Главный тренер национальной сборной России по биатлону Юрий Каминский пришёл в новый для себя вид спорта перед Олимпиадой в Пекине. На тех Играх его подопечные должны были брать золото в эстафете, но последняя стрельба Эдуарда Латыпова и его промахи до сих пор у всех перед глазами.

В период отстранения Каминский подбирает необходимые слова для сильнейшего биатлониста России и всей команды, призывая их готовиться к следующей Олимпиаде и непременно на неё отправиться. Свои убедительные доводы Юрий Михайлович изложил в интервью «Чемпионату».

«Подавляющее большинство спортсменов, за исключением отдельных девиантных личностей, не придерживаются точек зрения, характерных для руководства их стран»

— Юрий Михайлович, что вы думаете о политике международных спортивных организаций в отношении допуска российских спортсменов к участию в соревнованиях? В некоторых случаях она кажется совершенно необоснованной, в других – вполне разумной.
— В настоящее время ситуация настолько неопределённая, что я даже не пытаюсь разобраться в ней. Меня больше тревожит истерия, возникающая в Европе при упоминании России. Однако это свидетельствует об их уязвимости. Они начинают подвергать санкциям спортсменов, выражающих поддержку нашей стране. В Литве фигуристке Маргарите Дробязко лишили гражданства из-за её взглядов, в Чехии высказываются различные заявления о хоккеистах, выступающих в России.

Европа стремится к изоляции от нас, и это влияние распространяется и на сферу спорта, которая рассматривается как элемент общества. Нашу музыку и, в целом, культуру подвергают ограничениям. К сожалению, мы сами допускаем подобные действия. Непонятно, зачем фигуристу запретили использовать музыку Rammstein? Это выглядит нелогично. В настоящий момент нам, в общем-то, не остаётся выбора, кроме выступлений в России.

— Как вы прокомментируете позицию МОК о том, что спортсмены, стремящиеся к участию в Олимпийских играх в нейтральном статусе, должны покрывать расходы на подготовку из собственных средств, а не за счет государственных средств?
— В той или иной форме государство оказывает поддержку спорту практически во всех странах. Действительно, на Западе используется иная система финансирования, однако в период олимпийских игр государство вовлекается в процесс, побуждая частные компании оказывать поддержку спортсменам. Почему бы не внедрить подобную практику и у нас? Я не считаю, что это вызовет серьёзные возражения. Но проблема заключается в нежелании слушать русскую речь. Хотя в биатлоне русский язык признан официальным языком IBU. В Европе не хотят видеть россиян. Это свидетельствует о том, что государство оказывает значительное влияние на спортивную сферу. Я убеждён, что большинство спортсменов, за исключением единичных исключений, не придерживаются тех взглядов, которые пытаются навязать правительства их стран. Спорт – это своего рода модель жизни, только в более интенсивной форме.

— Российским спортсменам предоставлена возможность самостоятельно решать вопрос об их выступлении на Олимпийских играх.
— И он поступил совершенно верно. Путин продемонстрировал понимание особенностей спорта, ведь спортсмены, отдавая лучшие годы своей жизни, во многом лишают себя возможности пробовать разные вещи, отказываются от желаний и идут на жертвы ради подготовки и участия в крупных соревнованиях. А в конечном итоге их ждет провал, полный запрет на выступления исключительно из-за гражданства. Это настоящая трагедия для спортсменов, особенно для тех, кому так и не довелось выступить на Олимпийских играх. Её как-то нужно пережить. Только спортсмены и должны решать, согласны ли они на участие в таких условиях.

«Для мирового биатлона Латыпов был бы интересен»

— Разрешено ли вообще поднимать вопрос, как заявили в ОКР, о выплате компенсаций спортсменам, которые не примут участие в Олимпиаде, исходя из их результатов на предыдущих Играх? И в принципе, подобная практика в нашем спорте – финансово поддерживать тех, кто не выступает.
— Откровенно говоря, информация о компенсации не вызвала у меня особого внимания. Тем не менее, я не согласен с таким решением. Спортсмену полагается вознаграждение за его текущие результаты, а не за прошлые заслуги. Пусть он выиграет другие соревнования, даже если они будут менее значительными. Возможно, какую-то логику в выплате компенсаций можно найти, но в этом случае это будет больше похоже на политическое решение, а не на спортивное.

— Спортсмены перед тяжёлым выбором.
— Здесь нечего возразить. Даже Эдик Латыпов обращается ко мне с вопросом о целях и мотивации для тренировок. Он находится в пике спортивной формы. Безусловно, мы оцениваем его показатели, изучали результаты чемпионата мира. Латыпов, вероятно, занял бы второе место в мире по скорости передвижения на лыжах, уступив Йоханнесу Бё. Разумеется, многое зависит от особенностей трассы, от физической формы и от других обстоятельств, но у Латыпова есть все возможности для борьбы с норвежскими спортсменами. Соревноваться с тем Бё, который выступал на чемпионате мира, было бы непросто, поскольку у Йоханнеса все получалось безупречно. Кроме того, соперники не показали выдающихся результатов. Я уверен, что для мирового биатлона Латыпов был бы ценным активом, поскольку при небольшом улучшении он смог бы посостязаться с Бё. Было бы здорово увидеть такую конкуренцию, которая бы и биатлон развивала. Как в лыжах между Александром Большуновым и Йоханнесом Клебо. Сейчас некорректно проводить аналогию, но подобная ситуация могла бы сложиться и в биатлоне. Ну выиграли Бё и Клебо множество гонок — и что? Вряд ли это сейчас побуждает их к дальнейшему прогрессу без сравнения с сильнейшими.

— Проблема мотивации серьёзная?
— Безусловно. Мы стараемся выявить отдельные аспекты работы, подлежащие совершенствованию. В частности, это касается и стрельбы. Эдик, к слову, сейчас активно проводит эксперименты. Не исключено, что это негативно сказывается на текущих показателях.

«Необходимо отправиться на Олимпиаду, даже с учетом предвзятого отношения»

— Как вы считаете, российская сборная примет участие в зимней Олимпиаде 2026 года?
— Есть основания для оптимизма. Военные действия на Украине рано или поздно прекратятся. Однако, учитывая заявления европейских политиков, ситуация обостряется, и по сути мы противостоим не Украине, а НАТО. Продолжительность конфликта предсказать сложно. Когда началось противостояние, многие предполагали, что оно продлится не более года. Однако, до двух лет уже скоро наберется. Кроме того, как показывает опыт в некоторых видах спорта, спортсменов могут просто не допустить на соревнования.

Я убежден, что необходимо отправиться в путь, даже если нас там ожидает недружелюбное отношение. В качестве примера можно вспомнить чемпионат мира по лыжным гонкам в Чехословакии в 1970 году. Атмосфера была крайне напряжённой. Вячеслав Веденин рассказывал, что получил письмо с угрозами расправы, если он примет участие в церемонии награждения после победы в гонке на 30 км. Кроме того, в конце марафонской гонки, где Вячеслав лидировал с большим преимуществом, ему в лыжи насыпали стиральный порошок, из-за чего лыжи отказали, и он проиграл, заняв второе место. Всё это было…

Принимая участие в Олимпиаде, мы демонстрируем свою приверженность олимпийским принципам, основанным на миролюбии, дружбе спортсменов из разных стран с различными политическими убеждениями и честной спортивной борьбе. Я считаю, что именно такое представление нашего спорта – это ключевая задача спортсменов сборной России на международной арене. И с учетом этого необходимо выступать на Олимпиаде!

— Что делать, если не допустят? В летних видах спорта проводятся Игры Дружбы, Игры БРИКС, где есть возможность увидеть ведущих спортсменов из других государств. А что касается зимних соревнований?
— Необходимо организовывать собственные соревнования и приглашать спортсменов из Европы, хотя в текущих условиях поездки могут быть ограничены даже для тех, кто заинтересован в приезде. В конечном счете, важно развиваться внутри страны. Как я уже отмечал, нужно внедрять новые форматы, чтобы продемонстрировать всему миру наши лидерские позиции в биатлоне и наше влияние на развитие этого вида спорта. В прошлом сезоне я посетил все ключевые биатлонные центры России и убедился в их высочайшем уровне. У нас есть, что сохранять и что улучшать. Для этих центров необходимо создать прочную соревновательную основу и привлекать зрителей.

«Нельзя просто так переносить в современность то, что существовало в прошлом»

— На встрече тренерского совета в Тюмени определили, по каким параметрам будет оцениваться работа тренеров в период, когда не проводятся международные соревнования. Каковы ваши впечатления?
— Это первая подобная попытка. Оценить её адекватность можно будет по итогам сезона. На данном этапе, помимо спортивного результата, других критериев нет. Безусловно, любую оценку можно подвергнуть критике, поскольку ни одна из них не способна в полной мере отразить многогранность тренерской деятельности или спортивной работы спортсменов. Однако уже позитивно, что такая инициатива была реализована. Концепция стимулирования тренеров и спортсменов таким образом представляется вполне удачной. Но это лишь один из возможных подходов.

— А какой вы бы предложили способ взбодриться?
— Я не придавал этому особого значения, но уже некоторое время предлагаю пересмотреть календарь и попробовать новые форматы гонок, возможно, не на официальных соревнованиях. Россия всегда отличалась новаторским подходом в биатлоне. Можно предложить нечто похожее на лыжный спринт, поэкспериментировать с протяженностью дистанций. Это первое. Второе – организовывать больше соревнований, которые в определенные моменты будут способствовать повышению спортивного мастерства. Нас часто критикуют за то, что скорость выполнения стрельбовых упражнений у спортсменов ниже, чем у некоторых лидеров мирового биатлона. Однако, например, у Эдуарда Латыпова этот показатель не уступает результатам Йоханнеса Бё и Кентена Фийона Майе. Речь идет прежде всего о молодых биатлонистах. В Европе появилось молодое поколение спортсменов, которые достаточно быстро стреляют. При сравнении их результатов, Антон Бабиков демонстрирует примерно такой же уровень стрельбы. Чтобы повысить скорость и точность стрельбы, в календарь целесообразно включить больше соревнований, подобных суперспринту.

— Но как-то раньше и без суперспринтов обходились.
— Действительно, мы можем увеличить время, затрачиваемое на тренаж. По сравнению с тем объёмом тренировок, который проводили наши предшественники, мы тренажируем значительно меньше. Вероятно, это обусловлено тем, что сейчас проводится гораздо больше соревнований, чем 15-20 лет назад. Тренировочный процесс стал более насыщенным, спортсмены нередко жалуются на усталость и поэтому не проводят тренажи. Мы пытаемся найти баланс, но всё равно стремимся к увеличению времени тренажа. Бессмысленно переносить в современность то, что было раньше. Если 20 лет назад тренажировали час в день, это не означает, что нам тоже следует делать так же. Необходимо оценивать эффективность этого тренажа.

— Возникли ли какие-либо затруднения в работе после слияния с компанией Сергея Башкирова?
— Это касается меня. Новичкам необходимо адаптироваться к команде, и это сложный методический процесс. Решение было принято, хотя и несколько запоздало. В связи с этим пришлось в срочном порядке объяснять многое. И сейчас приходится это делать.

— Сейчас уже все ребята влились полноценно?
— Разумеется, это особенно заметно в стрелковой части. Например, они поочередно прислушиваются к Максиму Максимову и Павлу Максимову. Их представления схожи, но выражаются разными способами. Мы, тренеры, прекрасно понимаем друг друга, однако спортсмены часто испытывают трудности с пониманием. В результате возникает недопонимание, что негативно сказывается на качестве работы.

— Какое количество спортсменов сейчас состоит в вашей группе?
— 12 человек вместе с Ларисой Куклиной.

— Это много или мало?
— Такого количества тренеров может оказаться недостаточно. Однако необходимо выстраивать взаимодействие не только между тренером и спортсменом, но и между самими тренерами. В настоящее время этот процесс находится в стадии реализации.

«Планировал передать распоряжение Истомину через некоторое время»

— После завершения предыдущего сезона при создании команды некоторые спортсмены выразили нежелание сотрудничать с вашей группой, выбрав работу в своём регионе. В частности, Пётр Пащенко. Почему он предпочёл регион?
— Петя, с точки зрения потенциала, можно сравнить со вторым Латыповым. При этом я не говорю о физической форме. Пащенко в период пандемии дважды переносил коронавирусную инфекцию, а затем дважды столкнулся с воспалением лёгких. Это привело к потере для него целого года, и последующего. Соответственно, тогда приглашать его в сборную не имело смысла. В межсезонье мы приглашали Пащенко, поскольку у меня о нём, как о спортсмене, и о его перспективах развития, сложилось очень положительное мнение, но Петя решил готовиться самостоятельно.

— Что можно сказать о Никите Поршневе? Он заявил, что его решение было принято после беседы со мной. Что стало причиной неудовлетворения, как у него, так и у меня?
— У Никиты имеются некоторые особенности здоровья, о которых я не буду рассказывать, так как это будет являться нарушением этики. Он не всегда способен тренироваться в группе с такой высокой интенсивностью, которую мы используем. Даже выполняя индивидуальные упражнения, он может превышать допустимый уровень нагрузки. Для Никиты необходим специальный подход, который он сможет получить, занимаясь с Сергеем Белозёровым в региональной команде. Мы с Сергеем Ивановичем обсудили этот вопрос и пришли к полному согласию относительно методики работы с Поршневым. Однако в региональной команде ему действительно комфортнее, что подтверждается результатами. У меня с Никитой отличные отношения, мы поддерживаем регулярное общение, проблем не возникает, и я очень ценю этого спортсмена.

— Отношения с людьми. До сих пор болезненны воспоминания о том, что перед началом предыдущего сезона молодые Даниил Серохвостов и Карим Халили покинули вашу команду?
— У меня, безусловно, имелось некоторое недовольство этими спортсменами. Оно было вызвано тем, что существовал разработанный план, призванный помочь им занять место в мировой элите. Однако на данный момент они пока не соответствуют ожиданиям, которые им предъявлялись. Причины этого назвать не могу. В личном плане я не испытываю к ним обиды, ведь это молодые люди, которые способны совершать ошибки. Но важно не избегать ошибок, а оперативно их корректировать.

— Ваши высказывания об уходе Артёма Истомина были гораздо более критичными.
— С ним сложилась непростая ситуация. Он всегда был для меня особенным, я строил на него определённые планы – рассматривал возможность передачи ему команды в будущем. У Артёма сохранились качества, которые начинают угасать у тренеров моего возраста – он увлечён работой и обладает невероятной эмоциональной вовлечённостью. С годами я стал более уравновешенным, возможно, не хватает эмоциональной окраски в тренировочном процессе, и я это понимаю. У него это присутствует, и это очень ценно. Его желание работать огромно, но, по моему мнению, амбиции немного переполняют его. Думаю, более опытный тренер мог бы его немного сдержать. Надеюсь, у Артёма всё сложится удачно, и он станет выдающимся тренером.

— В прошлом году вы отмечали, что на некоторых мероприятиях чего-либо или кого-либо не хватает. Улучшилась ли ситуация в этом аспекте в настоящее время?
— Существует известная поговорка среди физиков: «Если всё складывается благополучно, значит, вы упустили что-то из виду». В этом заключается основная сложность в общении между спортсменами и тренерами. Я, после успешных выступлений, начинаю выявлять недочеты у спортсменов, чтобы впоследствии их исправить и добиться дальнейшего развития. Однако они расстраиваются из-за того, что я не выразил похвалу. Такова специфика нашей профессии: тренеры должны искать недостатки, чтобы помочь спортсмену прогрессировать.

В вопросах обеспечения невозможно достичь идеала в сложившихся обстоятельствах, однако для выполнения основных задач необходимое оборудование имеется. У меня составлен перечень недостающих позиций, но я воздержусь от его публичного обсуждения.