Марокканец Мохамед Аль Хачдади За двенадцать лет выступлений в волейбольной Суперлиге диагональный сменил десять клубов, выступая в Катаре, Турции, Финляндии, Бразилии, Японии, Италии и Франции. Уже три сезона он проводит в «Белогорье». Несмотря на пятое место команды в прошлом сезоне, Мо стал лучшим нападающим: 509 очков и 54% результативности в 28 играх. Сам игрок не считает это своей максимальной отметкой.
В интервью «Чемпионату» Аль Хачдади поделился подробностями о жизни семьи и игре в волейбол России, первоначальных ощущениях от Белгородской области и стремлении вернуться на родину в «Белгород-Арену», где из-за СВО волейболистам не разрешено выступать.
Супруга желала покинуть место, однако в соглашении присутствует моё обязательство.
Моя первая и, как я верю, последняя любовь. Родители не одобрили наш выбор.
В Марокко волейбол не популярен, предпочтение отдаётся футболу.- «Я вверяю всё в руки бога»
Страдания спортсменов остаются незамеченными, политикам интересны лишь собственные интересы.- «Михайлов в России – величина»
Супруга настояла на отъезде, однако в соглашении – моё обещание, мой автограф.
Мохаммад, какие три события из вашего времени в России во время работы над проектом «Белогорье» запомнились вам больше всего?
Много где побывал за карьеру: в Италии, Бразилии отношения сложились прекрасные с ребятами. Здесь всё по-особенному, потому что Россия – это Россия. Страна особое для меня место. Невероятная энергетика, игра за «Белогорье» радует, уверен, может быть лучше. Я уже здесь счастлив.
Игра в «Белогорье» в минувшем сезоне стала пределом?
Честно говоря, прошлым сезоном я не был полностью доволен и счастлив. Считал, что мог бы показать больше и помочь команде добиться лучшего результата. Да, по статистике это был хороший год для меня, но мы боролись лишь за пятое место. В этом году всё может быть лучше: например, попасть в тройку лидеров и бороться за медали. Если лично для меня сезон был хорошим, то для команды в целом нет.
— Не скучно ли играть за пятое место?
— Да, понятно. В начале пути, в плей-офф Кубка России, проиграли «Локомотиву» в трёх матчах до двух побед. Потом я начал терять мотивацию, ведь тогда играл за медали. А теперь за что? Чувствуешь, цели практически нет, а потом ещё надо сражаться за пятое место, которое, по сути, и так наше по результатам регулярки. Скучно. Тем более нам пришлось определять победителя в пяти матчах – это слишком!
По прошествии времени это оценивается несколько иначе: ты завершил выступление в Суперлиге победой, хотя занял только пятое место. Этим служит мне сейчас мотивацией на новый сезон.
— Есть что-то, что не нравится в Белгороде?
Нельзя оставаться и играть в Белгород! Вы там никогда не были? Вам туда обязательно нужно съездить. Поверьте, это замечательное место. Белгород очень хороший, спокойный, чистый. Там не так много людей, поэтому дороги практически всегда пусты. У нас лучшая арена в России. Можно сравнить с тем, как работать в лучшем офисе – у вас всё есть.
Присягну, до прошлой зимы ничего плохого в Белгороде не замечал. Конечно, были обстрелы, взрывы случались недалеко от дома – стены и окна вибрировали, было очень страшно. Вот это единственный минус Белгорода сейчас. В остальном город прекрасный: зоопарк, торговые центры, хорошие рестораны, интересные музеи. Я этот город действительно очень люблю. И, если честно, совсем не хочется переезжать в Тулу.
— Но придётся…
Ситуация необычная. Живя в городе, где происходят такие события, чувствуешь огромную разницу: никогда не знаешь, что будет дальше. В некоторые моменты жена Шаймаа говорила: «Вернёмся в Марокко, давай вернёмся». Но я не могу уехать, где буду играть? «Ты можешь играть где угодно» – говорила она. Возможно, но это другой контракт. А здесь – моё слово, моя подпись. Команда по-прежнему играет, чемпионат продолжается. Клуб не давал согласия: могу ли я уехать домой. Может быть, если бы дали добро, поехал бы. Но, согласно моей религии, если есть обязательства перед кем-то, нужно выполнять работу каждый день на 100%, потому что за это платят.
Предложил жене купить билеты, чтобы мы вернулись в Марокко, а я остался. Она ответила: либо мы уезжаем вместе, либо остаемся вместе.
Моя первая и, как я верю, последняя любовь – это она. Родители не одобряли наш союз.
— Она часто посещает матчи?
— Да, но обычно пассивно ведет себя, не возбуждается, не призывает к действию. Сидит тихонечко поодаль.
— Это та самая история Шекспира?
— Да, это моя первая любовь. И надеюсь, последняя. Встретились мы на волейбольном матче в Марокко. Она пришла посмотреть и влюбилась во мне, потом добавилась в Facebook* и мы начали общаться. Потом встретились – она была просто прекрасна. Месяца через три-четыре я узнал, что Шаймаа из обеспеченной семьи, очень образованная.
Первоначально родители возмущались нашим романом. Мать считала меня нерезультативным с заработком в 30 долларов и без перспектив. Но ей поверили. Через два с половиной года я уехал в Катар, заработал на свадьбу и смог купить золото, как принято в нашей традиции дарить жене ценный подарок. Затем вернулся к семье невесты и сказал, что имею хороший контракт: живу в Катаре, есть машина и хорошая квартира, поэтому её дочь будет со мной чувствовать себя безопасно. Я очень сильно её люблю. Будущая свекровь поверила и дала согласие.
— Скучаете по тем временам?
Очень хочется вернуться в Марокко к маме. Я до сих пор там живу с ней в тех же апартаментах. Приехав туда, первые двадцать-двадцать пять дней ничего не делаю. Провожу время с мамой, братом, его дочерью – со всей семьёй. Особо никуда не хожу, только если выпить кофе на районе. Кстати, всё так же иду за тем же кофе, да и друзья те же. Ничего не изменилось. Кому-то такая жизнь может показаться скучной, но в это время я полностью отвлекаюсь от всего – никаких соцсетей, Google, YouTube.
В Марокко волейболу не уделяют внимания, отдавая предпочтение футболу.
— А как в Марокко с волейболом?
Волейбол угас. Футбол стал более популярным. В Марокко практически отсутствуют хорошие волейболисты на долгие годы вперёд. Есть, конечно, таланты, но нет инфраструктуры, чтобы они росли и развивались. Не работают над собой, потому что у них нет веры в себя, мечты, надежд. Например, если в руках мороженое жарким летом, то уже счастье – жизнь удалась. Не знают, что нужно страдать за лучшее: «платишь» больше — получаешь больше. А лишь ждут чего-то. Нет хороших команд, тренеров, площадок, информационного освещения – ничего для нового поколения в Марокко.
— О ваших результатах там знают?
— Локальные СМИ информируют публику. А кому это интересно? (Смеётся.) Всех волнуют только сами себя — и ничего больше. Могут подойти и сказать: «О, поздравляю, часто смотрю тебя по ТВ, горжусь тобой». Но пару минут спустя и не вспомнят о тебе – всех заботит лишь судьба своих дел. И если у тебя есть хоть какой-то шанс изменить что-то в своей жизни для будущего поколения, для своей семьи, это самое лучшее, что ты можешь сделать.
В Марокко прошлое тоже было хорошим, хотя там платёж составлял всего $700 в месяц. Конечно, с большей зарплатой я бы был счастливее. Поэтому пришлось ехать играть в Катар за $30-40 тысяч в год. В лигу практически вместе со мной пришёл Симон, начавший получать $90 тысяч за три-четыре недели. Это заставило меня задуматься – ведь мне надо было работать весь сезон. И тогда понял: нужно больше, и я могу этого добиться. Стало думать более позитивно в этом направлении: могу играть и зарабатывать ещё больше, всё больше.
Часто повторял себе, что смогу стать лучшим волейболистом, заслуживаю этого! И приступил к работе.
— Получалось ли вообще там тратить на себя?
— Нет. Если кто-то что-то приобретает, например, телефон, то это уже является презентом.
— То есть вы из экономных?
— Я не трачу много денег беспричинно.
— Может, стремление к чему-то просто прекрасному появилось из-за неблагополучия в детстве?
— Никогда. В этом отношении я всегда был предусмотрителен: и в детстве тратил деньги без разбора, и сейчас. Я человек, который никогда не приобретет того, что совершенно не нужно. Мне не хочется ни Louis Vuitton, ни Balenciaga, ни Rolex.
Расскажите, что стало с вашими друзьями из марокканской команды.
— Летом, приезжая домой, я часто встречаю ребят. Все ещё общаюсь с ними, живут хорошо. (смеётся)Я единственный профессиональный волейболист. Моя цель — помогать людям в Марокко: обеспечивать их едой и другими необходимостями. В праздники по случаю Курбан-байрама покупаю семьям баранину, так как многие не могут себе этого позволить. Это для меня первостепенно. Я работаю не ради того, чтобы люди были мной довольны, а потому что чувствую ответственность за семью в первую очередь. Мама — моё всё. Семья – это то, о чём я прежде всего думаю. Это мой главный бриллиант, большой сосуд энергии, каждый раз я заряжаюсь этой любовью на целый сезон.
— Мама была в России?
— Несмотря на мои многочисленные просьбы, ответа всегда один: «У вас специальная военная операция». Измененная формулировка имеет место в отдельных регионах. Не настаивал. Возможно, позже, когда станет безопаснее и тише, привезу её на сезон. Или получится привезти в Тулу: это далеко от всего происходящего, а я всегда хотел показать ей Москву. Тем более она ни разу не видела снега. Я его здесь, в России, впервые и увидел – невероятное чувство. (смеётся).
— 12 лет путешествий по миру, и семья всегда рядом. Семья согласна?
Это всегда приносило радость и мне, и жене: новые страны, знакомства. Тогда это воспринималось как испытание, но сейчас, думаю, она устала. Мы обосновались в России скорее из-за сына: ребёнок собирается в школу, уже немного говорит по-русски, у него друзья – здесь счастливы. Жена получила диплом в одном из учебных центров Монтессори после года обучения. Сейчас проходит стажировку, чтобы в будущем стать заведующей филиала для детей до шести лет. Так что она сейчас даже просит задержаться здесь подольше. Но я пока не могу сказать ей однозначно – это зависит от многих вещей.
— Многие иностранцы считают русский язык агрессивным, местами грубым. Страшил тебя?
— Нет, нет. Слышал и хуже. Например, финский кажутся агрессивнее. А корейский — необычный. (смеётся).
— Сами изучаете русский?
— Не думаю, что это пригодится мне в дальнейшем. Учёба языка забирает много сил и эмоций. Может быть, если останусь здесь долго, передумаю.
— А на каком языке общаетесь дома?
Разговариваем на марокканском и арабском – это два различных языка. Также владеем английским, французским и частично итальянским.
«Я вверяю всё в руки бога»
— На вашем профессиональном пути несомненно нашлось место и игре против «Белогорья».
Я тогда находился на скамейке запасных и честно говоря, надеялся на нашу победу и соответственно на премию. Помню, за «Белогорье» играли Борис Колчин, Роман Брагин, Александр Косарев, Сергей Тетюхин, Георг Грозер, Дмитрий Мусэрский. Это была основа. Но иногда другие ребята спрашивают меня: «Помнишь, мы встречались в 2014 году в Белу-Оризонти?» Я же просто смотрю на них, пытаясь вспомнить какие-то образы, потому что сам не был настолько погружен в турнир – находился на «банке».
— Удивило их предложение столько лет спустя?
Когда Тетюхин играл против нас, все признавали его великим игроком, легендой. Свой первый контракт в Белгороде я подписывал при Шипулине. Я общался с некоторыми игроками, которых знал, например с Тимофеем Жуковским из «Факела», и спрашивал о клубе. Он говорил, что президент – жёсткий человек, который довольно суров с игроками: постоянно на сборах в гостинице, мало видятся с семьями. Тем не менее я подписал контракт.
Не скажу, что верующий, но чувствую связь с божественным. Когда просишь указания, получаешь знаки. Обратился к Небесам с просьбой быть в Белгороде, и внутри появилось хорошее чувство при условии этого. Решил не обращать внимания на советы и подписал контракт. Приехал, встретился раз или два с Тарасом Хтеем, а через две-три недели узнал, что Шипулин больше не президент клуба, новый руководитель – Сергей Тетюхин. Был очень рад. Тогда Паша Тетюхин сказал, что привёз удачу в Белгород. Мы стали тренироваться на «Белгород-Арене» – там хороший тренажёрный зал.
— За принятием решения обращаетесь к богу?
— Да, всё с помощью веры. Как говорится в Марокко, я доверился воле Божьей. И так поступил, подписав договор, приехав сюда. Потом всё перевернулось вспять.
– Вы удивились? Возник соперник «Белогорью»?
«Белогорье» – велик клуб с огромными заслугами, множеством титулов. Получил предложения от «Белхатова» в Польше и «Трентино» в Италии. Где-то нужно было подождать, где-то были сомнения, условия не совсем те, что искал. А потом появилось «Белогорье». Сначала это был всего лишь один из вариантов. Для профессионального спортсмена хуже всего выбирать, потому что не знаешь, что и как будет дальше: где будешь чувствовать себя комфортнее, чтобы больше отдаваться работе. Ведь, когда тебе некомфортно, начинаешь раздражаться, и это обязательно сказывается на уровне и результатах. Наверное, мне повезло, что принял правильное решение.
Спортсмены несправедливо страдают, потому что политики заботятся лишь о собственном благополучии.
— И даже без еврокубков вы продолжаете выступать за них.
Участие в еврокубках — ценный опыт для спортсменов. Пятое место даёт право играть в Кубке Вызова, возможность выступить на европейской арене. Политика помешала нашим спортсменам, которые упорно трудятся ради медалей европейских соревнований и Олимпиад. Никто не обращает внимания на их страдания и жертвы ради достижения этой цели. Политики думают только о себе, своих интересах, совершая большую ошибку.
В Марокко жители как-то отнеслись к вашему решению? Есть ли возражения?
В Марокко ко мне нет никакой агрессии — им все равно. Я только следую своим интересам: где комфортнее и где могу принести больше пользы, там и играю. Могут говорить, но разговоры — это ерунда. Если переезжать, то только в Бразилию. Но у них сейчас большие финансовые проблемы, зарплаты сократили на 60 процентов. Больше не дают те контракты, что раньше. Но если у них всё наладится, я бы попробовал поиграть там сезон. Там тоже потрясающая страна с невероятной энергетикой, людьми. Бразилия — одна из лучших стран, где я играл.
Практически все игроки сборной Бразилии выступают за границей, но бразильцы очень привязаны к семье и не любят уезжать из родных мест, покидать привычную обстановку. Из-за этого могут пойти на уступки касательно заработной платы, чтобы сохранить это ощущение близости к дому.
«Михайлов в России – величина»
— Максим Михайлов Пятнадцать лет выступает за казанский «Зенит». Не кажется вам это долговременным пребыванием? Не приедается ли вам такая стабильность?
— Мы говорим не о скуке, а о чувствах. Представьте: вам хорошо в каком-то офисе — платят столько, сколько вы заслуживаете, обращаются с вами хорошо, исполняют все ваши просьбы. Вы там живёте, знаете всех, вас знают, ваши дети учатся, у них там друзья… Зачем куда-то уезжать? Давайте представим: «Зенит» располагался бы в моём родном городе Мохаммедии. Допустим, платят столько, сколько я хочу, обеспечивают всем, что мне нужно, и вообще обращаются по-королевски. Так зачем мне уезжать из своего города? Ехать туда, где ничего не знаю, где надо адаптироваться… Зачем этот риск?
Такую зарплату, как у Максима, нигде больше не предложат. В Италии подобные суммы игрокам выплачивать не могут. Возможно, там сейчас есть лишь один такой волейболист — Леон. Максим Михайлов – Супер игрок, но четыре-пять лет назад Италия не могла платить ему такую же зарплату, как сейчас. Хотя у него было много предложений из Италии: от «Перуджи», «Любе», «Трентино». Но я уважаю его выбор. Если ему хорошо в команде, зачем что-то менять?
— Да, ваша история – полная противоположность.
— Михайлов в России — величина.
Он игрок сборной, брал Олимпиаду, у него всё есть.
Я всегда был в погоне за чем-то. Мне приходилось переезжать из страны в страну, чтобы показать, что я хороший игрок. У меня никогда не было Кубка мира или Олимпиады. Поэтому мне приходилось путешествовать.
Если посмотреть на мою карьеру, то я поиграл во всех сильнейших лигах, чтобы доказать, что являюсь одним из лучших. Именно в этом была причина переездов — чтобы что-то доказать. Это как сравнить рыбалку: когда ты сидишь на берегу реки и у тебя всё есть — ты ловишь рыбу одну за другой. С тем, когда ты выходишь на лодке в море, и тебе уже приходится искать места и плыть туда, где можно поймать больше.