В чём причина, по которой отец принуждал копать ямы в нерабочий день?
Важно, чтобы дети были чем-то заняты. Отец нас просто так ямы рыть заставлял. Например, на сборах в субботу утром одна тренировка, вечером отдых и в воскресенье целый день отдых, потому что всю неделю две-три тренировки грузишься — около полутора суток отец всегда давал. Если видел, что не до конца загружен, и в воскресенье у всех энергия, то нам ямы копать давал, чтобы просто было чем заняться. Ты когда-нибудь яму копал? Могилу копал? Не для себя, а вообще. Чтобы полтора метра яму вскопать, тебе как минимум час нужен. Просто человек должен заниматься чем-то — от безделья все проблемы. Особенно, если богатый, самодостаточный, еще и ничем не занимаешься.
Хорошо иметь зону комфорта, ведь можно совершить много добрых дел. Но обычно человек разрушается в ней. Я бывал и там, и там. Если сравнивать, то нужда лучше, потому что у человека есть всё: он может купить самолёт, машину — всё, что пожелает, не прося ничего ни у кого. Вот тогда человек деградирует духовно.
Не нуждающийся только Всевышний: богатый, самодостаточный, все атрибуты у него. Когда же ты получаешь те же блага, когда у тебя всё есть, то меньше обращаешься к Всевышнему. А когда человек в нужде, он всегда духовно зависим от Всевышнего, у него связка есть, и ему нужно работать, чем-то заниматься. Как только наступает успех, начинается обратный отсчет.
О пресс-конференции с Конором
Когда мы вышли оттуда, Зубайра Тухугов сказал: «Надо было так сделать, так сказать, так». Я послушал до конца и сказал: «Зуба, у нас осталось 16 дней до боя. 6 октября мы деремся». Это было 20 сентября, наверное, на день рождения даже. Я говорю: «Что я сейчас буду с ним разговаривать, отвечать? Мы не можем отвечать на том языке, на котором он разговаривает. Это такой низкий уровень. Например, я прыгну на него, там миллионы охранников — как будто ему этого и хотелось. Он хотел, чтобы я вышел из себя. У меня в голове было сделать вес, не травмироваться, потому что еще 10 дней тяжелых тренировок впереди было. Я за неделю всегда оставлял тяжелые тренировки. И главное, чтобы он тоже не травмировался, чтобы мы дошли до этого боя. А остальное — все, что человек говорит… Особенно Америка — freedom speech». Прим. «СЭ»). (Смеется.)
Знал, что бы ни говорил, ничего не буду делать, потому что это пресс-конференция, а не бой. Приходить туда и говорить: «Уважай меня или говори про меня только хорошее» — непонятно. Потому что смотрю наши эти псевдо-пресс-конференции, пацаны сидят такие серьезные, говорят: «Не оскорбляй, не говори». Ну ты туда не приходи! Раз уже пришел, значит, надо как-то с этим справиться. И разные подходы есть. Этот бой так раскачался на весь мир — мне там сидеть надо было. Но когда можно было не сидеть, воспользовался этим. Во-первых, там не хотел сидеть. Во-вторых, сидеть и слушать, как человек матерится, нельзя. Ну нежелательно. Ты там сидишь, час его слушаешь… И так три дня до боя осталось.
Чем бой Махачева с Топурией отличается от поединка Хабиба с Конором по масштабу внимания?
Топурия хороший парень, старается быть кем-то. Это сразу заметно. Я не думаю, что бой выйдет за рамки ММА. Интерес к противостоянию стилей, бойцов, чемпионов может быть, но такого нет. Ислам тоже очень хороший парень, как и Топурия. Но всё это он качает. UFC будет выжимать, всегда так поступают. Безусловно, два лучших бойца в данный момент. Одни из лучших. В пятерку оба точно входят по статистике и по моему мнению. А вот такого ожидания, что выйдет за рамки спорта, не вижу.
Воспитание Хабиба отцом и воспитание Хабибом сына.
Сначала пример личный, потом поощрение. В конце принуждение, крайность такая. Был между поощрением и принуждением, всегда гулял. Как отец говорил, борзометр зашкаливает. Дети — им только хорошее желаем, так что иногда принуждение нужно, особенно сейчас. Делаю ли я? Пока маленький еще, не дошел до этого возраста, но почти уже дошел. Стараюсь просто… По-любому он не будет как я. Во-первых, у меня отец был бедный, а у моих детей богатый. Но я видел бедную жизнь тоже, так что знаю, что для них хорошо, что плохо. Но точно не такой, как отец. Во-первых, он был лучше меня в уделении времени, не был занят, как я. И возможности у него были поменьше. Из-за этого мы в теории даже не сможем быть одинаковыми. Но сам подход…
Например, большой матч, финал, я ему постоянно говорил: «Иди сюда, сядь». В семь-восемь лет. Потому что это остается в памяти ребенка. Ты сидишь с отцом, смотришь, например, как вчера пацанам тоже скидывал: Бразилия — Чили, 98-й год. Я просто этот момент помню, я сидел с отцом и дедушкой. Дедушка не любит футбол, новости там и так далее. Мы еще смотрели так целенаправленно, у нас дома не было телевизора. И отец мне этот состав рассказывал, я просто помню: Сала, Саморано. Я к чему говорю? Есть определенные моменты жизни — то, что ты делал с отцом, и они очень сильно запоминаются, остаются в тебе. Время с семи до двенадцати лет очень сильно у меня засело.
Чемпионат Дагестана по футболу среди сельских команд проходил, и наше село вышло в финал. Отец был капитаном команды. В селе очень любили футбол. У отца была красная сумка. Он говорил мне: «Собери сумку». Там вода — тёплая, холодная, полотенце, футболки, тапочки. Мама делала термос, все брали с собой. Мы выезжали на футбол. Я на бровке стоял, молодой, и отец уже делал так, чтобы я был ответственным. Он мне не говорил, что взял, что не взял, а на месте: «Вот, забыл, не принес». Я уже знал, что можно, что нельзя. И он говорил: «Никому воды не давай». Перерыв, все подходят: «Можно воды?» — «Нет», говорю. До сих пор говорят: «В детстве такой упрямый был!» Ровесники отца, большинства нет уже. Они такие: «Никогда воду не давал». Говорю: «Я из дома принес отцу воду, он сказал никому не давать — как я буду тебе давать?» Такие моменты сильно остаются. В этом плане мне тяжело с отцом сравниться. Потому что везде с собой брать тяжело, и занятость по-любому, хочешь не хочешь.
О сложностях подготовки в ММА
Мне через два месяца исполнится 37 лет. Если предположить, как минимум полгода подготовки необходимо. Актуальная форма бойца перед схваткой не говорит о многом. Внешний вид не имеет значения. Самое важное – сколько спаррингов проведено и с кем. Все остальное – тренировки, фитнес, бег – не играет роли.
Наш вид спорта – это не бег, качка, фитнес или кроссфит. Это единоборство один на один: стойка и бой. Там борьба, тайский клинч, греко-римский клинч, вольный клинч, грэпплинг. Чувство удара в стойке муай-тай, кикбоксинге – это важно. Если человек не спарринговал, только боролся, то он выходит на другую дистанцию, по-другому чувствует ее, потому что в боксе и тайском она разная.
Этот вид спорта слишком молодой и мало изучен. Нельзя судить о подготовке человека по наличию или отсутствию «кубиков». Человек без видимых мышц может быть отлично подготовлен в борьбе и сражаться все 25 минут. Тот же, у кого форма вроде бы была хороша, может продержаться лишь три минуты из-за отсутствия тренировок последние два месяца. Здесь нужно быть готовым к бою, ударной технике, физически — много аспектов. Из-за этого после последнего боя я пару раз спарринговался. У нас не бывает легких спаррингов — когда заходишь туда, думаешь, поработаем легко, один удар — все. Во-первых, пять лет перчатки не надевал, но борюсь постоянно. В любом месте, даже во время перелетов, ищу того, кто может со мной бороться.
Зуба пишет ему недавно: «Зубе, осталось 100 дней до боя, это мало». А Зуба думает, что это много, достаточно. А этого достаточно, чтобы просто вес скинуть, хорошо выглядеть. А чтобы соревноваться на мировом уровне, нужны навыки, а чтобы изменить навыки — это минимум полгода. В процессе всего этого будешь травмироваться, болеть, пропускать тренировки, в эти дни не будешь нагружаться, и теряешь время, а в последнюю неделю тоже не нагружаешься, так что еще дни убери. Но до завершения карьеры я всегда тренировался, и мне 100 дней хватало, я полностью отключался, никаких перелетов, ничего: «Меня не беспокойте». И все, утром-вечером, утром-вечером, утром-вечером. Если две тренировки не делал, у меня бывали панические атаки. Мне по грэпплингу постоянно предлагают вернуться, но я никогда не думал о том, чтобы согласиться.
Что поменял бы в правилах ММА
Я бы изменил правила. Ты заходишь в октагон, простой бой — 15 минут, чемпионский — 25. Раундов не было бы. В голове у меня всегда звучало: «Зачем нужен раунд? Зачем вообще?» Я понял, что это интертеймент: останавливается бой, реклама и так далее. Для бизнеса — да. Но если говорить о спорте, я убрал бы раунды. Вообще не было бы раундов. Зашли — все. Правила должны быть по-любому: в пах не бить, в затылок не бить и так далее, но я бы поставил, чтобы раундов не было.
Почему мир изменился в худшую сторону
Мы существуем в эпоху перемен. Если за последние двадцать лет оглянуться, то вообще… Представьте, если бы в 2005 году сказали о таких микрофонах, айфонах, айпадах, подкастах… Даже если человек находится в Америке, ты звонишь по видеосвязи и видишь его. Кто тогда поверил? Что будут сенсорные экраны, беспилотники в небе. Страшно подумать, нет нигде безопасности. Мир полностью изменился. Конечно, Дагестан тоже, весь мир круто преобразился. В какую сторону — вопрос, к лучшему или худшему. Лично меня спросить — к худшему, только в худшую сторону поменялся. Я сейчас не про Дагестан, говорю о целом мире. Двадцать лет назад представить это было невозможно. Представьте, сколько мелочей появилось в жизни людей, и без них уже нельзя жить.
Без телефона путешествовать невозможно. Никого не встретишь в мире, кто летает без него. В период пандемии было столько документов, QR-кодов – все у нас было в телефоне. Мы так привыкли к этому: карты, оплаты, переписки, звонки, работа – всё в нем. Как будто в наручниках, чего не было в 2005 году. Что бы я изменил? Хорошо, что этим заниматься мне не нужно. Менять мир – тяжелая задача. Как с лавиной: хочешь ее поймать – она тебя снесет. Сейчас отменить телефоны тоже сложно. Много функций они выполняют. И многим плохим вещам учат, полностью меняют мышление людей. Менять сознание людей, мир – это тяжело. Лучше начинать с себя, близкого окружения.
Воспоминания о Бувайсаре Сайтиеве
В 97-м или 96-м году я его впервые увидел. По-моему, 97-й был после первой Олимпиады. Да, он уже олимпийский чемпион был. Я, дядя Насыр, отец младший брат. Мы приехали в Хасавюрт, мне почти 10 лет. Молодой был, но это очень хорошо помню. Я помню его вот это ухо. Первый раз я увидел такое поломанное ухо. У него еще тогда видно было, что он со сборов, обтертый. Отец сказал: «Вон Бувайсар, пойдем, поздравим его». Я про себя думаю: «Поздравить с чем?». Ребенок же. Мы подошли, еще люди были там. Я думаю, что он самая большая звезда был вообще на Кавказе в 97-м. Отец, дядя его поздравили, я тоже поздоровался. Я так на его ухо смотрел… Я еще отца спрашиваю: «Это кто?». А у нас дома был журнал олимпийских чемпионов. И отец мне говорил: «Помнишь этот журнал? Там был Бувайсар».
Долгое время его не видел. Затем встретился с ним в Грозном, но говорить было мало времени. Сидели вместе, но разговоров не было много. Эта фотография, которую я выкладывал — приехал на чемпионат Европы в Каспийск, и он там был. Уже звезда, понял? Не вижу никого, и вдруг так меня взял. Если помнишь, у него такая привычка — сверху руку отключал во время разговора. Я с кем-то разговаривал, и он так меня взял, посмотрел — и повернул. Как понял, этого фотографа знал и сказал: «Сфоткай нас». В этот момент только повернулся, и нас резко сфотографировали. Но сесть, пообщаться, конечно, не удалось.
В последнее время он посещал подкасты, давал два-три интервью. Конечно, жаль, что так хорошо с ним пообщаться не удалось. Думаю, общий язык у нас был из-за совместного времени в спорте. Очень тяжело повторить то, что он сделал. С девяностых почти до 2010 года, 17 лет точно он был на вершине. По моему мнению, такого борца не было. Конечно, всегда будут пытаться стать как Бувайсар, но для этого нужно не только выиграть столько соревнований, как он, но и иметь такую же харизму. В 18 лет, по-моему, он переехал в Красноярск и там учился, потому что у него точно не кавказское образование. Прямо видно, что у него были русские учителя. Русский язык у него отличный, еще и без акцента. Если со стороны послушать, не сразу скажешь, что он родился в Дагестане и является чеченцем.
Предпочтения по сериалам и влечение к повествованиям о пророках.
Три года, как начал смотреть фильмы. Теперь смотрю «Гангстерленд». Набрал топ-лист недавно: «Игра престолов», «Во все тяжкие», закончил «Йеллоустоун» и перешёл на «Гангстерленд». Интересно бывает. Я очень сильный фанат, как футбола, историй пророков. Очень сильный фанат, не средний. Сравнивал знания со знающими людьми, как минимум не уступаю, иногда опережаю. Последние 15 лет каждый день в этом — когда, кто после кого, какие события. Разные книги читаю, со всех уголков фильмы смотрю. Сейчас идет передача, ее ведет кувейтский ученый, вышла 49-я часть, вчера смотрел.
Общаюсь с людьми, разбирающимися в вещах. Как на футбольном поле, предупреждаю: «Не ошибайтесь». У меня есть друг из Детройта, сильный по истории, но допустил ошибку. Говорю: «Еще один вопрос, сейчас будет расстрел. Сколько лет прожил пророк Ибрагим, Авраам? Ведь всю жизнь изучаешь.» — «Никогда об этом не думал.» — «А точная информация есть.» — «Ты знаешь?» Он начал смотреть в телефоне. Говорю: «Посмотри, 200?» — «Да». И тут он словно опомнился. (смеется)«Я говорил тебе, не совершай ошибок. Сказки о пророках — подобны компасу в жизни. Иногда нам не требуется принимать решения, достаточно действовать так, как поступали пророки, чтобы выйти из любой трудности».