В то время как некоторые российские спортсмены ищут возможности продолжить карьеру за границей, чтобы сохранить участие в европейских турнирах и международный опыт, другие предпочли вернуться в Россию в условиях непростой политической обстановки. К их числу относится, например, 37-летний волейболист, олимпийский чемпион Сергей Гранкин. Связующий «Берлина», в этом сезоне завоевавший титул чемпиона и Суперкубок Германии и вышедший с командой в четвертьфинал Лиги чемпионов, лично запросил о досрочном расторжении контракта и перешел в новоуренгойский «Факел». Это весьма необычный трансфер.
В беседе с «СЭ» наш опытный спортсмен рассказал о причинах своего выбора, поделился своим взглядом на ситуацию с тренером Андреем Воронковым и провел параллели между российским и немецким волейболом.
В текущих обстоятельствах рекомендуется оставаться дома
— Сергей, недавно стало известно о вашем переходе из «Берлина» в «Факел». Какие чувства вы испытываете, возвращаясь в Россию?
— Фактически, решение было принято в последний момент. «Берлин» стремился, чтобы я остался, и я тоже хотел. Однако, учитывая сложившиеся обстоятельства, я решил вернуться. Если бы не вся эта ситуация, я бы, безусловно, продолжил выступать в Германии. Но я решил, что в текущей обстановке необходимо вернуться домой и находиться здесь.
— Вы ощутили какую-либо «культуру отмены» или русофобию, о которой здесь так много говорят?
— Нет, подобной ситуации я не испытывал. Руководство фактически отстранило меня от интервью, чтобы избежать повторения этой истории. И я не желал, чтобы эти сложности продолжались для всех. Неясно, что произойдет в дальнейшем. Поэтому по взаимному согласию был расторгнут контракт, и мы остались в хороших отношениях.
— Как долго планируется ваше участие в суперлиге? Существует ли ограничение по возрасту? Ведь вам уже 37 лет.
— О каких-то конкретных целях пока речь не идёт (смеётся). Будем работать, а результаты покажут. Если появится возможность завершить работу на хорошей ноте, я это сделаю.
Заявления Воронкова вызвали бурю эмоций, и, по сути, в отношении кого угодно можно инициировать деловое разбирательство
— За российским волейболом следили?
— Я смотрел и мужской, и женский «Финал шести». Женский турнир оказался интереснее мужского, поскольку мужскому чемпионату не хватает плей-офф. «Финал шести» — это уникальный формат соревнований, в котором кто-то может показать свой лучший результат, а другим после регулярного сезона бывает непросто сохранить пиковую форму. Плей-офф — более привычный и, пожалуй, более честный формат. У команд бывают периоды, когда игра идет не так, как нужно. А в серии, где команды играют до двух или трех побед, есть возможность вернуться в игру и отыграться.
— Ключевым моментом завершения чемпионата стало заявление главного тренера «Локомотива» Андрея Воронкова в ходе пятого матча, в котором он упомянул некоего «обезьяну». Эта фраза вызвала широкое обсуждение и различные точки зрения. Сформировалось ли у вас какое-либо мнение?
— Я хотел бы заявить в поддержку тренера. Всё произошло из-за вспышки эмоций, ведь это пятый матч плей-офф, идёт игра, и отступать некуда. Я считаю, что это была случайность. Любой мог оговориться и потерять самоконтроль в условиях такого напряжения. Да, видеооператоры зафиксировали этот момент, и его активно распространили, но, в сущности, серьёзных последствий не произошло.
— Вы считаете нужным, чтобы операторы фиксировали перерывы и происходящее за кадром? Возможно, здесь кроется какая-то сложность?
— Я не считаю, что здесь вообще есть какая-то проблема. Это всего лишь эмоции. К тому же, фраза не была обращена непосредственно к кому-либо. Игроку была дана полная инструкция. Да, в данной ситуации в конкретный момент времени она прозвучала именно так. Но я не думаю, что Воронков стремился кого-то обидеть или задеть.
— То есть это не расизм?
— Я не согласен. Да, подобная формулировка применялась. Однако её интерпретируют как расистскую.
— Неудивительно, что отсутствие извинений стало для многих неожиданностью.
— Я не уверен. Хочу сказать иначе — за что я должен извиняться? Разговор произошел в состоянии повышенной нервозности. Кубинка владеет русским языком? Она увидела, услышала, сама подошла поговорить, обратилась к судьям? Нет, это сделали наши. Честно говоря, я не верю, что слова вообще могли ее задеть.
— Тогда за что два года дисквалификации?
— Два года, на мой взгляд, избыточный срок. Да, какое-то наказание, безусловно, необходимо, и извинения уместны, с этим я согласен. Отстранение от участия в нескольких матчей – вполне справедливое решение. Однако не стоит настолько сильно усугублять ситуацию, чтобы это привело к разрушению карьеры спортсмена.
— В вашей профессиональной практике встречались подобные моменты, высказывания?
— Конечно, такие моменты случались! Находясь в тайм-ауте под влиянием эмоций, можно высказать что угодно. Каждый воспринимает это по-своему. Если бы постоянно включать диктофон, то можно было бы найти компромат на любого и инициировать судебное разбирательство.
В Германии посещаемость спортивных арен выше, чем в России. Это заслуживает внимания
— Как, по вашему мнению, изменится российский волейбол в период международной изоляции?
— Всё предопределено продолжительностью периода, в течение которого наша сборная и клубы не смогут соревноваться на международном уровне. Однако я полагаю, что сложившаяся ситуация способна стимулировать появление новых, перспективных игроков. Сокращение числа легионеров позволит освободить места для молодых российских волейболистов. Это даст им возможность проявить себя, чего им ранее не удавалось. В этом отношении это можно рассматривать как прогресс. И я надеюсь, что начиная со следующего сезона, мы вновь сможем принимать участие в международных соревнованиях. Таким образом, год изоляции может оказаться полезным для нас.
— За чемпионат мира все-таки обидно.
— Безусловно, это неприятно. Однако здесь возникли обстоятельства, которые мы не могли предвидеть и на которые не имели влияния.
— Затронет ли ограничение деятельности внутри страны мотивацию в значительной степени?
— Неучастие в европейских клубных турнирах, вероятно, является фактором. Однако, у нас достаточно конкурентный чемпионат России. Возникает вопрос: почему отсутствует мотивация? Если же мотивация отсутствует, то какой смысл вообще заниматься профессиональным спортом?
— После многих лет, проведенных в Германии, какое наиболее заметное различие от российского волейбола вы обнаружили?
— Заметная разница наблюдается в количестве болельщиков. На матчах немецкого волейбола трибуны почти всегда заполнены. В России же залы заполняются в основном на играх, определяющих выход в плей-офф, или в финальной стадии плей-офф. Желательно, чтобы у нас было больше зрителей и более активная поддержка. Волейбол, несомненно, достаточно популярен в нашей стране. Клубам необходимо уделять больше внимания работе с аудиторией.
— В Германии, вероятно, больший объем частных инвестиций направляется в волейбол.
— Действительно, в Германии есть спонсоры, однако суммы контрактов там не такие значительные, как в России, поэтому содержание клуба обходится несколько дешевле. В то же время, в Германии наблюдается гораздо более активная деятельность в социальных сетях и больше публичных мероприятий.
— Несмотря на то, что Германия не является ведущей страной в волейболе.
— Несмотря на уважение, я бы не назвал это конкуренцией. Лишь несколько команд способны соперничать друг с другом. Однако волейбол остается популярным видом спорта в этом регионе. У нас есть повод для размышлений.
