Один в комментаторской кабинке

Более десяти лет Ярославлю потребовалось, чтобы вновь сформировать команду, способную претендовать на чемпионство. Этот город для меня всегда был самым теплым, если не любимым. С кем бы ни встретился «Локомотив» в финале — буду болеть за него. Попытавшись преодолеть симпатию к таким замечательным людям, как Андрей Разин или Николай Заварухин.

Ярославль для меня — особенная история. Лучшие командировки репортерской юности. Хоккей, отрывки из которого до сих пор вспоминаются. Антипов, Буцаев, Бут, Самылин, Власенков, Суглобов — все эти фамилии звучат словно музыка.

Я помню, как приезжал в этот город. Ходил по коридорам только что построенной «Арены-2000», поражаясь масштабам. В тех коридорах было легко заблудиться. Сейчас она кажется прекрасной, а тогда — что вы! Это космос!

Иногда я сидел один в большой комментаторской кабине. Оттуда всё было видно как на ладони. За это спасибо тогдашнему пресс-атташе Владимиру Малкову, замечательному человеку. У него тоже была особенная судьба. Не знаю, ходит ли он сейчас на хоккей. Когда-то был первым футбольным историком Ярославля — но раз, обидевшись на «Шинник», зарекся ходить на матчи. Слово держал.

Около ТЮЗа

В Ярославле ещё не было роскошного отеля «Мираж», и корреспонденты останавливались в гостинице попроще. Близость к ТЮЗу обещала тишину, но нет! Ровно в два часа ночи по коридору раздавался звук от каблуков женщин. Кто-то бежал, задыхаясь. Из другого конца коридора настигал убегавшую чья-то акцент.

— Да ты куда бижиш?!

Всё происходило вновь и вновь. Вставал я, с раздражением надевал цепь на дверной замок.

— Ну и как там дела?— не выдержал однажды.

— Казино работает до двух часов ночи.

Ах, Ярославль! Какая красота была в начале двадцатых годов.

Ушед от хоккея на несколько лет, чувствую, как много упустил. Заезжаю сегодня в этот город — и понимаю, что добрых знакомых больше на Леонтьевском кладбище, чем в городе. Здесь почти весь погибший «Локомотив», здесь прекрасный хоккеист Роман Ляшенко, чья гибель так и осталась тайной. Здесь человек, придумавший ярославский хоккей — Сергей Николаев. Легендарный «Сеич», обожаемый всеми хоккейными корреспондентами страны. Это он ставил в клубном автобусе порнокассету после проигранных матчей:

— Глядите, что с вами сегодня делали.

Даже водитель, на мгновение отрываясь от дороги, обращал внимание на самые сильные вздохи.

На Леонтьевском живут самые тонкие и креативные люди города. Кто-то прожил недолго — как, например, Ян Левин, скончавшийся от ковида. Недавно здесь же похоронен Юрий Ваксман, легендарный создатель Камерного театра. Есть кого навещать.

Очки Трвая

Ярославский клуб «Торпедо» Петра Воробьева, ещё тогда не переименованный в «Локомотив», — это также часть моей юности. В финале буду болеть за него. За свою ностальгию.

Хоккей девяностых и начала двухтысячных навсегда переплетен для меня с Ярославлем благодаря прекрасной команде, где капитаном был Дмитрий Красоткин, а в защите играл Сергей Жуков. Судьба распорядилась так, что он провел 17 сезонов в «Локомотиве», сыграв рекордные для клуба 912 матчей. Перед тем самым сезоном-2011 расстался с командой и, должно быть, переживал уходя.

Отъехав от Ярославля, Петр Воробьев обучал защитников «набрасывать пиджачки» в разных городах.
Было приятно видеть, как «Лада» становилась уникальной командой. Какой бы вратарь к ней ни приезжал — казался гением. Мы, сидя в ложах прессы, не замечали, что шайба до этих вратарей просто-напросто не долетала. Казалось даже, всем известный Максим Михайловский сверкает внезапными, совсем новыми гранями. Один сухой матч, другой, третий…

Чех Иржи Трвай установил какой-то рекорд по сухим минутам, Москва немедленно отправила меня поговорить с ним. Я дождался его на морозе у служебного входа. Трвай вышел и достал платок в горошек. С знанием дела протер очки. Меня удивило — линзы ещё толще моих. В палец, наверное. Ай да Петр Ильич. Вот это вратарь отхватил.

«Судьба моя — хоккей»

В начале двухтысячных российский хоккей не мог стереть из памяти славу 90-х, а преобладал «Локомотив».

В числе делегатов были люди, создавшие хоккей в своих городах: кого-то тренировал погруженный в грусть Валерий Постников. Возил он белый «Мерседес» — но без праздничного настроения, без азарта. Вероятно, из-за того что с поднятой им «Магниткой» выигрывали другие.

Щуплый словоохотливый Леонид Киселев поправлял очки указательным пальцем. Хорошо бы кого-нибудь расспросить на шесть часов, но тогда не было «Разговора по пятницам». Я подходил к нему на короткие учтивые беседы, вкраплял после его слов в репортаж. Добавляя что-то вроде — этот человек по большому счету придумал хоккей в Омске. В 88-м году приняв бедствующий во второй лиге «Авангард». Это он заразил великой идеей губернатора Полежаева. Но к звездам устремился «Авангард» с кем-то другим. Ему ж оставалось изливать душу в мемуарах с кротким названием «Судьба моя — хоккей». Фехтуя с собственной судьбой, Киселев в тот момент работал в футбольном «Иртыше».

Одни уходили из жизни в семьдесят, подобно Постникову. Другие скончались раньше — так же, как Киселев или Сергей Николаев.

Вратаря зарезали в подъезде

В начале двухтысячных годов в хоккее царили жесткость, и сейчас этот боец сражается за выход в финал Кубка Гагарина. Андрей РазинМожет поведать о жуткой истории, как возле дома убили голкипера «Магнитки» Сергея Земченка.

Во время поездок я дежурил в одном номере с Сережей. Подружились. Этот день, 15 января 2001 года, помню по минутам. После тренировки вышли на улицу. Я предложил отвезти его на машине, но он отказался: «Нет, спасибо, сам доберусь». Через два часа ко мне приехала жена Саши Корешкова. Прошептала: «Земченка убили!». Мы сразу помчались к его дому.

— Что увидели?

— Кровища, труп, милиция. Едва вошел, меня сразу задержали: «Кто вы? Идите». Отвели на допрос. Сел, вокруг шесть следователей, смотрели как на врага. Один прищурился: «Говори!».

— Ужас.

После отъезда всех вернулся в квартиру девушки Сережи. Берёт ведро, тряпку и идёт на площадку мыть кровь.

— Вы?!

— Что вас удивляет? Ведь это мой друг! Убийцы вместе с ним ехали в лифте. Когда Сергей вышел на третьем этаже, получил пулю в затылок. Барсетку, где было пять тысяч рублей, забрали у него. А двери лифта зажали тело… Я вытирал кровь с пола и стен, думал — как же хрупка человеческая жизнь!

Мать Земченка ушла в сибирский монастырь после его кончины?

— Ранее она была в какой-то религиозной организации. После похорон Сережи больше о ней не слышал.

В хоккее девяностых годов, ещё до трагедии с «Локомотивом», могла погибнуть вся команда.

Во время поездки в Воскресенск на товарищескую игру в декабре 95-го года автобус перевернулся. Мы ехали за Бронницами, человек начал разворачиваться поперек дороги — пришлось брать вправо, упали. Игорь Бахмутов пострадал сильнее всех — ногу зажали. Дима Суханов повредил спину, а мне по плечу. Всё остальное — целы и невредимы. Но память на всю жизнь — чудовищные ощущения, когда такая махина шипит, гремит…

Land Cruiser с ярославскими номерами

Этот хоккей был интереснее смотреть, чем сейчас. Я мог называть состав каждой команды. Знал почти всех хоккеистов в лицо. Не очень углубляясь в подробности — кто там правша, а кто левша…

В начале двухтысячных я помнил, как на лед выходил «Локомотив», становящийся чемпионом. Мне казалось, даже походка у этих ребят особенная. И в плечах шире кого угодно. Любую команду поставь рядом — «Локомотив» будет значительнее.

Кто может сравниться с Андреем Коваленко? Ему даже подкову разогнуть можно. Сказки о нём от сверстников я слушал и каждому верил. Например, про то, что в армии ему голенища на сапогах подрезали. Нога не помещалась.

Андрей Коваленко для меня по-прежнему человек особенный. Весь чемпионский «Локомотив» строился вокруг него. Мне казалось, таких хоккеистов не существует — разве позволит играть гора мышц? Но Коваленко играл и как играл!

Думал, помести Андрея в какую угодно команду той поры — сразу бы чемпионы стали. Конец карьеры получился странным, скажем больше — непонятным.

Новый тренер «Локомотива» Кари Хейккиля посчитал, что Коваленко тормозит развитие команды. «Авангард» с радостью приняла хоккеиста. С виду всё шло идеально. В Омске всё сложилось не так благополучно.

В будущем Коваленко возглавит хоккейный профсоюз. Его кабинет находился на втором этаже старой спартаковской арены.

В двадцать восемь году я побывал на собеседовании для хоккейного журнала.
И расспросил о всех ранее не высказанных деталях. Поразмыслив о прошлом.

В прошлом по городу передвигались на большом «Форде». Теперь возле дома замечен Land Cruiser с номерами Ярославля.

— Ах! — воскликнул Коваленко. — Этот «Форд» я привез ещё из Америки в 2002 году! Три лучших года на нем проехал по Ярославилю. Потом уехал в Омск, «Форд» полгода простоял в гараже. Думал — зачем мне он теперь? Продал. Такой автомобиль дешевле было привезти из Америки, чем покупать здесь…

Лед мгновенно исчез. Теперь все могли говорить, что захотят.

— В последний раз, когда ваш характер вызывал затруднения?

С тех пор прошло так много времени, что я уже и не вспомню точно. Я стал мудрее. В последнее время стараюсь не выходить за рамки дозволенного, по пустякам конфликты избегаю. Упертость проявилась при уходе из «Авангарда». Могли сгладить ситуацию, но характер свой менять не захотел.

В Омске с вами обошлись грубо.

— Так тоже нельзя сказать. Ни к клубу, ни к руководству у меня претензий нет. Просто с Белоусовым не сложилось. Валерий Константинович ставил в четвертое звено и одновременно требовал от меня результата… В конце концов отправил вообще на левый край.

— Разговаривать с ним не пытались?

Старался объяснить: семнадцать лет играю справа, на этом краю с закрытыми глазами. В ответ: «Ты опытный игрок, справишься!» Всё завершилось конфликтом с Шастиным, вторым тренером. На прощание высказал — зачем вообще приглашали в Омск, если место свободно только в четвертом звене? Зачем нервировать и себя, и меня?

Ещё помните о том сборе в Омске, где вас критиковали и отправили в аптечный цех?

В Омске по моей теме не проводилось собраний, только разговоры с тренером. В фарм-клуб меня никуда не отправляли — ни в Ярославле, ни в Омске. Проиграли ЦСКА 1:5, Белоусов встал посреди раздевалки: «Андрей, ты нам больше не нужен. На твоем месте я бы сдал форму».

— Нашли что ответить?

— Еще бы. Говорю: «Спасибо большое, Валерий Константинович, но не вы мне эту форму выдавали, не вам и указывать…» В тот момент стало ясно, что в команде не останусь. Надо было уезжать. Собрал вещи наскоро, отправил семью из города. Сам попросил, чтоб разрешили поддерживать форму с молодыми. В зал для фитнеса ходить никто не запрещал. Честное слово, так и не понял, чего от меня в Омске хотели! Может, брали под второе звено? Первое было отличное — Макс Сушинский, Санька Прокопьев и Дима Затонский. Вот во втором не хватало лидера. А буквально через неделю приехал Яромир Ягр — и занял место во втором звене. Третье было молодежное, его тоже специально наигрывали на будущее: Курьянов, Попов и Пережогин… Да мне все равно, в какое звено меня сошлют. Лишь бы играть. А вот этого как раз не было. Как тяжело в игре, четвертое звено отдыхает на лавочке. Ждет лучших времен.

Часовенка

Во время поездок по Костромской области я всегда стараюсь свернуть с дороги и посетить мемориал памяти погибшего экипажа «Локомотива».

По рассказанному многократно знакомых картина происшествия складывается вновь и вновь. Рядом с домом живут родители Галимова Саши — и отец, Саидгерей, в тот день примчался к месту аварии практически сразу. Но сына уже увезли спасатели.

Саидгерей и рассказывал мне:

— На этом берегу тела были устроены…

Не хочу об этом думать – всё равно возникают образы, как только окажешься поблизости.

Этот «Локомотив» для меня загадка навсегда. Какой он был? Как сыграл? По составу, по именам — команда номер один в лиге. Но много ребят в возрасте. Выдержали бы долгий сезон? Хочется верить, что выдержали бы.

Если «Локомотив» одержит победу в Кубке, то стоит сразу же ехать сюда после игры, вне зависимости от времени суток.

По нынешней игре я не вижу, кто сегодняшнего «Локомотива» в силах остановить. Как железные. Вот такой же бело-красной волной накатывал, сметал любого соперника «Локомотив» Вуйтека. Хотя сравнивать Вуйтека с Никитиным смешно и нелепо.

Вуйтек приветствовал всех улыбкой. На фоне не самых интеллектуальных вопросов журналистов из мира хоккея улыбка его приобретала оттенки грусти, сочувствия. Он искренне переживал за каждого спрашивающего и его психическое благополучие.

С усмешкой Никитина трудно представить себе будущее. Возможно, ему лучше вообще воздержаться от улыбки. Если наш хоккей требовал нового Виктора Васильевича Тихонова, то это он и есть.

Сердце мое сжимается от мысли о том, что переживает Никитин из-за всего, происходящего в его тренерской карьере.

Меня беспокоит то, что я всю жизнь вступаю во внутренний спор с Леонидом Федуном, который утверждает, что тренер играет не более 10% в успехе команды.

Текущий «Локомотив» — команда, сильно управляемая тренером. Как Никитин — так и команда. А что тут про «10 процентов»? Тут все 90%!

В гостях у Вуйтека

За два года с ЦСКА Сергей Федоров завоевал два Кубка Гагарина. Первое поражение — и Сергей Викторович уже не является тренером.

Всё кажется необычным, если не вспомнить, что Пану Вуйтеку для ухода из «Локомотива» осечек не потребовалось. Побеждал два сезона — а третий начал в «Ак Барсе». Как? Почему?

Все считали, что Вуйтек преследует богатство. Богатство, которое в Казани значительно больше. Но я был уверен — это не так. Деньги Вуйтеку не по нраву.

Я поехал к нему в Казань и обнаружил Владимира грустным. Пан скучал по Ярославлю, «Арене» и команде.

«Локомотив» без Вуйтека проигрывал, а «Ак Барс» выглядел вяло. Игровое состояние всех было нестабильным.

Было бы неплохо вспомнить приятные моменты. Как, например, небывалый успех «Локомотива» в матчах.

— Помните, Владимир? — улыбался я.

— 11 побед и 24 неизменных результата! — с удвоенной улыбкой говорил Вуйтек.

Непонятно, как можно кто-то другому проигрывать.

Да. Это незабываемые ощущения. Олимпиада завершилась, до конца регулярного чемпионата шесть матчей — желали проиграть! Близок плей-офф, команда начала работать хуже — слишком хорошо всё идёт… В такой ситуации поражение лечит. Делал всё, чтобы проиграть, — разве что открытым текстом команде не мог сказать: «Сегодня не надо выигрывать!» Тасовал состав, ставил второго вратаря, юношей… Перед самым плей-офф проиграли три матча подряд, а такого совсем не желал. Одна игра — нормально, вторая — ладно, но три?! Занервничал. Но последняя игра перед плей-офф с Омском успокоила. 2:0 победили, играли здорово — и уже ни разу не оступились в плей-офф. Десять побед подряд.

В течение двух лет жизни в Ярославле, какой период признаете самым трудным?

В дни приближающегося Нового года подобные ситуации всегда случались. В первом моем сезоне к шестому туру два домашних матча завершились ничьими, потерпели поражение от «Магнитки» и отправились в Челябинск. Если бы проиграли и там, сейчас мы с вами не разговаривали… Уехал бы я в Чехию. После Нового года два сложных матча — «Спартак» и Омск. Руководство переживало — эти игры для меня тоже были решающими. Об этом мне говорили. Но «Локомотив» справился.

Было неприятно постоянно отчитываться о каждом своём действии начальству.

В Ярославле хорошая организация, но тренер и игроки испытывают большое давление. Каждый матч анализируется с президентом и менеджером. Нужно привыкнуть к такому давлению и знать, как отвечать, защищая команду своими словами. Первые полгода было тяжело: не мог разобраться сам для себя. Потом освоил дипломатию, понял, какие слова лучше использовать в ответ. Я постоянно был между командой и руководством. Потом нашел общий язык с президентом, тот стал доверять моей методике. На второй год работа шла спокойнее.

— В начале не хотелось брать на себя задачу разобраться с президентом — ведь кто же тренирует «Локомотив»?

— Не «с самого начала». Хотелось много раз. Были моменты, когда общий язык не находили. Повышали друг на друга голос. Победы, быть может, расслабили — играем удачно, а руководство ищет недоработки в каждой пропущенной шайбе… Выигрываем 5:2, тут же вопрос: «А зачем пропустили две?» Разбирались! На второй сезон вообще почти не проигрывали — и тут попадаем на ЦСКА. Дома, в Ярославле, проигрываем 3:4. По этой игре было много неприятных разговоров. Собраний. А команда просто играла процентов на 70… Но эта встряска помогла собраться.

— Вы сами когда-нибудь кричали на команду?

Однажды кричал так, что потом было стыдно. Проиграли в Уфе, кажется, 1:2 или 2:3. Пропустили за семь секунд до конца овертайма. В тот момент не контролировал себя — сам удивился, что со мной такое может быть. Эмоции! И слова как-то находились. Притом что языки даются тяжело — то, что Шуплер выучил за два месяца в России, я учил два года. У Сикоры хорошо с языком. А я по-русски всё понимаю, но путаюсь в нюансах…

Насколько красив Ярославль, сравнимый ли с ним какой-либо другой российский город?

— Я думаю, нет…

Уезжая из Ярославля, вы говорили: «Побеждать три года подряд нельзя».

— Да конечно, могу. Расскажу секрет — в течение трёх лет подряд Ярослав и я были готовы завоевывать чемпионский титул… Готовы были дать слово и выполнить эту задачу. Принять и одержать победу.

— Затем эти журналисты называли Вуйтека гением. Верят?

— Нет, никогда. Когда писали, что «Вуйтек — явление в хоккее», я не верил. Если бы Яковлев когда-то выбрал не Вуйтека, а Сикору или Шуплера, то тоже с Ярославлем два раза стали бы чемпионами. Многие российские тренеры справились бы, но… До меня пять лет работал Воробьев. Жесткий тренер. Он эту команду построил, научил работать — а я добавил несколько опытных игроков. Это прекрасно — приходить в команду после Воробьева. Точно знаешь, что там дисциплина будет. С обороной вообще работать не надо, чуть-чуть подтянуть нападение — и результат придет. Можешь дать небольшое послабление, игроки это правильно поймут.

Вспомните, пожалуйста, свой прошедший день в Ярославле.

Я отлично помню, как собирали чемоданы. Я еще был в этом городе, но уже начинал по нему скучать. Прощался с городом на праздновании второго чемпионства. Девять тысяч зрителей во Дворце. Тогда говорил настоящие слова — что город, болельщики, клуб навсегда в моем сердце. Нелегко было последний раз закрывать дверь ярославской квартиры, еще тяжелее прощаться с друзьями, которых за два года появилось так много. Устроили прощальный тур по всем ресторанам около моего дома. Хуже было супруге, она очень сдружилась с женами массажиста, врача, менеджера. Вместе ходили на хоккей.

— Когда точно решили уехать?

После беседы с президентом Яковлевым тайну моего отъезда из Ярославля всё ещё держу при себе — честно говоря, и сейчас не жажду её раскрывать полностью. Между мной и Яковлевым состоялся мужской разговор, в ходе которого мы пришли к решению расстаться.

Удержать!

Завершится сезон. Возможно, победой «Локомотива». Мной не следует давать Никитину советы, но…

Лучше позвонить Вуйтеку старшему в Прагу и расспросить его. Не навредит!

В том же городе, с тем же результатом и теми же руководителями. Что сказать? Как поступить, чтобы остаться в этом городе?

Желание видеть этого тренера в «Локомотиве» долгое время очень сильное. После сегодняшней игры, построенной Никитиным, хочется увидеть, сможет ли он всё это сохранить. Наверняка сам он понимает, что удержание – задача куда более трудная.

Игорь Валерьевич, позвоните прямо сейчас, хуже быть не может. Вуйтек разбирается в победе в финалах.