Одиночная смешанная эстафета
Франция (Антонен Гигонна / Жюли Симон) — 36,424 очка (0 штрафных кругов + 5 дополнительных патронов).
2. Норвегия (Йоханнес Бе/Тирил Экхофф) — +2,8 (0+9)
3. Швеция (Себастьян Самуэльссон/Ханна Эберг) — +22,6 (0+8)…
11. Россия (Эдуард Латыпов/Евгения Павлова) — +2.11,7 (0+12)
В Поклюке Павлова не сообщила ничего нового. Подтвердить её слова можно практически в каждом интервью этих дней. Вот краткий перечень основных тезисов:
В тренерском штабе подавляют голоса других.
— у спортсменов нет права голоса;
Подготовка к чемпионату мира требовала иного подхода.
Хороший наборчик, правда? Этот чемпионат мира ещё может завершиться успешно для нас, есть возможность выполнить медальный план. Впереди эстафеты и масс-старты — гонки, на которые мы изначально рассчитывали.
Создаётся ощущение, будто команда психологически подготовилась к неудаче.
Может быть, кто-то честно смотрит на свои возможности? Впрочем, сейчас все увлечены одним национальным делом — поисками виновных.
Ездила на чемпионат мира для борьбы, но после первого заезда поняла, что ничем помочь себе не смогу.
— Подготовкой к этому чемпионату мира мы пролетели, — заявила Павлова. — Сейчас исправить положение невозможно. Понятно, что я всё равно борюсь и стараюсь в каждой гонке. Но по факту выходим и просто добегаем до финиша. Мы же не просто так идем пешком, а выходим и выкладываемся на все сто. Но результат всем видим. Более или менее хорошо в функциональном плане только у Свете Мироновой. Но у всех люди разные, значит, ее организм вот так реагирует, а мой — иначе.
— В чем конкретно вы пролетели с подготовкой?
У Михаила Викторовича Шашилова было запланировано тренироваться в Антерсельве и жить внизу, а потом ехать сюда. Потом что-то поменялось, мы сели в машину и поехали в Поклюку. Поселились прямо тут, рядом со стадионом. В жизни столько на высоте не жила — целый месяц! Еще с Рупольдинга, с «Рождественской гонки», ниже тысячи метров не спускалась. Это очень тяжело, для меня такое впервые. Для других девушек тоже, думаю. Два года назад на этапе Кубка мира жили внизу, а поднимались только на стадион. Другие команды сейчас тоже живут внизу, например французы. Да, дорога тяжелая, извилистая, такие тошноты.
Все ведут себя как обычно, будто ничего не случилось. Вы думаете, это нас не беспокоит? Я приехала сюда с намерением бороться, но после первой гонки поняла, что изменить положение дел не смогу. Даже сил двигаться нет.
— Вы пытались с этим что-то сделать?
После спринта я молила тренера, чтобы меня спустили вниз. Писала ему в слезах, просила об этом. Я не могу больше находиться здесь! Переписки есть. У меня слабость, не сплю, пульс высокий, ничего сделать не могу… Знаю, что доктор обращался к Польховскому. Тренеры живут внизу, можно было с ними поменяться. Я предлагала спуститься даже за свой счет, была согласна! Но сказали, что это нельзя из-за правил IBU. В итоге я так и живу на 200 метров ниже стадиона, там, где елки.
Польховский утверждает, что украинские спортсмены, к примеру, также готовились в Поклюке и показывают хорошие результаты — сегодня заняли четвёртое место.
Часть команды приехала из Европы, где соревнования проходили не на высоте 1000 метров. Во время сбора было три-четыре человека с Украины. Это вся команда? Украинские спортсмены ранее тренировались здесь, имея опыт и понимание ситуации.
Чтобы почувствовать жизнь, надо было спуститься ниже даже после стремительного бега.
Есть ли у вас взаимопонимание с главным тренером Михаилом Шашиловым?
Эта работа мне подходит. Не вмешивается в душу, но можно обсудить любую тренировку. Он всегда делится советами, если знает, как лучше. За всё время ни одного конфликта. Хотя все думают иначе. И когда он видит, что у нас здесь плохо получается, соглашается: «Мне здесь тоже некомфортно». А что он может сделать? У него был другой план, ну и что? Решают другие люди. В Антерсельве, например, мы жили внизу, а результат был отличный, этап удался. А сейчас моя форма совсем не та, в которой я бы хотела быть на чемпионате мира.
Что я могла поделать? Приехала с командой, тренировалась. Не сама же это решила, выбора у меня не было.
— Не пытались ли вы обсудить ситуацию с президентом Совбеза, Виктором Майгуровым? Возможно, ему удастся оказать помощь.
Михаил Викторович говорил с приехавшим. Неизвестно, чем завершился разговор. Сообщили, что нет, нельзя.
Не ходили когда-нибудь к озеру Блед?
— Еженедельно по полчаса, только для сдачи теста на COVID-19. В это время можно успеть ненадолго в магазин за водой. Восстановления, конечно же, нет.
— Сейчас уже перебираться вниз нет смысла?
— Нет, разумеется. Следует было спускаться после забега, чтобы хоть немного прийти в себя. Чтобы организм осознал происходящее и начался процесс восстановления. Теперь спущусь после мирового первенства, когда вернусь домой.
— Готовили ли вы сезон раздельно, а сейчас сотрудничаете с Шашиловым? Что эффективнее?
Есть преимущества и недостатки. Самостоятельное обучение принесло мне положительные результаты. Тренер может определить, что наилучшим образом подойдет конкретному человеку.
Нет такого, чтобы команда тебя с лета начинала «есть», и все постоянно куда-то убираются. Получается, ты за лето выгораешь, и к зиме от этих стрессов уже никаких сил нет. В одиночку или в небольшой группе, конечно, комфортнее. Я сильно прибавила в функциональном плане. В стрельбе провалилась, но сама виновата. Просто упустила этот момент летом. Подумала, что если у меня не будет хода, то зачем мне здесь быть?
— Возможно, целесообразнее потренироваться в команде с Шашиловым, учитывая вашу общую договоренность?
— Чемпионат ещё не завершён, будем продолжать беседу. В команде в чем-то легче: есть спарринг-партнеры, за кем стремишься. Летом этого мне не хватало. В стрельбе мне было комфортно работать одной, а потом, когда начались состязания, появилась боязнь ошибки, и стрельба пропала. Может быть, боюсь кого-то подвести, не знаю…
— Олимпийские игры следующего года пройдут замечательно. Возможно, вас сейчас и готовят к ним?
— Да, разумеется, к Олимпиаде! Хе-хе, сразу туда и отправимся…