Легендарный Зангиев о японском прорестлинге и великих борцах СССР.

Длительное интервью с первым советским борцом, специализирующимся на рестлинге.

В 1989 году Госкомспорт СССР и японское промоушен New Japan Pro-Wrestling (NJPW) договорились о участии в турнирах NJPW пяти советских спортсменов — борцов-вольников Салмана Хасимикова, Вахи Евлоева и Виктора Зангиева, борца греко-римского стиля Владимира Берковича и олимпийского чемпиона по дзюдо 1972 года Шоты Чочишвили. Переговоры с Госкомспортом вел лично Антонио Иноки — основатель NJPW и главный японский рестлер всех времен.

Советских борцов назвали «Армией Красного быка» из-за прозвища Салмана Хасимикова, четырехкратного чемпиона мира. Зангиев же приобрел наибольшую популярность в мире: в 1991 году вышла видеоигра Street Fighter с персонажем по фамилии Zangief (Красный Циклон), прототипом которого стал осетинский борец.

Виктор Зангиев — сын борца Дзантемира Зангиева, воспитанник тренера Асланбека Дзгоева. Чемпион мира и Европы среди молодежи, шестикратный чемпион РСФСР в тяжёлом весе, трижды призер чемпионатов СССР, боролся с сильнейшими борецми 70-х и 80-х годов.

В начале июня в борцовском зале «Наставник» во Владикавказе состоялась наша встреча с Виктором Дзантемировичем. Изначально планировалось обсудить жизнь и карьеру Салмана Хасимикова, который ушёл из жизни в конце мая. Однако разговор затронул различные темы.

Зал у Зангиева просторный. На стенах четыре рисунка: Асланбек Дзгоев, Дзантемир Зангиев, Красный Циклон и тренер по борьбе Эдуард Гегеев. Интервью началось сразу же после входа туда.

Возможно, под руководством Миндиашвили я достиг бы больших высот в спорте, но школа борьбы Дзгоева невероятна.

— Вот мой тренер [показывает на Асланбека Дзгоева], а этот человек [показывает на Гегеева] — мой идеологический наставник, — рассказывает Зангиев. — Один раз показал прием… Честно говоря, практически не отрабатывал, но в трудную минуту на серьезном соревновании чемпиона Европы этим приемом выиграл. Делал как бы бедро — и как будто пролетел. В этот момент хорошо сзади взял, руку прихватил и отсюда запустил. То есть взлетел, в воздухе еще кричал — но не помогло.

В 17 лет я пришел к Асланбеку Захаровичу после школы. Это уникальный тренер. Меня приглашали в школу Миндиашвили, но я все же выбрал Асланбека Захаровича — и сейчас не жалею. Возможно, в школе Миндиашвили я бы стал олимпийским чемпионом мира, но здесь мне дали такую базу борьбы, которая… ну, я не знаю… это космос! Кстати, если говорить про Салмана, то он тоже ученик Асланбека Захаровича. Когда мы с Салманом были в Японии, он сказал мне: «С тобой очень тяжело было бороться». Потому что база была одна. То же самое, что он дал ему, примерно то же самое он дал и мне.

Конечно, до Салмана мне было далеко, я не буду преувеличивать. Но однажды у меня получилось у него выиграть. Салман тогда уже сходил, не тот был Салман, не тот взрыв, не тот кураж у него был… Предпоследний или последний его Союз — там нас с ним чуть-чуть прижали, он судье жест нехороший показал, скандал был.

Салман отличался простотой и вспыльчивостью. Иногда его поступки вызывали у него сожаление. Такое случилось на чемпионате СССР (1982 год, Владикавказ). Прим. «СЭ»Тогда я только начинал, чуть-чуть посопротивлялся. В финале с Бигаевым… Бигаев оказался в партере, а Салман встал и вот так сделал (показывает воинское приветствие). Видимо, хотел отрапортовать о победе, соревнования закончились. Публика поняла это по-другому. Салман сильно переживал, сказал тогда: «Надо перед Борей извиниться». Как бы ни было, мы одна семья. Мы вроде далеко друг от друга, но интересуемся, как живёт каждый. Особенно с возрастом. И эти последние известия — о Салмане, о Бувайсаре — очень больно ударили по борцовскому братству. Но жизнь идёт своим чередом.

Его звали Алхазурыч Хасимикова, Алхазурыч. Для нас он был небожителем. Жили в центральном корпусе, и мы только на тренировках, где-то издалека, соприкасались. Мы к этому так благоговейно относились… Я даже никогда не думал, что просто выйду с ним побороться, для меня это было за гранью фантастики. В то время достичь таких высот… Сейчас дистанция очень сокращается, а вот раньше просто попасть в зал было каким-то чудом, очень сложно. Допустим, чтобы попасть в зал «Спартак», нужно было пройти определенный отбор, не каждого туда пускали. А сейчас все приходят. Считаю, градация должна существовать. Это создает стремление — чтобы человек преодолел эту грань. А когда она стирается…

Асла́нбе́к Дзго́е́в готовит Сосла́на Анди́ева к соревнованиям.
Фотографии из архива Таймураза Дзгоева.

Салман не любил зарядку. Асланбек Захарович, живший под ним, брал швабру и стучал ею по потолку, будив его.

Салман — четырехкратный чемпион мира, человек, делавший историю, говорит Зангиев. С ним соперничали серьезные борцы: Сослан Андиев. До сих пор многие спорят, кто из них был лучше. Салман в определенный момент был не хуже Сослана Петровича, но на чемпионате СССР 1980 года… Прим. «СЭ»Повреждение ноги поставило точку в споре о кандидатуре на Олимпиаду. Салман также претендовал на участие и, попав туда, мог бы стать олимпийским чемпионом. На тот момент он был не слабее Сослана Андиева, это точно.

Всех испытал лично и могу утверждать: Сослан и Салман — два выдающихся борца высокого уровня. Бигаев тоже очень хорош, но в схватке предсказуем. А у Сослана и Салмана были все данные, чтобы победить на Олимпийских играх и чемпионатах мира. Это просто фантастика.

Асланбек Захарович подготовил к соревнованиям и Сослана, и Салмана, и автора этих строк. Салман рассказывал: «Хочу спать, а он снизу шваброй колотит — на зарядку выгоняет. Он подо мной жил». Салману хотелось пропустить зарядку. Но у Асланбека Захаровича не получится!

Дэги Багаев также тренирует Салмана.

Дэги Багаев пригласил Асланбека Захаровича именно для того, чтобы узнать тонкости борьбы. Дэги очень хороший человек, но всю черновую работу делал Асланбек Захарович. Асланбек Захарович выработал систему, которая оказалась идеальной. Чтобы так быстро… Сейчас я пробую эту систему на своих детях, и за два года парень выиграл международный турнир «Медвежонок», девочка за два года могла попасть на Европу, просто заболела — стала второй на первенстве России. За два года это просто нереально… То есть эта система работает.

— В чем заключается эта система?

Все учат бороться с самого начала. Человек приходит, его сразу начинают учить приемам. Но прежде чем начать обучение, надо дать человеку все необходимые основы. Он выполняет прием — а у него кривая спина. Неважно как бы он этот прием не выучил, все равно он не получится. Он ходит неправильно, руки работают не так. В борьбе нельзя ходить как на бульваре. Сайтиев говорил об этом: если вы боретесь в правосторонней стойке, то борьба должна быть правосторонней. В схватке нельзя менять ноги. Это обосновано — потому что так легче защищаться, атаковать и импровизировать.

Салим Нуцалханов задокументировал все тренировки Асланбека Захаровича. Предполагаю, что он очень многое передал Сайтиеву, подготавливая его к пекинской Олимпиаде. По этой причине Бувайсар в последнем интервью и утверждал, что осетинская школа — мудрая школа. Сейчас мы, разумеется, потеряли свои преимущества… Раньше всё было по-другому. Допустим, Салман победил Сослана Андиева. Зал закрывался, ребята садились и размышляли, как противостоять ему, изучали борьбу соперника. Дагестанцы тоже не сидели без дела, также анализировали. И вот шла такая увлекательная борьба. А сейчас борьба — кто больше накачается. Интереса это у меня не вызывает. А раньше была интеллектуальная борьба.

Салман был великим борцом потому что отличался антропометрически: был невысокого роста и очень взрывным. В борьбе его характер проявлялся особенно ярко, он выходил до конца. Я три раза боролся с ним. Бывает, что в борьбе у обоих спортсменов кончается ресурс. Когда борец находит резерв в последний момент — это достойно уважения.

Салман старше меня на восемь лет. В Японии мне было уже за тридцать, и было тяжело: утром тренировки, вечером выступления. День был полностью занят. И ему приходилось выполнять такую же работу. У него природная сила, а характер был таким — доказать «я должен». Чемпионский характер, хоть и вредный в этом плане.

Асланбек Дзгоев с учениками.
Фотографии из архива Таймураза Дзгоева.

Хасимиков побеждал из-за правильной ходьбы.

Салман обладал как физической силой и импульсивностью, так и высоким уровнем технического мастерства.

— Он был техничным бойцом. Проходы у него были отличными. Это классика моего тренера. Его обучил проходить таким образом, что от этого практически не было защиты. Человек заходил в ноги и уносил противника только потому, что двигался правильно. Он шагал прямо, словно залетал в две ноги — и уносил любого человека. Так умело сражались почти все его ученики. Думаю, сейчас мало найдется тренеров, которые с нуля вырастили около 15 чемпионов мира, двукратного олимпийского чемпиона. Таких очень мало. И какое наследие оставил он — его ученики работают в Чечне, во многих других местах!

Многие говорят мне: «Вот ученик ушел, неблагодарный». А я отвечаю: «Твоя работа заключается в чем? Да, он ушел, бывают неблагодарные дети, но для тебя самым большим вознаграждением будет то, что ученик когда-то вспомнит, чему ты его учил, и передаст это дальше». Дело Асланбека Захаровича расходится везде. Это действительно золотой запас российской борьбы.

Многие борцы проходили через школу некоторых тренеров. Воспитать одного великого спортсмена – уже признак мастера. У Асланбека Захаровича результат был впечатляющим, несмотря на сильную конкуренцию в СССР. В Черкесске у нас был небольшой зал вместимостью около 40-45 человек. Приехали еще чеченцы из Хасавюрта. Из этого зала вышли четыре чемпиона мира. И это при отсутствии поддержки. С ее наличием, думаю, оттуда бы вышло семь-восемь чемпионов мира. Он брал людей с нуля и доводил их до высокого уровня. Это нельзя недооценивать.

Адам Сандурский поддерживает на руках польского борца Яна Фаландиса накануне Олимпиады 1980 года.
Фото соцсети

После нападения Сандурского на руках оставались синяки. Баумгартнер был здоров и крепким, но Салман отправил его в полёт.

Салман дважды встречался с Адамом Сандурским в финалах чемпионатов мира и оба раза победил.

Я лично сражался с Сандурским трижды. Даже синяки на руках оставались — таким он был сильным. Но неповоротливым. А Салман ловкий, быстрый. Под ноги Сандурского вниз залазить нельзя было. Надо было просто его переигрывать и назад забегать. С ним было не так сложно бороться. Он действительно гигант — 2 метра 14 сантиметров, 150 килограммов. Результаты у него серьезные — призер Олимпиады, призер чемпионатов мира. Но предсказуемым и очень медлительным был. У меня три раза победа была над ним. Уровни Салмана и Сандурского — это разные вещи.

— А с Брюсом Баумгартнером вы боролись?

Борьба была непростой. Трижды ему уступил — один раз спорно по его мнению — и в одной схватке одержал победу. На Кубке мира допустил ошибку: зашёл назад, стал катить, руки проскользнули. По результатам схватки счёт был 1:2 в пользу соперника. В другой раз у меня была стратегия, начал его вести, чувствовал, что могу опередить, но не хватило опыта. Голоса кричали мне: «Куда ты пошёл?!» Нужно было через мост утащить противника, а он уже оказался на мосту. В этот момент я начал возвращаться назад, и он меня там задержал, поймал.

Кстати, Баумгартнер в 1979 году, проигрывая 1:9 Сослану Андиеву, его перевернул и победил. На какой-то из матчей. Да, ещё совсем молодым был. Не чисто силовым борец. Да, у него спина была, здоровым он был физически. Но очень тягучим был, растянутым — поэтому чувствительным. Он не как шкаф ходил, а был именно тягучим. Если сравнить Баумгартнера и Салмана, то Салман в 1983 году поставил жирную точку в их противостоянии. На Кубке мира он поднял этого Баумгартнера и шарахнул об землю так сильно, что всем стало понятно, что Баумгартнер для него не особо соперник.

— Салман же у него выиграл раз пять…

Да, Салман владел этой областью для Баумгартнера. Конкуренция была очень высокой в те времена. Салман, молодые бойцы присоединились, два иранца — Сухти Сараи, Сулеймани.

— Сулеймани огромный был…

Сухти Сараи был ещё более массивным: около 145 килограммов. Быстрый же был! В ногу залетел — я даже не понял как. Затем бросился на меня. Видимо, считал меня слабым — тогда я весил где-то 107-108 килограммов. Залепил ему «кочергу» со стойки. Он сел на меня, смотрит, смеётся — и перестал сопротивляться. Такая была ситуация.

Салман Хасимиков.
Фото соцсети

Венгр заявил: «Не желаю опозориться пред семьёй. Позволь мне проиграть тебе 0:1». Согласился я. Обманул он.

— Салман победил бы на Олимпиаде в Лос-Анджелесе, если бы не бойкот.

— Думаю, да. Он был очень сильным борцом. В 83-м он выиграл мир, а когда понял, что «Дружба» — это не то, чего он ожидал, будучи максималистом, ему была нужна Олимпиада. На Союзе мы с ним боролись — и я проиграл ему 0:1. На последней секунде я заскочил ему в ногу — вроде уже поднял, а он мою пятку выловил. Где-то в 84-м я понял, что у него уже нет того задора. А эта «Дружба»… видно, она его не устроила. Там у него была схватка с Пашей Нагоровым. Салман у него бы выиграл 50:0. А тот ему бедро сделал, и Салман взял его руку — и сам лег. И тогда Салман судье показал такой… нехороший знак.

— Тогда средние пальцы не показывали.

— Что-то такое — по локоть. Потом сожалел о поступке, но… вот такой был Салман. Дерзкий, правдолюб, не мог молчать — прямо в лицо говорил. А потом решал возникшую ситуацию.

— В Японии такое бывало?

Один момент был у нас. Салман первым отреагировал: американец загнал Ваху Евлоева в угол и начал избивать. Кровь пошла, всё. Салман первым выскочил, начал кричать. Я сзади на этом американце… Короче, надавали ему хорошо.

— А ведь должен же был быть сценарий?

— Там знаешь, как… Был вроде сценарий, но Ваха — хороший борец. Хотя по виду не скажешь, что он борец. Ваха начал завязывать этого американца, а тот привык, что без борьбы чего-то там изображают. А тут у него руки просели — и он начал нервничать: ему еще минут 15 надо было работать, а он руки поднять не мог. Он Ваху загнал, почувствовал, что тот сопротивляется, и начал его бить кулаками. Мы выскочили, ему досталось, а потом ещё в раздевалке Ваха его с ножницами погнал, тот в туалете где-то закрылся. Для японцев это был шок!

Вместе с Салманом мы часто выступали в паре. За спиной чувствовалось большое могущество. Выходили на сцену, обменивались рукопожатиями. Я знал: если понадобится, он меня не оставит, выскочит на помощь и будем драться до крови.

Хорошо познакомились с Салманом во время выступлений в Японии?

— Мы боролись так… Представьте: вы сражаетесь лицом к лицу с соперником. Борцы часто разговаривают друг с другом. С Салманом мы не общались, но я, например, боролся с венгром, действующим чемпионом Европы. До схватки он подошел ко мне и сказал: «Я тебе денег дам, отдай мне схватку». Я ответил: «Нет, мне деньги не нужны, будем бороться». Он сказал: «Тогда я проиграю 0:1. У меня сюда все родственники пришли, я не хочу позориться». Я ответил: «Ну давай, меня устраивает». Начали борьбу, и где-то на последней минуте я ему сказал: «Отдай балл». А он: «Я не собираюсь ничего отдавать», хотя вроде была договоренность. Я смотрю, судья мне уже третье предупреждение поднимает. Я в ногу залетел, быстро сбил венгра и еще ему «зубочистку» сделал.

— «Зубочистка» — жесткий прием…

— Хрустящий. Слегка поцарапал ему зубы. (Улыбается.)

Много историй о людях, предлагающих сдаться в схватках, но потом часто обманывают.

— Да, часто обманывают. Поэтому сказал себе: это последний раз. Мог проиграть схватку, хотя если бы боролся всерьез, очень опозорил бы этого чемпиона Европы. Тогда, в 83-м, был в отличной форме, хорошо себя чувствовал. В 83-, 84-, 85-м мог с любым побороться, для меня не было авторитетов.

Виктор Зангиев в своём зале «Наставник».

Карапетяну обещали отправить в Японию, если скинет двадцать килограммов. Подходим к нему, а он приобрел сорок сосисок и коробку Пепси-Колы. Сказал: «Пускай меня не зовут в Японию!»

— Расскажите, как вы в Японии оказались.

Это как манна небесная. Ходили, не знали чем заняться. Салман был министром госбезопасности Чечни. Служил на добровольных началах, денег за это не получал. У него была семья. Он любил семью, хвастался сыном, который в Канаде играл в хоккей. И тут позвали. Говорят: «Какие-то японцы». Мы поехали. Два сбора были очень тяжелыми. Из двадцати-тридцати человек выбрали нас троих.

Сначала сборы проходили в Гори — в Грузии. Потом переехали в Москву, в гостиницу «Спорт». В Москве был интересный случай. На сбор приехал армянин Карапетян. У него судьба была примерно такая же, как у меня: близко подошел, но не стал чемпионом. Кубок мира, чего-то выиграл там… Смешной парень. Хороший. К сожалению, его уже нет. Японцы ему говорили: «20 килограммов скинь — и мы тебя заберем». Он неделю не ходил кушать. Мы думали: «Как же человек не ест?» А кормили нас очень хорошо. Кровь кипела, молодые были. Покушали, и Володя Беркович говорит: «Давай еще по пять сосисок запустим». Поднялись на седьмой этаж гостиницы «Спорт», там была кафешка. Зашли, и Володя говорит: «Нам по пять сосисок». Буфетчица говорит: «А чего так мало?» У Володи щелкнуло: «А что, кто-то больше съел?» — «Да вот сейчас приходил один ваш — 40 сосисок и ящик пепси-колы. Такие длинные бутылки тогда были. Мы заходим, а он лежит и говорит: «Да на хрен мне эта Япония!»

Люди выживали. Например, Артюхин таксовал. Это чемпион мира по классике. Для многих ребят это был шанс, глоток свежего воздуха. Наши сборные — вольников и классиков — всегда были рядом, общались. Я неплохо боролся с классиками. С Ростороцким боролся неплохо. А вот с Сан Санычем не попробовал — и сейчас жалею. Мог побороться с любым. Всегда есть споры: классики говорят, что лучше, мы говорим, что лучше. Классики заходят, начинают заплетать, но у них нет динамики. А в вольной есть динамика — когда начинаешь кружить, голова закружилась, и в этот момент можешь переиграть.

— Вы первый раз были в Японии? Страна находилась на расх colore, высокими технологиями превосходила всех. Что вам запомнилось больше всего?

Там, конечно, была такая урбанизация… Мы будто в другой мир попали. Я прикидывал: возможности нашей страны были побольше. И я не могу сказать, что кто-то умнее нас. У
их просто была очень сильная организация. Ко всем вопросам подходили досконально. Иногда японцы удивлялись нашим решениям. У них этого в голове даже возникнуть не могло. Это очень организованная, очень передовая нация. Но русская, российская, советская сообразительность — по-моему, равного этому ничего нет. В любой ситуации мы можем найти нетривиальное решение, которое для них станет неожиданностью.

— Вы с Салманом находили?

— Были моменты. Но на камеру это не расскажешь! (Смеется.)

Зангиев Виктор, Евлоев Ваха, Хасимиков Салман.
Фото соцсети

Вел торговлю сумками с надписью «СССР» и экспортировал икру, янтарь.

Вспоминаю, как Сергей Харитонов выступал в Pride, его болельщицы тогда в тельняшках и голубых бекетах, как у него, появлялись. Может быть, у вас тоже были?

— Не просто поклонницы. Ночью прорывались к нам, спать не давали. Стучат, открываю, а там человек пять-шесть со съёмочной аппаратурой. Хотели сделать фотографии. Охрана нас не пускала, но как-то обходили её. Где-то прятались постоянно… Есть снимки, где я в спортивных штанах, которые успел надеть, и бицепсы по их просьбе показываю. Одну поставлю, две поставлю. Я их всё время дурил. Вот так возьмешь, надуешь. Демонстрирует разгибание руки с помощью пальца. И они: «Ууу!»

Картонная открытка была серебристой, и наша подпись на ней стоила двухсот долларов. Нам запрещали расписываться на улице, поэтому фанаты прорывались к нам ночью. Один фанат пригласил нас к себе домой. У него была маленькая комната, все в борцовской тематике – даже потолок обклеен фотографиями. Когда он привез нас обратно, забыл свои тапочки. Уехал – а тапочки лежат. Наверное, от волнения забыл. Популярность была… Прям толпами люди ходили за нами! Еще мы наблюдали такое, когда в Японию приехал Тайсон.

— На бой с Бастером Дугласом?

— Да. Там такой ажиотаж был!

— Ходили на тот бой?

— Нет, приехал он, а мы уезжали. На сумо ходили. Очень там нравилось. Там своя философия, очень интересно. Тогда Конишики, гаваец, выиграл первенство Японии, ему Буш подарил тонну риса. Дваста шестьдесят килограммов весил. Мы как-то пришли к ним на тренировку в четыре утра. А мне говорят: «Кто ты такой?» Салман хотел с ними потолкаться. Но нам не разрешили. Говорят, чемпионы мира, а вы кто такие? Это наши генералы по сумо.

Вспоминаю, в Нагасаки водителю трамвая было свойственно объявлять остановки шепотом. Там царила удивительная тишина.

В дом мы с Салманом въехали, а там перегородки из пергамента или чего-то подобного натянуты. Думал, если бы Салман разгон взял, он весь этот дом, как тепловоз, прошел бы. Мы вдвоем появились и весь дом на уши поставили, дом чуть ли не падал. Там было человек двадцать японцев, и такая тишина… А мы зайдем… Ну совсем там другая атмосфера. Сколько я ни пробовал с японцами сойтись, никак не получалось. Там были несколько ребят, с которыми я по-английски разговаривал, приятные, но почему-то на контакт не шли.

— Закрытые.

— Замкнутый мир, да. Есть у них свой взгляд на жизнь. У меня был шанс остаться, но я осознал, что в подобной обстановке мне будет тяжело существовать.

— Необходимо было каким-то образом указывать, что вы из СССР?

— Даже бизнес строили на этом. Сумки пластмассовые… Главное, чтобы СССР большими буквами было написано. Икру не всегда могли продать, но нашли одного человека на улице, который по-русски говорил. «Я художник, из Израиля» — сказал он. Мы ему икру оставили, потому что самим сложно было продать, а на следующий день деньги отдал. Как он продал — не знаю, но какая-то методика у него была, быстренько всё разобрал. А как-то далеко уехали, на окраину Токио, зашли в кафе и попробовали там икру продать. И там один на нас смотрит и говорит: «Зангиеву! Хасимикову!». Мы икру побросали — и убежали оттуда, бизнес не сложился. (Улыбается.)

На ринг выходит Виктор Зангиев, а за ним Салман Хасимиков.

За нами у Госкомспорта пять миллионов долларов заплатили японцы, на эти деньги красные «Вольво» купили. Сначала же нам копейки давали.

— Было же рестлинг-шоу в Москве — в конце 89-го.

— Хорошо получилось. Но по сценарию я проиграл, ко мне подошли земляки, и один из них плакал: «Как же ты мог? Мы за тебя всегда болеем!» Как объяснить ему, нам японцы не разрешали говорить, что [бои постановочные]… Вообще, кажется, это шоу. Меня недавно пригласили в Москву — на юбилей российского прорестлинга. И там такое вытворяли, такие жесткие приемы. Я у них спросил: «А сколько вам платят?» — «За один вечер — 10-20 тысяч». А там несколько таких трюков было, что они своей жизнью рисковали.

— За такие копейки…

Это настоящие энтузиасты своего дела. Хотят развивать эту тему. Кстати, зал был полон, пришли почти тысяча человек.

— А вы выступали перед аудиторией численностью 60-70 тысяч человек в «Токио Доуме»?

Самый маленький зал вмещал 3-5 тысяч человек, и туда приходил народ почти ежедневно. В больших залах собиралось по 15-20 тысяч. Начинали с ежедневных выступлений.

— Каждый день?!

Работа была очень тяжелой. Мы стали настолько профессионалами, что каждый уголок ринга я уже чувствовал, когда выходил на него. Практически жили на этом ринге — и тренировки, и выступления. Была серьезная работа. Если кто-то скажет, что игра, пусть попробует. Иногда матч длился полчаса. Я не выходил, а выползал с ринга. Иногда выступали на улице, а там жара 30 градусов. Салман там очень серьезно вкалывал. Ему тогда уже было 40 лет. Не знаю, смог бы я в таком возрасте так выкладываться…

— Травмы были?

Получал жесткие удары. Японцы были такими же агрессивными. С ними почти драка получалась. Один японец ногами ударил, я руку поднял, но не учел, что он может ещё раз ударить с воздуха. Опустил руку и снова удар мне в лицо. Я поплыл, два зуба потерял точно. Потом долго на самолётах летать не мог — голова болела. Такой у меня был хлеб… Зато всегда первым классом летали. Тарамов, Сибиев, Арбачаков, Костя Цзю тоже с нами ездили. На похоронах Салмана видел Тарамова, подошел ко мне, мы тепло обнялись.

— Так выходит, что после вас в Японии выступил Волк-Хан?

— Параллельно. Но у них лига (Rings. — Прим. «СЭ»По рангу ниже была наша команда. Нашим руководителем был Антонио Иноки, бывший противником Мухаммеда Али в бою. Это очень знаменитый человек в Японии. За ним шли сильные спонсоры. Там ещё был… забыл имя. Очень крупная сеть грузоперевозок. Он миллиардер. Когда появлялся Иноки, появлялся и этот маленький человек, который нам постоянно давал в конвертах по 300 долларов, дарил золотые часы, фотоаппараты «Кодак», красивые ремни. Мы сидели дома с руководителями «Тойоты» — прямо у них дома. Для них это было честью, что мы пришли.

М Billionaire рядом с нами посадил гейш. Гейши нас развлекали: необычные у них танцы, порой за гранью дозволенного. Мы, конечно, держали дистанцию. Так расслабилась атмосфера… Пиво все пьют, непринужденно стало всё. Гейши шуточки выкидывали, всякие представления изображали — не всегда приличные вещи. Посмеялись, повеселились и разошлись.

— Японская еда произвела фурор?

Нам не выдавали денег, а давали суточные. На эти суточные можно было купить только лапшу, кусок мяса и половину яйца. Этим питались. Потом, когда начали платить нормально… Сначала платили копейки — лишь на еду. Мы сами крутились-вертелись, привозили что-то, продавали, как-то выживали.

— А Госкомспорту сколько денег уходило?

— Сразу же был заключен контракт на пять миллионов долларов, и средства исчезли.

— По тем временам огромная сумма.

— Купили… не буду врать… кажется, из этого контракта штук десять или даже больше красных «Волво» 850-х. Возле Госкомспорта стояли.

— На сколько лет был этот контракт?

— Ну, на три года или… Сейчас некоторые спрашивают: «А зачем ты это подписывал?» Раньше попасть в Японию считалось мечтой. Мы были готовы подписать всё, чтобы туда попасть.

— Когда вы с Салманом заключили нормальные контракты?

Просто начали лучше платить, и всё. Не думаю, что совесть у них проснулась, но поняли, что надо что-то платить. Боев меньше стало, мы на другой уровень перешли, публики больше шло, видимо, посчитали, что большие залы стало легче собирать, и стали платить по пять тысяч долларов за один выезд. То есть прилетели, провели бой, выступали, назад уехали. К бою готовились две-три недели. Такие челночные стали эти поездки.

Я помню, с Салманом в первый раз жили в одной комнате на тренировочной базе. Там был ринг, мы там занимались. Я рисовал черточки — сколько нам осталось дней. И одну черточку после тренировки не нарисовал — и чуть не съел меня Салман. «Из-за тебя ещё один день здесь будем!» То есть это не были самые желанные условия, особенно на базе — ринг, гантели, гири, всё.

Зангиев Виктор, Хасимиков Салман, Беркович Владимир.
Фото соцсети

В туалете через перегородку увидил глаза девушки из Японии, она сидела и напрягалась. Выскочил оттуда!

Условия на базе в Японии устраивали вас?

— Конечно. Там был личный повар. Фотографировались с ним. Он знал наши вкусы. Кому-то готовил шурпу, кому-то ещё что-то. Но в основном у них пища была: большой котел кипятка, свежее туда накидают, чуть закипит — вытаскивают. Здоровая пища. И всегда стоял большой нагревательный прибор, а на нём — рис.

— Как с японскими туалетами сладили?

— Вполне возможно, каждый нажал эти кнопки и потом уже ничего не трогал! (Смеется.) Струю нетрудно спутать. Однажды в каком-то зале мы оказались. Я спрашиваю: «Где туалет?» Он говорит: «Вон туда». Захожу, там перегородка, женщина сидит, видны глаза. По всей видимости, она потужилась. Я выскочил! Мне говорят: «Зайди и рядом садись». То есть такая перегородка — и ты лицо этой женщины видишь. Говорю: «Больше туда не пойду!»

На смотровой площадке у моста Сети-Охаси не было людей, но туалеты были каждый сто метров.

— У них очень много таких моментов. Помню, у меня были замшевые туфли голубые, белые — и я мог в них целый месяц ходить, а обувь оставалась полностью чистой. Видел, машины едут, в центре фонтанчики — все смывает. Чистота поразительная. И постоянно дома в белых носках ходили. Чистота, организованность… Если бы у нашей нации была такая организованность, то мы с нашей сообразительностью были бы…

— А Салману нравилось в Японии?

Салман по дому скучал. Ехать туда было за гранью фантастики. В аэропорту встретили сборную России — с Ярыгиным. Все были обвешаны сумками. А мы уже были там завсегдатаями. У нас тоже много сумок — с камерами, телевизорами. Специально изучили весы — как с ними обращаться. Научились. удивлялся: пять телевизоров загрузим, а весы показывают 100 килограммов. Японец записывает. Каждый телевизор по 50-70 килограммов. То есть японец на телевизор не смотрит, смотрит на весы. Подвоха не понимает, верит тому, на что смотрит. Один раз автобус приехал — и даже на крыше были телевизоры. Автобус развернули — и мы не смогли отправить. А во второй раз, когда нашли подход к этим весам, отправили все нормально. Это, конечно, не совсем… Но нужно было как-то выживать. Потом стали возить «Корг М-1» (синтезатор). У меня был целый список заказчиков. Возил и Добрынину, и Добронравову. Как-то зашли к Добрынину домой, он взял этот «Корг» и с таким благоговением начал на нем играть, петь. Я тогда подумал: «Вот это вещь». Но я в этом ничего не соображал.

Криминальный авторитет Казани Леонид Дворников, известный как «Леша Француз».
Фото соцсети

Леха Француз предложил американцу дружбы, тот ответил рукопожатием, а затем Леха ножом провёл по руке товарища. Ночью в отеле раздался крик: «Американца убили!».

— Расскажи про этого американца в Москве, что вроде бы участвовал в войне во Вьетнаме.

Случилось так, что мы попали в ресторан… Там присутствовал Бам-Бам Бигелоу с татуировкой на всю голову. Он начал выполнять кульбиты внутри заведения. С нами был Бикташев. Ресторан принадлежал татарам, Леха Француз — кличка казанского криминального авторитета Леонида Дворникова. Прим. «СЭ»Ресторан «Арбат», там несколько залов было. Бикташов уважаемый человек, и в Японии тоже – призер чемпионата мира по дзюдо. Послали туда своих людей: «Успокойте этого быка, что-то он разбушевался». Когда татары спустились, Бикташев с ними познакомился. Потом позвали нас наверх. Мы с Лехой Француом сидели. Он заказал татарскую, потом лезгинку, а потом какую-то американскую. И вот четыре часа мы сидели в ресторане. И подряд было – то американская, то лезгинка. (Смеется.) Музыкант подошёл к ним и сказал: «Мы уже не можем играть вашу». А он ответил: «Играй!». В это время подошел американец. Леха ему понравился, и Леха предложил: «Давай брататься!». Тот протянул руку, а Леха ножом вот так провел. У американца рана получилась глубже. У Лехи тоже порез, но у американца глубже.

Мы жили в гостинице «Мир» возле американского посольства. Ночью поднялся шум: «Американца зарезали!». Я проснулся и говорю: «Какого американца?». Потом понял. Говорю: «Да нет, он просто бифштекс ел, нож соскочил — и он руку себе резанул». Захожу, а он стонет, у него кровь сочится. Я его быстро посадил в машину, и там рядом Боткинская больница. И вот мы ночью приезжаем, выходит маленькая женщина. А он такой бык накачанный. Она говорит: «Спать не даете! 5 утра! Какой на хрен американец!». «Ну помогите человеку, у него с рукой что-то». Она его берет за эту руку и заводит. И через 20 минут он выскакивает, глаза вот такие, заскочил в машину, кричит: «Гоу! Гоу!». Оказывается, она взяла и без анестезии зашила ему эту руку. Потом у ребят из Америки спросил: «Как ты?». Они говорят: «Он теперь везде ходит, показывает [зашитую руку] — русская мафия!».

— В Америке вы выступили в Сент-Луисе. Как поездка?

— Очень интересно. Там выступали Халк Хоган и вся их знаменитость. Но всё было более театрально.

В нём выступают борцы необычайного роста.

В Японии Стива, перешедшего из американского футбола, оценивали невысоко. Вес его составлял около 105-110 килограммов, особого внимания не привлекался. Но когда я его увидел в Америке… Его вес был уже 180 килограммов! Вот такая спина. Рост у него был свыше двух метров. Не знаю, чем он питался. Он мне по спине: «Зангиев!» Я повернулся, а там гора стоит, гора мышц. И в классе он тоже прибавил вес.

В Америке мы оказались на Брайтон-Бич и провели там неделю. У нас был билет стенд-бай. То есть, когда хотели, тогда и могли улететь. Встретили одного парня, бухарского еврея. Оказывается, в Америке операции с камнями, бриллиантами — в руках бухарских евреев. Однажды он принес нам какие-то камни и говорит: «Не хотите купить?». А я немного разбираюсь в этом. Смотрю — там по пять каратов камни. «А кто тебе их доверил?» — «Считай, это в руках моего дядьки. А ты посмотри внимательнее». Я стал смотреть. Оказалось, что это не один камень, а из пяти камней собрано. Но все равно — даже если по карату собрали, это стоит больших денег. Много там всяких людей, всякими махинациями занимаются, с машинами махинациями. Мы им говорим: «Это не наше, оставьте».

Я с Салманом пошли в большой магазин, нам дали по 2-3 тысячи долларов. А там каждая вещь по 10-20 долларов. Джинсы эти. И он все искал казачки — как у чеченцев, такие скошенные, на каблуке. Ходил, выбирал. Нашел. И джинсы нашел. Джинсы надел, прямо в обтяжку. Стоит красавец, литой. Я ему говорю: «Салман, это твое, бери!». Я еще помню, мы с Салманом зашли в ресторан, и зашел Магомаев со своей женой. Он где-то в Канаде выступал — в «Гранд Опера». У него же жена тоже какая-то оперная дива. Как ее фамилия… И мы рядом — за соседними столами. Я краем уха услышал, как они какие-то дубленки обсуждали.

Зангиев в зале, запечатленный на фоне «Красного циклона».
Фото соцсети

«Стрит Файтер»? Отдельные старания? Теперь где угодно узнают, если имя произнести.

— Называется ваш зал «Наставник».

— Да, «Наставник». По имени отца назвал, а по принадлежности — к школе Андиева. Мой отец был серьезным борцом. Может быть, не таким титулованным, но боролся жестко, и даже Александр Медведь посылал к нему переговорщиков, чтобы он сильно не бил. Был он чуть поменьше меня, но очень жестким был. Однажды он боролся и ударил соперника… Он бил незаметно. Когда открыто били — возмущался, а сам как-то на себя руки тащил и незаметно производил удар сокрушающий. Раньше же были судейские столы, накрытые скатертями. Судья поднимает скатерть и говорит: «Вылезай!» А тот не вылезает и говорит: «Отдайте этому дураку победу!» Отец был жестким.

— Хорошо, расскажем о игре «Стрит Файтер».

— В моей заслуге здесь ничего нет. Пожалуй, просто стал популярен в Японии, причины не знаю… Все были похожи, но судьба свела меня туда…

В первый раз о персонаже Зангиеве из игры «Стрит Файтер» когда узнали?

— В итоге один мне сказал, другой — другому. Я как-то не верил. Ну, не может быть, я вроде ничего особенного не видел. Потом и мультфильм сняли такой голливудский — «Ральф». И первая, и вторая серия. И художественный фильм в Америке — там такой черненький Зангиев бегает. Как получилось — так получилось. Так меня никто не узнает. Но по всему миру, особенно в азиатских странах, в любой стране, в любом городе, в любом селе, если я назову свою фамилию…

В Казахстане мне понадобилась дактилоскопия. Я приехал в село Таскала — или как-то так. Село очень отдаленное. Там меня узнали по фамилии и быстро все сделали. Мне сразу: «Гари Олбрайт, Такада». Начались перечисления, собрались, начальник милиции позвал меня к себе, принял. Мой родственник поехал во Францию сына устраивать. И там какой-то араб, услышав фамилию, спросил: «А вы этого не знаете?» — «Это наш брат». И он целый день кружился вокруг них, помог. Так вот, как это работает.

— Но денег вы никаких не получили?

— Не получили. До войны у меня была какая-то договоренность — хотели попробовать. Но с началом войны все договоренности потерялись. Мне приятно, что используют мое имя. Если кого-то вдохновит моя биография и кому-то поможет найти цель в жизни — для меня это приятно.

— После рестлинга чем занимались?

Я повторяю всё время: я испытал всё, прошёл через огонь и воду, попробовал на вкус всё.

— Что же?

— Бизнес — штука такая. И этим занимался. Пробовал разные дела. Но предпринимателем не стал.

— С бандитами доводилось дело иметь?

— Ну… Я особо не вмешивался в эти дела, потому что… ну, это не моя область. У меня другая специфика работы. Не могу людей разводить или куда-то там проникать. Мне кажется неправильным, когда человек, пользуясь силой, воздействует на другого.

— Вы не сталкивались с нападками бандитов?

— Видимо, видно мне по лицу, что убежать от меня невозможно.

Виктор Зангиев снялся в клипе «Silhouette» исполнителей Мияги и Эндшпиля.

Благодаря Мияги и Эндшпилю я добился значительного прогресса.

— С какого времени Вы занимаетесь тренерской работой?

Много раз пробовал тренерскую деятельность. Первый ученик был серьёзным, с ним хорошо поработал, базу поставил. Выиграл первенство России, потом Кубок мира. Потом его кто-то заманил, предложил хорошую зарплату, и он просто бросил. Уговаривал, говорил: «Потерпи чуть-чуть». А тот, с кем он конкурировал, у кого уступал на России, стал практически двукратным олимпийским чемпионом. После этого ещё с одним человеком поработал. Того тоже переманили куда-то в Москву, в Москве пропал. Выиграл Кубок европейских наций, но это была 10-я часть того, что он мог выиграть. После этого бросил, потом опять… Девочек начал тренировать. Две были очень перспективными, но тоже как-то не сложилось. Сейчас решил, что это мое.

Какой имя у борца, о ком вы упомянули в начале?

Георгий Косинов ростом два метра. Сальто делал назад, на шпагат садился. Был очень одаренным. Сейчас говорит: «Мне бы рваные доски дали, я бы за тобой ходил — и слушал тебя». Но, к сожалению… Как Асланбек Захарович говорил: чемпионы не возвращаются. Жизнь, как река, бежит в одном направлении — нет у нее остановки. Молодой человек должен сделать осознанный выбор, поставить себе цель, и никакие другие цели не должны его отвлекать. Иначе никакого результата он не достигнет. Салман был примером: целеустремлённым. И весь мир узнал о нём. Думаю, очень много людей переживали о его утрате. Когда мы боролись в СССР — а это 15 республик — и мы каждый друга знали. Я в любую республику сейчас поеду и найду там людей, с кем я вырос и на кого можно положиться. Это очень мощное братство. И вы видели, сколько людей приехали на похороны Бувайсара Сайтиева, сколько людей переживали. Потому что это был очень серьезный пример для подражания. Он был скромным, простым парнем, который вершил великие дела. Я его хорошо знал. Человек достиг великих результатов, но в то же время был доступным, ничем не кичился, любой человек мог подойти к нему — и он ни от кого не отвернулся бы.

Возле вашего зала расположена футбольная площадка. В ее строительстве помогал Мияги, верно?

— Я участвовал в съёмках видеоклипа для песни Мияги «Silhouette». Прим. «СЭ»Мне предложили приехать. Музыкой особо не увлекался, но слышал, приятно, что мои соотечественники добились таких высот. Такой своеобразный стиль, который, может быть, по возрасту мне не подходит. Но иногда было приятно послушать. Я не был фанатиком, но было приятно. И после съемок спросили: «А где ты тренируешься?» — «Ну, приходите, посмотрите». Пришли, посмотрели. Здесь просто была земля. Тут навалено было все. Здесь асфальта не было. И они просто взяли и помогли мне очень сильно.

Эндшпиль мне сказал: «Ты помнишь, ты мне тоже помог?». — «Не помню». — «Тогда твоя помощь мне очень сильно помогла». У них была авария или что-то подобное, я не помню… Машину у них забрали, и я помог вернуть. Тогда это была их единственная возможность заработать на жизнь или что-то вроде того. Я стараюсь жить так: если можешь помочь — помоги.

Мне сказали не рассказывать никому, что помогли построить площадку. Я тоже так считаю. Про свои дела я не рассказываю. Но здесь… Мне кажется, нужно, чтобы люди знали, что [Мияги и Эндшпиль] сделали. Сейчас много людей думают только о деньгах, но есть другая сторона, есть люди, которые думают шире, глубже и стараются, чтобы их нация, окружающие чувствовали себя нормально. Когда я начал делать этот зал, не думал даже зала борцовского сделать, а получилось так, что сверху — раз: один пришел помог, там помогли, люди начали помогать — и получился нормальный зал. Ситуация в жизни непростая, но я стараюсь побольше детей сюда вытащить.