата и считали себя очень крутыми.

— Сапожников еще и чемпион мира 1993-го.

— Хороший защитник, но гонорар был завышенным. Режим нарушал. Андрея раз с выхлопом поймали, второй раз тоже. Потом в игре наошибался, мы проиграли, и после матча я предъявил ему претензии. А он грубо ответил.

— Это как?

— «Да кто ты такой? Ты что, учить меня будешь?» — вспылил я: «Баул у тебя наготове. Собирай вещи — и чтобы духу твоего здесь не было!» Сапожников повернулся к Белоусову, главному тренеру: «Ну и что мне делать?» Тот пожал плечами: «Тебе же Геннадий все сказал. Давай с вещами на выход!» Спасибо Константинычу, поддержал меня в непростой момент.

— Что Сапожников?

— С молчанием вышел из раздевалки. Два дня не появлялся на тренировках. Потом ко мне приехали челябинские ребята — Гомоляко, Тертышный и кто-то ещё: «Мы Сапога вытащили. Посидели с ним, поговорили. Всё, завтра он зашьется, к вам придёт, извинится. Верните его. Уход Сапожникова команде навредит больше, чем польза».

— Вернули?

— Да. И он действительно начал усердно работать, отлично нам помогал. В том сезоне «Металлург» впервые стал чемпионом.

Гомоляко

Разин вспомнил слова Белоусова о том, что «лучше пьяный Сапожников, чем трезвый Олег Леонтьев».

Я от Константина этого не слышал. Но в 90-е в «Магнитке» собрались парни, которые умели держать удар – и на площадке, и за столом. Могли где-то посидеть большой компанией, пивка попить. Никто их не ловил. Иногда сами прокалывались. В таких случаях говорили: «Шесть побед подряд! Если облажаемся – штрафуйте».

— И?

Повезло! Шесть из шести, как будто специально. Со временем люди успокоились — Бородулин и Гомоляко всё организовали.
Один случай до сих пор помню: из-за задержки рейса всю ночь просидели с чемоданами на полу в Шереметьево-1. Как бараки, грязно и жарко. Два игрока не выдержали, умудрились…

— Кто?

— Фамилии не скажу. Постников ничего не заметил. Гомоляко же подошёл к ним, забрал начатую бутылку водки и вылил её в урну. Что сделали эти двое?

На 130-килограммового Гомоляко навряд ли поуходили в драку с голыми руками.

— Естественно.

— Купили вторую бутыль?

— Бинго! С грохотом кладут на стол, разливают напитки. Серега подбегает, хватает их за грудки, поднимает, и лоб в лоб — бам! Обоих сбрасывает на пол.

— На этом их карьера в «Магнитке» закончилась?

— Нет, еще долго продолжался наш игровой процесс — и весьма удачно! Однако водочки уже не употребляли.

В Чехии двое хоккеистов, ожидая самолет, выпили бутылку пива и попали под арест.

Произошло всё по той же схеме: рейс задержали, случилось ЧП. Пришла полиция. К счастью, с нами был знакомый из чешской федерации хоккея, который помог освободить спортсменов.

— Один из них — Валерий Карпов?

— Да, в юности тоже строил карьеру. Затем прекратил веселиться и провел в «Металлурге» наиболее успешные годы.

Гомоляко сообщил, что по поводу смерти Карпова много вопросов и правду узнать невозможно.

Трагедия случилась после завершения хоккейной карьеры Карпова, когда он вернулся в Челябинск. У него была молодая жена. Говорят, пьяный пытался вернуться домой, а она его бутылкой ударила по голове. Валера упал с лестницы, получил черепно-мозговую травму и три месяца пролежал в коме, из которой так никогда и не вышел.

— Сорвавшись на Сапожникова, что ответили вратарю Тортунову после знаменитой «бабочки» в финале Евролиги?

— Ничего. Несмотря на то, что состояние было инфарктное. Я сидел с Рашниковым в ложе. Рядом Лужков и Шанцев. Оба уже приподнялись, чтобы к площадке спуститься и принять участие в награждении. Мы с шефом тоже привстали, десять секунд до сирены — и тут нелепейший гол Андрея Маркова…

— Реакция Рашникова?

Сжал пальцы в деревянной спинке кресла настолько крепко, что почти её согнул. Молчание. Только желваки перебирались из стороны в сторону.

— А вы?

— Я как пуля в раздевалку. У дверей вижу Белоусова с помощниками. Внутри не входят, переступают с ноги на ногу. Константиныч шепотом: «Мы не пошли. Ты тоже не суйся. Ребята сами разберутся». — «Ты им хоть что-нибудь успел сказать?» — «Нет. И ты не говори. Я даже пораньше на скамейку пойду, чтобы с ними не пересекаться».

— Ай да Валерий Константинович.

— Прекрасно! Чувство момента прекрасно прочувствовал, хоккеистов отдельно оставил. Потом сказали, что в раздевалке происходило следующее: Тортунова никто не тронул. Просто: «Парни, несчастный случай. ерунда! Соберись!». Перед выходом на лёд Бородулин произнёс: «Давайте сыграем за Борю».

Напомним, что произошло в овертайме. Разин побеждает в старте игры, передаёт шайбу Антипину, бросок — гол! А после встречи Тортунов стал сочинять байки о протекающей камере.

— Не было дырки?

Смеетесь? Бросок Маркова Боря упустил из виду: за табло всматривался, секунды до сирены считал. Шайба — всё поле пролетел «прыг-прыг» и в ворота!

Разин

Прозвище Немой у Разина в «Магнитке» — от кого оно взялось?

— Степанов. Сейчас трудно поверить, но в молодости Андрей был не таким разговорчивым. У него было два близких друга — Саша Гольц и Леонтьев. Втроем они жили и работали, Олег долго трудился в штабе Разина. Что произошло между ними пару лет назад, понять сложно.

— Разин и с Емелиным как-то рассорился.

— О, как смешно было. Выступали в Тольятти, после сигнала — рукопожатие. Разин протягивает руку Емелину, а тот молча кулаком бьёт по подбородку!

— Ни с того ни с сего?

— Появилось, что уже во время матча произошла ссора. Я обратился к Каткову, директору «Лады»: «Леонидыч, что за беспредел?»
Он вызывает Емелина: «Иди в раздевалку «Металлурга», извинись». Толя подходит к Андрею, протягивает руку: «Прости». Разин молча бьёт по голове пятачком — бу-бух! И расплывается в улыбке: «Вот теперь в расчете».

— Вы-то с Разиным ладили?

— До определённого момента всё шло гладко. Потом он стал звездой, лучшим снайпером сезона и самым ценным игроком чемпионата. Контракт завершился — дал громкое интервью: «В Магнитогорске экология ужасная, здесь здоровье оставил, облысел, дети болеют… Надоело! Ухожу!» При встрече я уточнил: «Куда?» Тот сквозь зубы: «Не ваше дело». Конечно, не хотелось такого игрока терять, но удержать было невозможно.

Андрей сам говорил, что в «Магнитке» получал по три тысячи долларов в месяц. После победы в Евролиге зарплата возросла до ста пятидесяти тысяч в год. В московском «Динамо» предложили полмиллиона.

Поговорим о деньгах. После того сезона с каждым хоккеистом был расчёт. Новый сезон уже начался, когда у Рашникова появилась возможность ещё раз поблагодарить игроков. Рашников выделил определённую сумму.

Белоусов и я разделяем премии по заслугам каждого за победу. Пришла очередь Андрея. Константиныч с задумкой говорит: «А ведь он покинул команду. Это значит дополнительный бонус для остальных».

— Разина с бонусом прокатили?

— Имели полное право. Даже его агент с нами согласился. Звонит мне: «Андрей бузит, жалуется на тебя. Что-то ему недоплатили». Отвечаю: «Сережа, стоп. У тебя его контракт на руках?» — «Да». — «Все, что там прописано, выполнили?» — «От и до. Премия за чемпионство, за голы, за набранные очки…» — «Вот! А эти деньги — подарок от руководителя оставшимся в команде. Как поощрение». — «Нет вопросов». Правда, Разину мой ответ не понравился.

— В чем выражалось?

— Стал звонить, осыпал меня оскорблениями. А в конце добавил: «Дам такое интервью, что тебе хана! Могу всё придумать — поверит всем. Потому что я знаменит, а ты ничто!»

Я незамедлительно позвонил Шанцевой, изложив ей положение вещей. Она приободрила: «Геннадий, не беспокойся, поговори с Андреем». После этого всё утихло.

С Разиным общение возобновилось только спустя десять лет. До этого не общались. Закончил играть, работал в Москве тренером по детскому хоккею. Когда из школы ЦСКА убрали, стал агентом. Тут-то и столкнулись на хоккее.

— Извинился?

— Разин подошел сам: «Геннадий Иваныч, простите меня. Какой же я был глупцом! Не выдержал медных труб, переклинило, наговорил вам бог знает что…» — «Все нормально, Андрюша, зла не держу». Обнялись и стали обсуждать, кто из его клиентов мог бы пригодиться «Металлургу».

Рожа-Жопа

Возле «Магнитки» встречались и необычные представители разных служб. Таковы были, например, Левин, или Серж Ханли, и Нечаев.

Было двоих неприятных агентов — Нечаев и ещё один эмигрант. Как же всё-таки зовут этого друга Крикунова… Дацюка отправил в НХЛ, Кулемина, Грабовского. Толстый такой, мы все его звали Рожа-Жопа. Потом хоккеисты от него ушли. Это тоже показатель!

— Мы вспомнили — Гари Гринстин.

— Да! Но так он представлялся. А на самом деле — Гришка Гринштейн. Бывал в Доме актера, общался с артистами. В задний двор залазил без мыла: «Пойдем в ресторан, поболтаем…» Непорядочный человек, слово не держал. А мне важно, чтобы не врут!

— Ну и не связывались бы с ним.

— Несмотря на то, что Гринштейн мне не нравился, приходилось его приглашать.
Без Гарика не удалось бы найти общий язык с одними хоккеистами. Звоню: «Ты сердишься на меня?».

— А он?

— «Вя-вя-вя… Деньги не обижаются!» — «Раз не обижаются, давайте договариваться». Но личность отталкивающая. С Левиным было очень интересно: обаятельный, начитанный. А как рассказчик — слушать с удовольствием!

Будучи выпускником ВГИКа, работал режиссером на Ленинградском телевидении.

В Америке занимался разными делами: работал таксистом, клерком казино. Появился в Голливуде и сыграл роль ведущего на ринге в фильме «Рокки-4», где объявлял бой главного героя с Иваном Драго.

В период перестройки артистам из СССР давали возможность гастролировать в США.

Со временем перешел на хоккей. Однажды поругались — когда президентом ФХР стал Владимир Петров. Серж был у него на подхвате, какие-то махинации с деньгами совершали… Потом власть в федерации хоккея поменялась, Левина отодвинули, и отношения наладились. Правда, про его друга сразу сказал: «Нечаева в Магнитогорск больше не привози».

— Почему?

— После короткого разговора с ним все поняли, что это за человек. Просто мерзавец! Коварный, неприятный, думает только о себе. Использовал Левина в своих целях. Серж восторженно о нем говорил: «Первый русский в НХЛ!». Я отвечал: «Да он там три матча сыграл. И вообще на хоккеиста не похож». Нечаев очень влиял на Сергея, который от него зависел.

— В сексуальном плане?

— Да (В Российской Федерации не допускается распространение информации, рекламирующей ЛГБТ. Левин свое имущество ему завещал. По окончании Серж работой агента, я пригласил его в «Металлург» на должность скаута по Северной Америке.

— Сколько?

Пятьсот долларов в месяц. Эта сумма оставалась на счету в нашем банке, Серж ее даже не трогал. Пролежала она долгое время, а после его кончины за ней появился Нечаев. Зная о том, как тяжело Левин умирал?

— Что-то слышали.

Приобрел маленький домик в Германии и проживал там в полной изоляции, поскольку никого близкого не имело. Нечаев, вероятно, являлся для него единственной опорой. По тихому скончался Серж — никто об этом не узнал. Соседи лишь спустя время обратили внимание: человек был, а потом исчез.

— Нашли мертвым?

— Полуразложившимся.

Бородулин

Вы упомянули, что хоккеистов заселили в один подъезд. В том же подъезде не подразумевалось, что Разин отмывал по стенам кровь убитого вратаря «Металлурга» Земченка?

— Это кто вам такое рассказывал?

— Он и рассказывал.

Андрей Владимирович врёт про кровь. Стрельнутого Земченко нашли в подъезде — это бесспорно. В деле замешаны два бандита из Челябинска.

— Их же поймали?

Затем попались. У преступников был самодельный револьвер. Убили Земченка ради кошелька. Даже не знали, кто это такой! Видели — прилично одетый парень вошел в лифт. Пошли вслед за ним. Вскоре точно такое же убийство совершили в Челябинске, задержали их на месте преступления. Но чтобы Разин отмывал кровь… Кто его пустит-то?

— Он жил рядом.

Это произошло не в нашем доме. Земченок снимал съемку в другом месте.

Кстати, подозревали бывшего капитана «Магнитки» Бородулина, ставшего наркоманом.

Была теория о том, что кто-то распространял слухи. Однако после задержания в Челябинске предполагаемых преступников все подозрения исчезли. В связи с этой историей имя Бородулина остаётся чистым. Что он употреблял наркотики — правда. От них и скончался, повредив поджелудочную glandu.

— Как вы почувствовали, что что-то с ним не то?

Миша больше у нас не трудится. Спустя несколько лет создал с друзьями компанию «Чемпион». К хоккейному клубу это не имело отношения. Вместо этого Виктора Филипповича беспокоили, просили металл и другие вещи.

Бородулин начал употреблять наркотики после завершения карьеры хоккеиста?

— Да, раньше в период игр проблем не возникало. С алкоголем справился сразу же.
В Усть-Каменогорске всё ещё позволял себе, но здесь быстро отказался.

Канадский вратарь Маракл посетил с командой магнитогорское кладбище, посмотрел на портрет на могиле Земченка и воскликнул: «И ему тоже достался номер 30? Как мне?». На следующее утро номер был изменен.

— Было. Маракл — парень интересный. Чистокровный индеец, а значит в Канаде освобожден от уплаты налогов. Считал то же и в России. Возмущался, когда обнаруживал, что вычитаем с него 13 процентов. Говорю: «У нас свои законы. Индейцам поблажек нет».

Самовар

— Другой вратарь, Алексей Червяков, рассказывал о поездках с олимпийской сборной за границу в начале 90-х: «Когда кто-то из хоккеистов начинал чистить магазины, особенно выделялись магнитогорские ребята. Виртуозы!» Хоть раз убеждались?

— Да. Это наша первая поездка в Америку на серию матчей с командами студентов. С деньгами было нелегко. Самый большой контракт в той «Магнитке» — у Бородулина. 25 тысяч долларов в год. Остальные получали ещё меньше. Ну и выносили из магазинов всё подряд.

Помню, как после обеда выхожу из дома в одном городке — подлетает игрок: «Геннадий Иванович, скорее! Арестовали ребят!» — «Где?» — «В торговом центре». Поднимаемся с Ириной, переводчицей. Сидят пятеро наших в окружении охраны. «Что случилось?» — «Хотели вещи украсть». — «Что значит хотели? Украли?» — «Нет, но пытались…»

— Действительно?

— Да. Забрали много денег, кое-что спрятали, в примерочной одевали другую одежду, а сверху — свою. Но кассу не прошли! Это и спасёт. Потом приезжает начальник полиции. По совместительству — тренер местной команды, с которой нам вечером играть. Спрашиваем: «Что же делать?» — «Да ничего. Вещи ребята вернули. Скажу, воровать и не собирались, просто прикалывались. Правда, мне звонили из соседнего города, вы там были три дня назад. В торговом центре обратили внимание на русских, которые ходили толпой… ».

— Там тоже кого-то поймали?

— Слава Богу, нет. Но я понял, куда это всё идёт. С Постниковым сразу собрал всех: «Ребята, вам повезло, отскочили. Хотя могли серьёзно пострадать. За вас стыдно. Давайте так: все, что похитили, вечером складываете в укромные места. Ни смотреть, ни контролировать мы не будем». Так что вы думаете?

— Что?

— Проснулся утром — целых семь сумок! Полностью битком набито: джинсы, рубашки, куртки, перчатки, носки… Всё вернули.

— Матч-то состоялся?

Разумеется. Победа со счётом 19:2. Два гола пропустил Саша Семенов в курьезных ситуациях. Рядом с его воротами раздавались предложения по продаже сувениров, которые мы привезли: самовары, матрешки, фотоаппараты. Самого большого самовара тащил именно Семенов. Во время матча отвлекался, рассматривал — купили ли? В этот момент нам забили.

Белоусов

Вам известно о том, что ваши наставники занимаются откатами?

Я никогда не встречал таких наставников.

— Про Белоусова доброжелатели вам не шептали?

— Думаю, тут всё дело в наветах. Валерий Константинович такого никогда бы не совершил. Просто в какой-то момент ему постоянно удавалось побеждать — и Россию, и Евролигу… Стало требовательнее. Сказал: «В конце концов я заслужил — дайте мне контракт больше!» Вот это и стало поворотным моментом. Деньги подняли. А когда ушёл в Омск — там развернулся. В Магнитогорске вел себя скромнее.

— Сколько получил в Омске?

Не припомню точных цифр, но уверен, что заключены два или три годовые договора.

— Мы рады, что вы развеяли все сомнения.

— О Константине? Грязью его никогда не осквернять! Понимаете же, всё время под прицелом: летом разъезжаемся на месяц. Хоккеиста видно — пришёл, ушёл. А мы с тренерами — всегда рядом, круглосуточно.

— Умер Белоусов как-то внезапно.

— Рак крови.

В период работы с Белоусовым «Магнитка» достигла вершины, став сильнейшей командой России. В 2003 году клуб потерпел поражение от «Северстали» в первом раунде плей-офф, что стало для него прощальным матчем.

Белоусов решил покинуть команду. Договоренность подходила к концу. Он заявил, что устал и требует перерыва. Сейчас кажется, что он испытывал трудности. Желал повышения зарплаты, но финансовые вопросы мы могли решить.

— Что помешало?

— Собрал я после сезона опытных ребят — братьев Корешковых, ещё кого-то. Спрашивают: «Константиныч остаётся?». — «Не факт. Настроен уходить. Мы с шефом попробуем переубедить». Вдруг слышу: «Геннадий Иваныч, не надо».

— Это чьи слова?

— Жени Корешкова. Глядит на меня: «Не убеждайте. Останется — хорошо. Нет — ничего страшного». Понял, что команда от Белоусова тоже устала. В итоге поменяли направление, впервые пригласили иностранца — Сикору.

— Что случилось с Постниковым, руководившим «Металлургом» двадцать пять лет? Почему говорят, что его уволили из-за Mercedes?

— Смешная история. В 90-е при клубе крутился бизнесмен. Любил хоккей, дружил с игроками, деньгами помогал. Когда услышал, что Постников об иномарке мечтает, подогнал ему белый «Мерседес». Не просто б/у — убитый в хлам! Но в сервисе машину отремонтировали, перекрасили. Выглядела как новая. Стоила копейки.

В 1996 году в Магнитогорске уже много иномарок, даже руководитель еще на «Волге» ездил — а Постников на белом «Мерседесе». В один момент попал под горячую руку Рашникову, тот психанул, и всё.

— Уволил?

Да, причиной этому была игра команды, которая была слабой. В штабе уже был Белоусов, готовый к самостоятельной работе. Его и выбрали на эту должность.

Кинг

После публикации книги захотелось пообщаться с Кингом?

— Как будто бы и правда так! Внутри все бурлило от выдумок. Пишет, например: «Куприянов всегда нёс портфель, полное денег, в первый же день shoved мне деньги, я испугался…» Что за глупости?!

— Не было такого?

Договорились с Кингом подписать контракт в Вене, где проходил чемпионат мира. Такой вариант удобнее: австрийская виза ему не нужна, а мы всё равно на турнир летим. Дэйв спрашивает: «А билеты?» — «Покупайте за свои, при встрече компенсируем». — «Я туда и обратно в бизнес-класс возьму». — «Да ради бога». Человек уже пожил, лететь из Канады долго…

— Что уж мелочиться.

С банковскими переводами за границу тогда были затруднения. Сумма была значительная — около 15 тысяч долларов. Куприянова им выдали в клубе наличными, чтобы сразу с тренером в Австрии рассчитаться. Кинг же из этого скандал раздул. Лучше бы благодарность выразил за доставку денег на билеты.

— Что заставило его насмехаться над клубным чартером и называть его «Птеродактиль Эйр»?

Сейчас есть авиакомпании, с которыми клубы сотрудничают напрямую: хочешь «Боинг», хочешь — «Аэробус». Двадцать лет назад такой возможности не было, использовали Ан-24. Один из самых надежных отечественных самолетов, правда, шумноват и багажный отсек не предусмотрен. Хоккейные сумки укладывали в носовую часть прямо на кресла. Кинг попросил арендовать что-то более современное и перешли на Як-42.

Было отмечено также, что Виктор Гудзик, тренер по физподготовке, давал команде необычные таблетки.

В профессиональном спорте без применения разрешенных препаратов для ускорения восстановления никак.
Гудзик — специалист высокого уровня, работавший с легкоатлетами и хоккеистами, его подчинённые никогда не допускали дисквалификации из-за допинга.

В «Металлурге» за всю историю существовала только одна ситуация с допингом. Это случилось с нападающим Максимом Маминым.

— Нет.

Наш парень из Магнитогорска выступал за резервную команду и юношескую сборную. О Максе говорили как о втором Радулове. Также злой, навязчивый, сильный. Но немного грубый в игре. Его мать рано ушла, воспитанием занимался отец.

В Хорватии парень летом развлекал себя погружениями в холодную воду. Это привело к неприятным последствиям, и он в панике позвонил отцу: «Папа, беда!». Отец настоял на немедленном возвращении. Приехав домой, парень сразу побежал к врачу. Тот быстро назначил лечение – инъекцию и прокол яичка.

— Ой.

— Все хорошо, ни боли, ни отека. Макс уезжает в молодежку. А через пару дней звонит мне Тузик: «Гена, что у вас творится? Мамин попался на допинге!» Начинаем разбираться. Вытаскиваем доктора: «Колол?» — «Да». — «Ты что, дурак?» — «Я как лучше хотел. Парень приходит, плачет. Яйцо во-о-от такое…» — «Пиши объяснительную».

— Написал?

Он раскаялся и сразу же был уволен. Но это никак не облегчило положение Мамы. Впрочем, двухлетнюю дисквалификацию позже сократили до года, но всё равно карьера рухнула.

Обида

— Знаменитого хоккейного деятеля Валерия Гущина не допускают во дворце ЦСКА, об этом говорил нам лично. У вас в Магнитогорске такого не было?

— Меня и пускают, и зовут.

— Ходите?

— Не ко всем встречам прихожу, но иногда посещаю. В прошлом сезоне практически не появлялся. Во время руководства Ласькова.

— Почему?

Я приехал на хоккей, поднялся наверх. Шёл мимо гостевых лож, навстречу Ласькову. Увидев меня, резко повернулся — и в другую сторону. С тех пор я больше на матчи не хожу. Чтобы человеку не мешать.

— Говорят, Илья Воробьев больше не отвечает на ваши звонки.

— Да, это было.

— Объяснение?

Испытал обиду при первом увольнении. Заявил, что нужно было покинуть должность вместе с ним.

— С чего бы?

— Сказал: «Виктор Филиппович принял решение поменять главного тренера, и тебе следовало проявить мужество, тоже уйти». На что я ответил: «Илья, ты тренер. Востребованный — раз. Молодой — два. Имеешь работу в сборной России — три. Долго без клуба сидеть не будешь — четыре. А я человек пенсионного возраста, живу в родном городе. Здесь всё мое. Зачем мне уходить? Куда?»

— Как отреагировал?

Больше не общается со мной, хотя до увольнения была вся эта история. В Сочи ведём 2:1, 3:2. Начинается третий период — и всё разваливается, проигрываем 3:4.

— Шеф расстроился?

— Мне звонят: «Всё, кончилось моё терпение! Объяви Петровичу вернуться в Магнитогорск и собрать вещи. От тебя варианты по тренерам».

— Давай подождём до завтра. Сейчас все на взводе! Думаешь, Воробьев рад, что проиграли?
— Я сказал — всё!
— Нет, Виктор Филиппович, я не буду его увольнять сегодня. Ни слова не скажу. Давай завтра я к тебе приеду. Позволишь?
— К десяти чтобы был у меня.
Прилетим в Магнитогорск к пяти утра. Ну и ничего!

— Ради такого-то дела.

— В самолёте призываю Мозякина: «Спишь не дам. Завтра в 8.30 подъезжаю, к шефу отправляемся». Серега зафыркал. «Надо, надо», — отвечаю. — Будем Петровича спасать».

— Как сложился разговор?

— Полтора часа сидели втроём. Шеф ночь проспал, остыл. Всё уже было спокойнее. Мозякин сказал: «Виктор Филиппович, это же хоккей. Не знаю, что произошло! Выходим на третий период. Думаем: с кем там играть-то? Вдруг полетели как угорелые, а мы затряслись». — «Что же будем делать?» — «Я поговорю с ребятами. Сейчас выйдем и за Петровича три матча отдолбим. Отыграем как в последний раз!»

— Рашникова устроило?

— кивнул: «Хорошо. Три матча выиграете — вопрос об отставке Воробьева снимается». Такой у нас руководитель был, ясно?

— Еще бы.

Через два дня матч против «Лады». Домашнее поражение со счетом 1:3! После того как Мозякин сказал Рашникову всё. Виктор Филиппович разводит руками: «Я понимаю, если такой результат — значит, ребята не захотели сражаться за тренера».

— А вы?

— Иду к Воробьеву: «Петрович, защита прошла неудачно. Все, что мог, сделал».

— Он знал, что предшествовало матчу?

— Думаю, нет. Все в эту секунду отвернулся и перестал со мной разговаривать. С того момента проходил мимо, будто меня не существует. А ведь дружили! Как-то я отдыхал в Испании. Звоню Илюше: «Ты где?» — «На Мальорке». — «О, я неподалеку, на острове».

— Встретились?

— Приезжай ко мне в гости на кораблике, — сказал он.
— Ты номер в гостинице снял? — спросил я.
— Какой гостиницы? Виллу взял! Еще две спальни свободные.
Поехал к нему, провели вместе три замечательных дня. Сын его, Никитка, со мной подружился, прямо проникся. Все было хорошо — и вдруг как обрезало!

— Подозревали в нем такую обидчивость?

— Нет, конечно. Когда объявлял ему об отставке, пытался шутить: «Илюша, поздравляю тебя. Ты стал настоящим главным тренером. Прочувствовал, что такое слететь с контракта. Важный опыт! Думаешь, это в последний раз? Сколько ещё будет таких историй!» Я поддерживал его как мог!

— Думаешь, выяснилось ли ему когда-нибудь, как вы с Мозякиным его спасали?

— Не знаю. Может быть, прочитает об этом в газете.

Воробьев

— Это же вы вытянули Воробьева наверх?

— Мне казалось, Илья осознаёт, почему оказался среди прославленных наставников. Как пришёл в эту среду. Хотите услышать рассказ?

— Если можно.

— Два тысячи двенадцатый год. Ещё находится в Ярославле. Работает с детскими или молодёжными группами. Здесь приходят американский тренер.

— Пола Мориса.

— Совершенно верно. Но это было очень тяжело! Для понимания — Рашников полностью погружен в хоккейную тему. Знает всех игроков НХЛ. Всех тренеров. С Малкиным дружит. Я начинаю искать специалистов в Северной Америке, составляю список. Виктор Филиппович молча отбрасывает лист за листом.

— Кто еще там был?

— Честно говоря, не помню. Шеф откидывал, откидывал, откидывал… Вдруг взял листочек с фамилией Морис. Задумался, поднял глаза на меня: «Вот это вариант хороший. Молодой, 45 лет, доходил до финала Кубка Стэнли. Но ведь нереально?» А я человек заводной! Это меня задело!

— За что вас и любим, Геннадий Иванович.

— Думаю: что значит «нереально»?

Вы случайно не добавили эту фамилию в список?

— Вот именно! Говорил с агентами. Знал, что человек без команды. И вот началось все это!

— Тренера из Америки хотел шеф?

— А кто? Я вернулся в «Металлург» в разгар плей-офф, который проиграл Канарейкин. После этого Виктор Филиппович разогнал всех. Сохранил лишь врачей и хоккеистов человек восемь. Пытался убрать даже Гомоляко, но Серегу я отстоял. Мне сказали: «Набирай команду с нуля».

— Получилось, что Канарейкина вы увольняли дважды?

— Его не увольняли — контракт просто завершился. Федора взяли на год и не продлили контракт. Хотел, чтобы он остался. Но шеф отказался категорически: «В русских разочаровался, вези из Северной Америки». Хотя к Канарейкину у него нормальное отношение. Я подошел: «Федь, всё, запали мы на американцев».

В Москве с агентом рассматриваем футболистов. «Что с тренером?», — спрашивает он. «Из штатов будет», — отвечаю. «Без языка?» — звучит вопрос. Думаю: а не попробовать ли найти русского помощника?

— Сами вспомнили про Воробьева?

— Агент посоветовал мне Илью Воробьева. Говорит, немецкий у него, как родной, а английский тоже на высоком уровне. Я Илью знаю, ведь в нашей команде играл. Хороший парень.

— Бесстрашный такой.

— Бесстрашный! Человек, который везде идет до конца. При этом компанейский, остроумный. Передаю шефу: «Воробьев!». Рашников так смотрит на меня: «Да ты что? Он же в возрасте — Петр Ильич-то…» — «Да нет, я про Илью».

Начнем с достоинств: разбирается в клубной структуре, нашим правилам и духу. Его отец – тренер, передал ему кое-что из своих знаний. Сейчас он целый год будет учиться у американского специалиста, освоит все тонкости. Подобно университету!

— Что Рашников?

«Ну да, да, логично». С этих слов началась история тренерской деятельности Ильи Петровича Воробьева.

— Что поняли о нем как о тренере?

Внимательный, образованный человек. Стремится к деталям. Вначале испытывал неуверенность — стеснялся прямо общаться с Коваржем, Мозякиным, Зариповым. Однако эта неловкость прошла.

— Воробьев — хороший тренер?

— Отличный человек! У него всё есть. Такую школу прошел с Морисом и Кинэном! Когда Пол уходил, не было даже разговоров оставить Воробьева главным. Сам он сказал: «Морис уехал, Баррассо тоже. Что со мной делать?»

— Это перед приездом Кинэна?

Мы в штабе оставили Воробьеву. Кинэн привёз помощника — Майка Пелино. Триумвират оказалcя превосходным, работали отлично.

После Воробьева главному назначили Кина.

— Вопросов больше нет, остается только Илья Петрович! Кстати, любопытная история с увольнением Кинэна. Майк крепкий, его отправляли в отпуск не раз. Он отреагировал так: «А кем я буду? Или вообще уезжать?» Я отвечаю: «Майк, оставайся вице-президентом». — «Согласен!»

— С прежней зарплатой?

— Да. Прожил в Магнитогорске до окончания контракта. Правда, у Воробьева, став главным, было одно желание.

— Это какое же?

— Чтобы Кинэн не появлялся в раздевалке.

— Забавно.

— Сказал: «Пусть занимается чем хочет, но в раздевалку ни ногой!» А перед самым назначением Ильи ко мне зашёл Пелино: «Майка убрали, кто будет главным?» — «Воробьев!» — «Почему не я? Я же считался первым помощником!»

— Это еще забавнее.

— «Майк, нам уже нужен русский».
— «Воробьев не русский, он немец!»
— «Нет, русский!» Пелино обиделся, но пошел работать.

С Канарёйкин всё уладилось после обид?

— Да.

— А с Воробьевым сейчас никаких отношений?

— Давайте обнимемся при встрече. Но уже без прежней теплоты. Встретились недавно на прощальной игре Мозякина. Я летал на прощальный матч и к Зарипову. Некоторые тренеры меня не воспринимают — а хоккеисты любят все! Мне кажется, Илья Петрович тоже приложил руку к моему увольнению. Алаверды, так сказать.

— Каким образом?

Шеф спрашивал его: «Что надо делать? Что тебя тормозит?». Воробьев ответил.

Баррассо

Рашников во время интервью утверждал, что вас трое просили не увольнять Кинэна.

Нет-нет, это с Воробьевым было. Виктор Филиппович ошибся. Увольнение Майка инициировал именно я. Начал он блестяще, с первого же захода завоевал Кубок Гагарина. И, наверное, подумал: «Все, я великий, теперь всё пойдет гладко». Расслабился. Подсел на алкоголь.

— Вот тебе и Железный Майк.

В разгар победного плей-офф заметил, что он предпочитает коньяк. У меня в кабинете небольшой бар, всегда есть что-то для гостей. После матча Кинэн заглянет: «Плеснешь?». Один бокал, второй. Потом Пелино приведет его и скажет: «Он тоже хочет». Вместе посидят до тех пор, пока не выпьют бутылку, после чего маршрут меняется.

— В смысле?

В Магнитогорске есть ночной клуб «Джага-Джага». Неожиданно наш канадский дедушка стал там постоянным гостем. До рассвета веселится, утром злой и усталый приезжает во дворец. Говорит какую-то бессмыслицу о тренировочных планах, которые накануне обсуждались с помощниками, — всё в корзину. Такое безответственное отношение к делу!

Воробьев сначала взвыл, а потом и Пелино встревожился: «Что-то неладное с Майком творится». Выяснилось, что Кинэн разводится. Супруга улетела в Америку, и с детьми какие-то сложности.

— Мальчишку теперь в Магнитогорске воспитывает — на место того, которого потерял?

— Да хрен его знает, может быть и была. Говорю же — разволновался! Закончилось тем, что я позвонил начальнику: «Кинэна пора освобождать». — «Согласен. Гена, это первый случай, когда по тренеру принимаешь решение». Прежде никого не увольнял, инициатива в таких вопросах исходила от Рашникова.

Гомоляко полагает, что Кинэн более умён, чем Морис. В качестве любопытного дополнения Гомоляко заметил: «При Майке всегда была чистая раздевалка. Раньше же приходишь — носки там, гамаши здесь, фуфайки на полу».

— Хм. Глупо так говорить о Поле. Тренер классный — что в этом году и показал, выиграв с «Флоридой» Кубок Стэнли. Морис интеллигентен, Кинэн — взрывной, кричал, швырял клюшки, планшеты…

Раздевалка стала идеальной именно при Морисе. Заслуга даже не Пола, а Тома Баррассо, его помощника. Какой аккуратист! В Магнитогорск привез 25 костюмов и полторы сотни галстуков. В день менял по три рубашки, каждые два часа принимал душ, чистил зубы. Требовал, чтобы раздевалка блестела, никакого мусора. Кстати, при Воробьеве было то же самое.

Баррассо играл на позиции вратаря, считался хорошим. В НХЛ он провел 19 сезонов.

В Штатах его знают почти как Третьяка! Рассказал захватывающую историю про финал Кубка Стэнли, решающий матч. Баррассо со своим «Питтсбургом» в отеле на карантине. Вдруг перед игрой подходит к тренеру: «После раскатки мне нужно отъехать на полчаса». — «Куда?» — «В город». Тренер в недоумении: «Ты что? Вечером игра, да какая там! Готовься!» — «Ну мне очень надо. Дайте клубную машину с водителем». — «Ладно…»

— Что-то случилось?

— Нет. Баррассо приезжает в салон «Бентли». Показывает на самую дорогую модель: «Куплю! Но у меня просьба. Вы знаете, сегодня хоккей. Пожалуйста, перетяните машину бантом и к концу матча подгоните к дворцу». Продавец: «А если вы проиграете?» — «Исключено! Сегодня мы заберем Кубок Стэнли».

— Ну и самонадеянность.

Вечером «Питтсбург» одерживает победу, Баррассо поднимает кубок и зовет всех на улицу: «Я вам кое-что покажу». Выходят — стоит «Бентли» с бантом! Честно, если б не слышал это собственными ушами, не поверил бы!

Могильный

Расскажите подробнее о Могильном, Федорова и Буре в «Металлурге» в 1994 году.

— Это серьезно! В случае продления локдауна в НХЛ настоящая троица посетила бы нас. Даже с Могильным состоялись переговорки.

— Где?

В Москве всю ночь мы, Саша, Куприянов и я, сидели в «Интуристе». Открыли две бутылки вина. Рассказали Могильному о городе и команде, обсудили условия. Получили согласие. Он говорил от лица Федорова и Буре, сказав: «С Серегой и Пашей решили: если меня все устраивает, то и они готовы контракт подписать».

— Чудеса.

— Непонятно, почему? В НХЛ в то время игроки не получали заработок, а здесь прекрасная возможность зарабатывать любимым делом. Рашников с энтузиазмом принял предложение: «Убедились бы на Буре, Могильном и Федорове». К сожалению, всё сорвалось — локаут завершился быстрее, чем ожидали.

Федоров добрался до «Магнитки», хотя это заняло пятнадцать лет.

Рашников впервые познакомился с Сергеем в Америке. Сергей уже выступал за команду «Коламбус» из штата Огайо. Шеф прибыл туда на деловые переговоры, встретился с вице-губернатором. Тот, зная о страсти русского гостя к хоккею, пригласил его в Ледовый дворец на тренировку «Коламбуса».

Рашников заметил Федорова и спросил: «Каковы твои планы, Сережа?». — «Да, наверное, скоро закончу. Возраст…» — «Тогда приходи к нам!». Сергей улыбнулся: «Виктор Филиппович, ловлю на слове».

В 2008 году Федоров был обменян в «Вашингтон», где провел свой финальный сезон в Национальной хоккейной лиге.

— Да. Когда спустя год пошли разговоры о его готовности вернуться в Россию, шеф воскликнул: «Так ведь Сережа мне обещал, что приедет в «Металлург»! ». Мы за это зацепились, и вскоре Федоров уже летел в Магнитогорск.

В Детройте провели минеральный анализ, из-за чего в полном объёме перестроил рацион. Чем вас это удивило?

Любитель овощей и зелени, этот человек кофе не пьет: «Нельзя. Сушит организм». Рашникову он говорил: «В отпуске могу позволить себе отдохнуть максимум десять дней. Дальше приступаю к тренировкам. Если бы расслаблялся на полную катушку, в НХЛ до 39 лет точно бы не доиграл».

В 2010 году «Магнитка» проиграла «Ак Барсу» в полуфинале Восточной конференции. Федоров не выходил на лёд в двух последних матчах. Позже Белоусов рассказал некоторые подробности: Сергей отказался играть как дома, так и в Казани. Вечером чувствовал себя нормально. Утром пришёл и сказал: «Не могу играть, отравился». А чем — никто не знает.

Я не припомню подробностей, но если кто-то заявляет «не могу», причин не доверять этому не существует.

Не думаете ли вы, что кто-то из Казани повлиял на Федорова?

Не ищите кошку там, где ее нет. Лучше другую историю расскажу. В прошлом сезоне последний матч регулярки играли в Череповце. Нам уже ничего не надо было, а хозяева отчаянно пытались зацепиться за плей-офф. Их устраивала ничья. А если побеждали мы, на шестнадцатое место поднимался «Авангард».

Александр Медведев, президент КХЛ, звонит мне и говорит: «Все понимаю — два металлургических комбината, корпоративная солидарность… Только не поддавайтесь «Северсталь»!»

— А вы планировали?

— Неужели! Говорят, в Омске уже все погрузились в траур. Ягр заранее собирает команду в ресторане, чтобы отметить окончание сезона и заодно отпраздновать на поляне. Никто не сомневается, что сезон завершен. Все разговоры сводятся к одному: «Магнитка» сдастся, а «Черепушка» точно заработает очко.

В гостинице сказал хоккеистам: «Ребята, омские нам ни родственники, ни друзья. Если проиграем, не отмоемся. Обвинят в смертных грехах. Не за понюшку табаку! Поэтому бьёмся как в плей-офф!». Сам на матч не поехал.

— Это почему?

— С руководителем «Северстали» у меня были хорошие отношения. Как ему теперь смотреть в глаза? Будут наверняка какие-то просьбы, указания — помочь мол… Лучше в гостинице оставаться.

Вечером смотрю хоккей. Забиваем гол, тут же пропускаем — и до конца третьего периода счет не меняется. Понимаю: все, никак не отвертишься. Вдруг на последней минуте Хлыстов забивает — 2:1! Победа! С сиреной звоню Медведеву: «Александр Иванович, а вы в нас не верили…» В Омске траур сразу сменяется ликованием.

Бардин

— О судейском деле Белоусов рассказывал о Бокареве из Казани: «Страннее судьи не видывал. Всё что угодно мог провернуть». А в вашем списке самый необычный судья?

Буланов совершенно неприемлем. Наши отношения с ним всегда были напряжёнными. Каждый матч сопровождался скандалом. Неважно, против кого мы играли, любое спорное судейское решение принималось в пользу соперника. Но это невозможно…

Буланов утверждал в интервью, что в Магнитогорске обратились к нему за помощью с поклонами.

— Что-о?!

— Не читали?

— Впервые слышу.

— Тогда цитирую: «После игры открывается дверь, в неё протискивается Геннадий Иванович и спрашивает: «Ты зачем Челябинскую область поставил на колени?»»

— Фу! Геннадий Иванович мог бы Славу Буланова унизить. Даже ногу двинуть по двери. Но преклонить колени перед ним… Глупости полные. Я помню, как однажды он написал на меня жалобу.

— За что?

Слава опять размял нервы в Магнитогорске. После игры я вошел в раздевалку судей, взял пульт от телевизора и бросил его Буланову.

— Попали?

Промахнулся. Тот в стену — и всё треснуло. Потом на СДК говорят: «Арбитр жалуется, что вы разбили пульт». А мне смешно: «Его это не касается? Пульт наш, а не Буланова…» Но главное было у меня с Толей Бардиным.

— В судейские времена?

Да. 1994 или 1995 год. Конец важного матча, проигрываем. Я взволнованный, Толя начинает поддушивать. Нашим игрокам выписывают удаления, а соперники нарушают правила — не реагирует судья. Плюс он был такой… Воображалоны… В паузах стоит с ухмылочкой, руки скрестив на груди. Со стороны смотришь — просто издевается!

Это обманчивое впечатление. Но тогда я искренне верил, что «Магнитку» прибивают. Завелся, подбежал к судейскому столику. Пытался докричаться до Бардина — бесполезно. Решил схитрить. Дождался, когда он подъедет к борту, прислонит ухо к дырочке в стекле и со всей силы ткнул туда пальцем.

— Удачно?

— Так ударил, что Бардин из-за боли вскрикнул, отшатнулся и схватился за ухо. Затем судейство завершил, стал президентом «Авангарда», и мы подружились, частенько эту историю вспоминали.

Анатолий Федорович говорил нам о том, как у вас заболело сердце. Тянул себя в гостинице «Украина».

— Это был инсульт. Врачи говорили мне ужасные вещи, например, про «вертебробазилярный бассейн»…

— Что это?

Инсульт влияет на органы, отвечающие за движение. Толик реально спас. Не растерялся, сразу же в ресторане посадил на спину, довел до лифта, поднял наверх… Там цепочка счастливых случаев!

— Каких?

Рядом со мной был Толя. Близости оказались фельдшеры, сразу вызвали скорую помощь. Неотложка в этот момент проезжала мимо гостиницы и была свободна. Меня моментально погрузили. До Пироговки тоже не далеко. Фантастическое везение!

— Восстановились быстро?

В Москве немного полежал, а Рашников из Магнитогорска прислал нейрохирурга Леонида Сака. Купили билеты на поезд и поехали домой. Самолетом отправлять не решились. Год проявлялись какие-то признаки, потом всё как рукой сняло!

— С Бардиным общались до последних дней?

Он не говорил о своих онкологических проблемах. На вопрос «Как здоровье?» всегда отвечал: «Все нормально. Справляюсь». Был уверен, что поправится.

— Переехал, кажется, в Карловы Вары?

— Ехал в Баден-Баден. Пришлось. Жил неподалёку от клиники, где лечился. За всё время работы остался без денег.

Прага

Сергей Козлов из КХЛ недавно рассказал о том, как вы обыграли пражский «Лев».

— О, это чудесная история!

— Если не отрекаетесь — рассказывайте.

Играем с «Львом» финал, пять матчей прошли. Шестой — в Праге, счёт 3:2 в нашу пользу. Спасили Кинэна от дисквалификации. Арбитр едва его не ударил. Никто об этом не знает!

— Тогда начнем с нее.

— Запомните шестой матч в Праге? Мы вели 4:3. Кубок вот-вот был наш, подготовка уже шла полным ходом. Внезапно одно удаление, второе… «Лев» сравнял. В овертайме проиграли. Но удаления спорные! Были ли они — не скажешь точно. Дашь — на судью обрушатся. Не дашь — все равно обрушатся.

— Он дал.

В Праге выступали. Майк от скамейки подошёл к месту выхода судей. Я вижу — дедушка наш наклонился, чтобы его не застать. Дождался бригаду — и бросился!

— Прямо с кулаком?

— Да! Тоже Серёга Козлов как только понял — с него сзади напал. Кинэн бы человека нокаутировал — и всё, ещё одна проблема! А нам седьмой матч проводить!

— Обошлось?

— Нападение случилось, спорить не о чем. Побежали к Медведеву и Шалаеву. Те к судьям: «Ребята, Майк просто обнять вас хотел, пошутить». — «Да нет, он другое хотел…» — «Как вы знаете, что он хотел? Ничего не было! Сейчас в Европе это будем разбирать?! Тихо!» — «Ну да, да…»

— Замяли?

Рашид Хабибулин, генеральный менеджер «Льва», позже сказал мне: «Когда Майк бросился к арбитру, я понял, что в седьмом матче мы проиграем».

Хорошо, считаем: сейчас улетим в Магнитогорск из Праги. Пока собираемся, пока таможня — дома будем к утру. Вся наша организация нарушается!

— Ну и полетели бы наутро.

Приняли решение: ночлег в Праге, утром спокойная сборка — и домой. Вылет в 12:00. Вечером в Магнитогорске, сразу во дворец и катание влегкую. На следующий день игра, перегружаться не нужно.

— Отличный план, мы одобряем.

Приехали в аэропорт, связались с экипажем нашего чартера: «Все нормально?» — «Да». — «Вылет дают?» — «Дают». Сидим в зале — что-то не пускают. Снова набираю командиру: «Что случилось?». — «Что-то странное. Говорят — ждите, ждите, ждите…». Ладно, будем ждать. Вдруг мимо чешет Лев!

— Ого.

— Рашид улыбается: «Хе! Сидите? Ну, сидите!» — и проходя мимо нас. Я поражен: «Рашид, а куда вы?» Знаю же — «Лев» собирался лететь в час дня. «Да мы решили пораньше!» — «Какое «пораньше»? У нас график полетов, первыми должны быть мы». — «Сидите, сидите. Кофейку вон попейте. А мы летим…»

— Раззадорились?

— Не совсем так. Связался с Грицаем, руководителем «Металлурга». Говорю ему: «Представь такую ситуацию». Магнитогорским парням задачу сразу понятно…

— Чувствуем по голосу — мы близки к кульминации.

Дальше что происходило, не знаю. Прилетели в Магнитогорск, уже темнота. Видим: стоит чешский самолёт. Окна светятся — и на лицах ребят из «Льва» написано ужас. Твою же мать… Извините!

— Какая смешная история.

— Прохождение контроля быстрое — лишь потом выпуск. Хабибулин мимо идет: «Ну ты и ублюдок!»

— Так сам же напросился.

— Отвечаю: а зачем тебе улыбался? Зачем говорил «кофейку попейте»? Зачем ручкой махал? А-а, вспомнил! Я ж ему ещё слова сказал в Праге.

Ваши высказывания иногда проникают прямо в душу.

— Говорит: «Рашид, без разницы, кто первым улетел. Главное, кто первым вернётся». И в Магнитогорске напоминает: не забыл, что я тебе говорил в аэропорту?

На следующий день команда Рашида была уничтожена.

В шестом часу двадцать минут вели, к концу немного ослабили давление. В седьмом часу сорок минут завершили.

В Магнитогорске случился инцидент с членами группировки «Витязь».

— Вот верите: о том, что попали на свадьбу, мы услышали последними! Не знали. Потом вдруг видео на YouTube — прямо ахнули. Стоят бойцы спина к спине, готовятся отбиваться от магнитогорской молодежи…

Марек

Кинг испытал удивление, увидев Юшкевича на тренировке после того, как ему попала шайба в лицо: «Его лицо было как раздавленная булочка». А кого из спортсменов вами мужеством восхищал?

Игорь Королев из Тольятти играл в старом дворце, который Ягр называл кинотеатром из-за единственной трибуны и экрана. Во втором периоде игрок «Лады» поранил Королева коньком, рассекая ему щеку. Кровища хлынула! Врач увёл его в раздевалку, наложил 30 швов, подклеил — и Королев продолжил игру как ни в чём не бывало.

— Хороший парень был?

— Очень! Правда, Яну Мареку не нравился. С Платоновым постоянно преследовали бедного чеха, издевались над ним. Троллили, буллили… Как-то говорю Королеву: «Ну что ты до него докапываешься? Мы с тобой зарабатываем деньги благодаря Яну в том числе». В ответ: «Согласен, игрок замечательный. А по человеческим качествам — плохо».

Когда Ян помогал команде побеждать, его хвалили и целовались на площадке. Но на скамейке запасных и в раздевалке к нему относились гневно.

— Почему?

Гневный, капризный, жалобчив. Всегда вмешивался в дела других. Иногда нытьё его было похоже на плач маленького ребёнка: «Пан Величкин, помогите! Этот меня обижает, тот…» А когда ногу сломал?

— Как?

Вечером после тренировки человек был в порядке, утром оказалось, что он хромает. Рентген показал сломанную пятую плюсневую кость. Спросил: «Как так случилось?» Ян опустил глаза: «Ночью в туалет пошел, не заметил чемодан, споткнулся, упал…» На самом деле замужняя девушка зависла. Супруг застукал. Марек, спасаясь от гнева, выпрыгнул со второго этажа. Все, гипс.

— Только он в 2007 году забил победный мяч в Казани.

— А что предшествовало этому? Седьмой матч финала, десять минут до конца. Я уже около скамейки игру досматривал. Марек вышел в одной смене с Гусмановым, пожадничал, не отдал пас. Тот обложил чеха последними словами.

Ян приходит в лавку, рыдает. Подхожу, обнимаю — слезы текут: «Величкин, Величкин, как же Гусманов оскорбляет?». Говорю: «Ян, не обращай внимания. Если сейчас забьешь, вся команда будет носить тебя на руках». — «Это правда?» — «Конечно». Марек выходит и почти с нулевого угла броском одерживает победу!

Какой прошлый матч хотелось бы снова посмотреть?

Два феноменальных возвращения произошли в 2000 году и в 1993-м: полуфинал Евролиги против ТПС и матч чемпионата России с «Трактором».

— Что было?

После двух периодов счёт был 0:3. А вот в третьем периоде за пятнадцать минут соперник получил пять шайб! Первая шайба была заброшена Микульчиком то коньком, то высоко поднятой клюшкой. Судьи могли отменить гол — но засчитали. И игра перевернулась! В Лугано, где проходил матч, болельщики поддерживали финнов. В финале с чешской «Спартой» уже за нас распевали: «Buona Vita gigante Gomolyako!»

— «Гиганте» был хорош?

— Нет, не совсем так. На награждении еще отличился. Нам вручили пятилитровую бутылку французского шампанского Cristal. . Андрей Шевченко, приехавший специально из Милана, вручал бутылку. Выйдя на лёд с ней в руках, провёл пальцами по поверхности сосуда. Предложил Гомоляко, добавив: «Осторожнее, осторожнее… » Тот отмахнулся: «Да ладно!» — и поднял бутылку левой рукой над головой.

— А что за камбэк с «Трактором»?

В матче участвовали «Металлург» под руководством Постникова и «Трактор», тренируемый Белоусовым. Также в игре выступал Гомоляко. К 57-й минуте счёт был 2:5 в пользу «Трактора». Константиныч, считая исход встречи предопределённым, отправил Серегу в раздевалку с репликой «Все, отдыхай». После этого Девятков и Старковский оформили по два гола. Счёт стал 6:5.

Челябинцы вошли в раздевалку — навстречу Гомоляко из душа. Улыбнулся: «Ну что, с победой?» — «С какой победой… Проиграли!» — «Как?!» Серега не поверил. Обмотанный полотенцем, побежал смотреть счет на табло. А я в тот вечер выиграл у Рашникова ящик коньяка.

— Каким образом?

В середине второго периода при счёте 0:3 шеф вздохнул: «Никаких шансов». Мне не было ощущения безнадежности. Ответил: «Не переживайте, вытянем!» Виктор Филиппович покачал головой: «Нет. Спорим?» — «На что?» — «На ящик коньяка».

Вчера через водителя передал коробку с армянским коньяком, с советской этикеткой. Вкус потрясающий. Последнюю бутылку не так давно выпили. Хотел выпить его с шефом, ведь 30 лет хранил. Но пришли гости, рассказал им о споре, и мы с друзьями коньячок приготовили.