В России не так много хоккеистов, дважды становившихся обладателями Кубка Стэнли. За четырьмя игроками, трижды завоевавшими этот трофей, следуют 14. Таким образом, за 36 лет выступлений российских хоккеистов в НХЛ, главный хоккейный трофей мира выигрывали более одного раза 18 человек, что составляет менее двух десятков. Как сказали бы в Англии, « cream of the cream», а в России — сильнейшие. Несмотря на то, что таким игрокам, как Павел Буря и Илья Ковальчук, чья принадлежность к элите неоспорима, не повезло в достижении Кубка Стэнли, это лишь подчеркивает величие тех, кому удалось завоевать трофей не один и не дважды.

…С одним из них, Михаилом Сергачевым, мы в августе сидим в кофейне, расположенной на углу Садового кольца и Большой Никитской. Через Садовое кольцо видна высотка на площади Восстания. Защитник «Юты» проживает неподалеку и наслаждается каждым летним днем, проведенным в центре столицы. И я — от общения с ним, человеком, эрудированным в различных областях, читающим Достоевского и умеющим четко выражать свои мысли. Этот 27-летний парень, способный быть одним из ключевых организаторов столь ожидаемого для летней Москвы события, как Матч года, — поверьте мне, как человеку, посетившему множество мероприятий в НХЛ и способному проводить сравнения — организовал его на высшем уровне.

Слушая Сергачева, постоянно думаю о том, что после завершения карьеры спортсмена он сможет добиться значительных успехов и в других сферах деятельности. Однако до этого момента еще предстоит пройти немалый путь, и сейчас он прикладывает максимум усилий, чтобы его новый клуб не пожалел ни об одном центе из восьми с половиной миллионов долларов в год, на которые летом 2022-го на восемь лет подписала его еще «Тампа». Этот контракт стал настоящим прорывом для российских защитников — на тот момент никто из них не получал даже близких к этим сумм денег, и он проложил путь для ряда коллег по амплуа и соотечественников, которые с тех пор достигли сопоставимого уровня доходов.

Накануне Матча года игроки Овечкин, Панарин и Марченко заявили о намерении играть на победу»

— Не могли бы вы рассказать, кому именно были направлены средства, полученные от Матча года?

— В настоящее время средства находятся в процессе зачисления на счет нашего фонда: ведется сверка платежей, производится оценка расходов и доходов. Однако, как только они будут зафиксированы, первоочередную помощь получит четырехлетний мальчик Миша Баринов. У него диагностирована тяжелая форма детского церебрального паралича, и ему требуются специализированные ходунки. Их приобретение в раннем возрасте, приблизительно за миллион рублей, может предоставить ему возможность в будущем самостоятельно передвигаться. Также есть Максим, которому 15 лет. Он пользуется инвалидной коляской, а в его квартире слишком узкие дверные проемы. Необходим ремонт, также около миллиона рублей. Еще один случай – девочка Лера. Она перенесла множество операций, в настоящее время проходит реабилитационный период. Ей требуются процедуры, перевязки и дополнительная поддержка.

В прошлом году мы оказывали поддержку детям по инициативе фонда, а теперь сотрудничество оформлено в рамках проекта «Матч года». Благодаря этому планируем взять на себя заботу о еще двух-трех семьях. На данный момент под нашей опекой находятся ребята из Нижнекамска, Омска и Казани. Для некоторых детей мы обеспечиваем отдельное жилье, не прибегая к помощи фонда. К завершению года число наших подопечных составит приблизительно шесть человек.

— Агент Дэна Мильштейна был удивлен тем, как Сергачеву удается совмещать игру в Национальной хоккейной лиге, где матчи проходят через день, с подготовкой к такому крупномасштабному мероприятию, как Матч года. Как ему это удается?

— Дэну свойственно приукрашивать действительность, смешно. Трудно понять, как ему под силу столь разнообразная деятельность: он и предприниматель, и агент, и тренер, и писатель. А вот у хоккеистов, по крайней мере, у меня, свободного времени предостаточно. Утром тренировка, а затем целый день можно посвятить семье или друзьям. Нельзя утверждать, что я постоянно занят делами.

Матч года» – проект, организацией которого я искренне заинтересован. Мой фонд является бенефициаром этой инициативы, и значительная часть полученных средств направляется именно туда. После первого опыта я был приятно удивлен: мы начинали с небольшой задумки, но в конечном итоге получили масштабное мероприятие. Если заниматься тем, что приносит удовольствие, время всегда можно найти.

— По словам Владислава Гаврикова, вы вместе с Артемием Панариным самостоятельно формируете команды, связываетесь с игроками.

— Да, в основном я занимаюсь отправкой сообщений. Это не Матч звёзд, и наши критерии приглашения отличаются — они варьируются от медийности до успешного сезона. Например, Дмитрий Бучельников (летом 2025 года форвард был обменян из «Витязя» в ЦСКА. — Прим. И.Р.) до недавнего времени он был известен лишь немногим поклонникам, но мы убедились в его таланте и мастерстве. После приглашения он продемонстрировал выдающиеся результаты на Матче года, став одним из лучших участников.

— Мильштейн добавил, что Матч года в этом году превзошел предыдущий. Что вы думаете?

— Безусловно, по объему это стало лучше. Мы увеличили масштаб, организовав уличный фестиваль. Естественно, возникли незначительные трудности, которые не удалось устранить, но в общем и целом все прошло заметно интереснее. И сама игра получилась гораздо динамичнее. В прошлом году многие только начинали к ней привыкать. А теперь команда НХЛ уже была сформирована. Сразу и Овечкин, и Марченко, и Панарин заявили: «Будем играть на победу». По отзывам людей я также узнал, что стало намного интереснее.

— В минувшем году соотношение сил было равным — 8:8, а теперь оно изменилось и составляет 15:3. Что вы им предъявляете?

— Я видел комментарии, в которых утверждалось, что мы их «деклассировали». Откровенно говоря, я был удивлен такой терминологией. Мы предупреждали, что будем играть всерьез, и наши соперники это знали. У них также были возможности, но они не сумели их использовать. Нам удалось забить гол — вот и вся разница. Но я бы не сказал, что у нас подавляющее превосходство. Наши игроки бросали и попадали, а их — бросали, но не попадали. Лямкин упомянул о «разнице в классе», но я бы не стал так говорить.

— Какие трудности возникли в процессе организации? Какие незначительные недостатки были выявлены?

— Это скорее не недостатки, а те аспекты, от которых мы сознательно отказались. В прошлом году планировалась автограф-сессия, однако физически ее организовать не удалось. В 2025-м мы даже не включили ее в программу, так как осознавали: на стадионе, рассчитанном на 12 тысяч зрителей и имеющем узкие холы, невозможно организовать мероприятие, которое удовлетворит всех. Кроме того, мы не хотели и считали неправильным проводить автограф-сессию только для тех, кто готов за нее отдельно заплатить.

Я бы оптимизировал множество процессов, ускорил их. Принятие некоторых решений занимало слишком много времени, что привело к потере спонсора в одном случае и к несвоевременному заказу формы в другом. Существовало немало внутренних моментов, которые были неизвестны наблюдателям со стороны. В прошлом году я испытывал восторг и благодарность всем участникам. В этом году, как организатор, я увидел весь процесс целиком, и мое впечатление оказалось иным, более масштабным.

— Может ли организация Матчей года оказаться полезным опытом для вашей будущей карьеры после завершения спортивной деятельности?

— Возможно, я пока не задумываюсь об этом. Друзья и семья советуют мне, что в перспективе стоит рассмотреть возможность заниматься продюсированием или менеджментом. Сейчас меня увлекает создание Матча года, через год состоится следующий выпуск — и тогда станет ясно, как аудитория воспримет это событие. Кроме того, я занимаюсь благотворительным фондом. Я осознаю, что хоккей не может длиться вечно.

Сначала Овечкин не сразу осознал, что ему преподносят автомобиль. Затем он испытал шок

— Вы, Панарин и Овечкин являетесь главными организаторами Матча года. Какую роль в нем играет Александр?

— Саша выступает скорее как генератор идей, к нему обращаются для принятия ключевых решений на заключительных этапах. Тем не менее, я бы не разграничивал обязанности: все трое из нас являются организаторами.

— Возникали вопросы относительно места проведения матча? Обсуждались другие города, или выбор Москвы был предопределён достижением рекорда Овечкина?

— Мы рассматривали различные города, включая Санкт-Петербург, Казань и Омск. Однако, я с Александром решили, что необходимо завершить начатое год назад и продемонстрировать нашу способность провести качественный матч именно в Москве. Первый год оказался успешным, и мы стремились закрепить достигнутый результат. Кроме того, у нас возникла задумка организовать уличный фестиваль, и как раз в этом сезоне Александр установил новый рекорд. В результате мы пришли к выводу, что лучше провести матч в столице, провести его торжественное чествование — а затем уже отправиться в тур по другим городам. Немаловажным фактором является и опыт. Если бы сразу после первого мероприятия мы покинули Москву и отправились в другой город, мы могли бы столкнуться с серьезными трудностями. Уверен, в этом году мы бы не были готовы к играм в другом месте.

— Как появилась задумка с машиной для Овечкина, которая выехала на лед?

— Мы взаимодействовали с компанией, которая впоследствии передала Александру автомобиль. Изначально обсуждался спонсорский пакет, однако одновременно в нашей команде организаторов размышляли, какой подарок сделать Саше. Рассматривались варианты с золотой клюшкой и шайбой в стиле НХЛ, но было решено, что это не подходит, и мы хотели что-то более индивидуальное. Зная, что Александр занимается благотворительностью, я предложил партнерам, в качестве альтернативы денежной выплате по спонсорскому пакету, преподнести ему машину. Они немедленно одобрили эту идею.

— Можно утверждать, что вы предприняли то, что не сделал Тед Леонсис, когда Уэйн Гретцки произносил свою речь, а Овечкин, сравнившись с ним, намекнул на это: будто бы ему на рекорд подарили «Роллс-Ройс».

— Можно согласиться с этим утверждением. Автомобиль – это ценный подарок. Александр был потрясен! Наиболее любопытный момент заключался в том, что он изначально не выходил на лед, так как не сразу понял, что ему дарят автомобиль. Ему показалось, что просто выехала спонсорская машина. Но когда ситуация стала ясна, он сразу же заявил, что передаст автомобиль в свою академию для развития детского хоккея.

— Вы когда-нибудь испытывали на себе удар Овечкина и ощутили его мощь?

— Три года назад мой локоть получил травму из-за его действия. С тех пор я играю с защитной накладкой. В тот период мы терпели поражения с крупным счетом, например, 1:5 или 1:6. В качестве молодого игрока меня выпустили на поле справа, под руководством Саши. Я оказался в зоне его броска, после чего локоть сильно увеличился в объеме. После обследования рентгеном была обнаружена трещина.

— Теперь вы сами знаете, каково это. Есть ли в НХЛ кто-то, кто может сравниться с такой силой удара?

— Да, многие игроки покидают команду — Стэмкос, Лайне. Но у Овечкина наблюдается особенность — выбор позиции. В этом он проявляет наибольшую изобретательность. Он замечает, как перемещается вратарь, и в последний момент наносит бросок в то место, где ему некомфортно: в противоход, в подмышку, рядом с телом. Поэтому вратарям сложно предугадать его действия».

— Что для вас как профессионала значит его рекорд?

— Словами это сложно передать. Это был колоссальный труд, и его, и его родителей. Что-то невероятное! У Александра, будем надеяться, все хорошо с физической подготовкой, несмотря на то, что он живет так, как ему хочется, и не стремится угодить кому-либо. Он просто появляется и действует, не говоря ничего лишнего. Раньше он мог и песню спеть, и рэп прочитать, но главное – он остался таким, каким был изначально, нормальным человеком, который делает свою работу. Именно это и вызывает удивление. Овечкин – простой русский человек, который достиг, казалось, невозможного и установил рекорд, который будет непросто превзойти.

Не исключено, что со временем его достижение будет превзойдено, и я искренне порадуюсь за того, кто это сделает. Однако Александр навсегда останется для меня кумиром. Наблюдая за ним, я восхищаюсь – это настоящий атлет! Необычное телосложение, крепкое здоровье, внушительная сила и особенный стиль игры. Для меня большая честь быть знакомым с ним и вместе создавать Матч года. Вся страна поддерживала Александра, переживала за него, и этот рекорд – одновременно наша общая и его личная, значительная победа, его родителей и жены.

Я до сих пор помню, как в детстве смотрел на Овечкина во время финального матча чемпионата мира в Квебеке, восхищаясь его желтыми шнурками, агрессивной игрой, силовыми приемами и невероятными бросками. В прошлом сезоне, когда он получил перелом малой берцовой кости, мы с друзьями обсуждали, что теперь уже маловероятно, что он сможет превзойти соперников в этом сезоне. Ведь это не только восемь недель реабилитации, но и необходимо восстановить физическую форму! Но он вернулся и сделал это. Никто не ожидал такого поворота.

— При распределении почти 900 его голов по годам, в среднем получается, что он забивает 44 шайбы за сезон на протяжении двадцати лет. Мне сложно это представить.

— Я тоже так думаю. Надеюсь, он и в регулярных чемпионатах сможет забивать по тысяче голов!

— Каков Овечкин для хоккеистов?

— Простой, свой, честный, отзывчивый – каждый из ребят может написать ему сообщение, и он обязательно ответит, пообщается. Он замечательный человек, капитан и лидер. Для некоторых он – наставник. Для каждого он предстает разным, но для всех он остается простым и нормальным человеком.

Оценке действий Кучерова на льду не всегда соответствует их реальная значимость

— Составы команд на Матч года претерпевали изменения в ходе подготовки. Например, изначально предполагалось участие двукратного обладателя Кубка Стэнли Дмитрия Куликова, однако он не вышел на лед.

— Изначально состав команды был другим. Мы пригласили нескольких игроков, однако у некоторых были травмы, у других — личные обстоятельства. У Димы, например, после победы сложился насыщенный график, включавший перелеты и семейные дела. Поэтому сформировать команду в первоначальном составе не удалось.

— Андрей Василевский, ранее выступавший за «Тампу», присутствовал на матче, но не принимал участия в нём, а находился на трибуне, после чего посетил раздевалку. Почему он не появился на поле?

— Василий не начинает тренировки, когда приезжает в Россию. Он приезжает сюда, чтобы отдохнуть и встретиться с родными. Однако он сообщил о своем намерении играть в следующем году. Его впечатлили размеры соревнований, и он пообещал выйти на лед. Мы с нетерпением ждем этого.

— А Никиту Кучерова пытались пригласить?

— Я каждый год стараюсь, но Никита всегда действует согласно собственному плану.

— Подготовка к новому сезону начинается у него уже через неделю после завершения предыдущего.

— Ранее имелось место подобное. В настоящий момент я не уверен, но, насколько известно, никаких изменений не произошло.

— Кажется, Кучеров — настоящий механизм. Неужели ему не требуется передышка?

— Он замечает у себя определенные недочеты и осознает, что для их устранения потребуется значительное время, вплоть до всего лета. В течение сезона это реализовать не представляется возможным. Именно поэтому он и работает так интенсивно летом. Для меня он всегда был своего рода ментором. Многие полагают, что тренировки – это постоянное перемещение от одной точки к другой. В действительности это скорее умственная работа, чем физическая. Никита тщательно планирует, проводит анализ, определяет, какие навыки требуют отработки, и реализует это.

— По мнению многих, его стиль игры полностью определяется интеллектом.

— По моим оценкам, около шестидесяти процентов. Остальные сорок — это техника, хотя она тесно связана с этим интеллектом. Наиболее значимое достоинство Кучи — его интеллект.

— Не могли бы вы пояснить, что вы имеете в виду, когда говорите: «Я сам себе тренер, меня этому Кучеров научил?

— Я произнес это необдуманно. Тем не менее, среди специалистов, особенно в сфере катания, всегда можно найти тех, кто способен внести вклад в мою игру. У меня есть недостатки, которые мне сложно заметить, но они указывают на важные детали. Сейчас у меня есть хорошие тренеры как в Америке, так и в России, и это помогает мне прогрессировать.

Я высказался импульсивно, так как в моей работе встречались некомпетентные сотрудники. В тот момент, когда я произнес эти слова, меня вдохновлял опыт Никиты, но при этом мне не хватало квалифицированных индивидуальных тренеров. Я не намерен извиняться, но с тех пор изменил свое мнение.

— Хотели бы вы принести извинения за сделанные ранее заявления?

— Я не согласен. Когда я утверждал, что девяносто девять процентов детских тренеров — недобросовестные люди, я, безусловно, несколько завысил цифру. Сейчас я скажу иначе: соотношение примерно пятьдесят на пятьдесят. Но, наблюдая за их действиями, я часто задаюсь вопросом: в чем смысл, для чего это делается? С другой стороны, у них есть тренерская лицензия, а у меня — нет. И, следовательно, я не могу делать окончательные выводы.

— Вы наблюдали, как Кучеров превратился в суперзвезду и трехкратного обладателя «Арт Росс Трофи». Вспомните, какой момент выступления Никиты произвел на вас наибольшее впечатление?

— Это повторяется в каждой игре. Однако особенно сильно я был удивлён прошлым летом, когда мы занимались вместе. Кучеров ежедневно тренировался с таким усердием, будто это его последнее занятие. Если что-то не получалось, например бросок, он оставался после тренировки и отрабатывал его в этот день до совершенства. Затем он возвращался домой, отправлялся в гараж — и продолжал. Подобная самоотдача вызывала восхищение.

Со временем начинаешь адаптироваться, замечая, что это является для него нормой. На площадке все начинает казаться привычным. Неожиданные передачи? Это для него естественно. И возникает ощущение, что это не всегда получают должную оценку. Макдэвид – это скорость и обводки, и это признают. А Никиту иногда недооценивают. Хотя он выполняет то, что не под силу другим.

— Бывало ли у кого-нибудь подобный подход к работе?

— Сейчас мы часто тренируемся вместе с Кириллом Марченко, у которого тоже есть схожие особенности. Также к нам присоединился Василевский, и, конечно, Сергей Бобровский. У вратарей это проявляется несколько иначе, но стремление к развитию и желание совершенствоваться — совершенно одинаковые.

— Вы забивали свои первые две шайбы в Национальной хоккейной лиге, играя против Бобровского, который на тот момент был действующим обладателем приза «Везина»?

— Насчет «Везины» не помню, а то, что забил ему — да.

— Когда-нибудь ему об этом напоминали?

— Ни разу не обсуждал с ним эту тему. Бобер — по-настоящему добрый, набожный и замечательный человек. От него исходит столько позитива, рядом с ним хочется находиться. Общение с ним доставляет истинное удовольствие, он никогда не говорит плохо о других. Он обладает прекрасными манерами и отличается оптимизмом. Я испытываю к нему восхищение. Сергей пережил непростые первые годы во Флориде, когда многие сомневались в правильности этого шага и для него лично, и для клуба. Но человек, который уверен в себе и много трудится, неизбежно добьется успеха. Я очень рад за него.

— Прогресс Марченко впечатляет.

— Я не стану подробно рассказывать о нем, чтобы не мешать. Пусть все развивается по своему ходу. Я искренне рад за него.

— Вы и Марченко отличаетесь общительностью, в то время как Кучеров полностью отдалился от окружающих. По вашему мнению, что могло послужить причиной?

— Я бы не стал поднимать этот вопрос. Никита также не любит, когда об этом говорят.

— Позвольте перефразировать вопрос. Как вам, оказавшись в непосредственной близости от Кучерова и испытывая восхищение его профессионализмом, не удалось перенять его опыт в вопросах взаимодействия со средствами массовой информации?

— Мне просто нравится общаться, это свойственно моему характеру. Я осознаю, что мы с вами занимаемся схожей деятельностью: я играю в хоккей, а вы освещаете его, рассказывая людям о его особенностях. Мы поддерживаем друг друга, вместе способствуем популяризации хоккея. Благодаря этому на арены приходит больше зрителей. Поэтому я не вижу необходимости что-либо скрывать.

— Порой возникает ощущение, что отсутствие одного или нескольких «Харт Трофи» у Кучерова связано с его сдержанностью.

— Непонятно, по какой причине ему не присуждают индивидуальные награды. Я не считаю, что Маккиннон отличается особой коммуникабельностью. Поэтому в данном случае мы можем только предполагать.

Перед интервью с Собчак был мандраж

— А когда вы осознали, что публичность и открытое взаимодействие со средствами массовой информации являются неотъемлемой частью вашей работы? Я читал историю о том, как на юношеской Олимпиаде в Лихтенштейне вы несли флаг сборной России, а затем вам предоставили слово, и вы почувствовали себя скованным.

— У меня там была подготовленная речь. К тому времени ко мне подошел глава Олимпийского комитета Александр Жуков, мне было всего 16 лет, поэтому я испытывал некоторое смущение. Тем не менее, он что-то сказал и поблагодарил меня, и я не могу сказать, что чувствовал себя сильно скованным.

Я осознал это значительно позже, когда перебрался в Канаду. Там сразу стало очевидно: необходимо общаться со СМИ. После игр в канадской юниорской лиге в раздевалку входили от 10 до 15 журналистов и задавали нам вопросы, как если бы мы были игроками НХЛ. Для меня это поначалу казалось нереальным. В России в МХЛ к нам практически никто не обращался, не интересовался нашим мнением об игре. А в Канаде — постоянное внимание, такая среда, в которой люди стремятся читать и слушать хоккеистов. Тогда я и понял: без этого невозможно добиться успеха.

— Невероятно, но это было еще до «Монреаля», в «Виндзоре»!

— Да. В «Монреале» ситуация и вовсе отличается. Во время тренировок присутствовало до шестидесяти представителей СМИ, звучало огромное количество разнообразных точек зрения, и никто не сдерживал себя в их выражении. Именно поэтому интерес к команде столь велик.

— Вероятно, особое внимание уделяется игрокам, выбранным в первом раунде.

— Безусловно. Всего за три дня после драфта моя аудитория в социальных сетях увеличилась на 60 тысяч человек. Мне начали писать сообщения, бренды стали приглашать к сотрудничеству и предлагать контракты, хотя я пока не дебютировал в НХЛ. Я уверен, что Демидов сейчас просто завален делами. Я даже половину лета провел в Монреале перед началом первого полноценного сезона. Забавно!

— Демидов также остался на лето там. Что бы вы посоветовали ему, как человек, имеющий опыт переживания подобного?

— Мы с ним беседовали. И рекомендовал бы только поддерживать общение с достойными людьми и избегать рискованных ситуаций. Следует заниматься хоккеем и полностью сосредоточиться на нем, чтобы мысли были заняты только им. Вот и все, он в курсе. Понятно, что Иван – молодец.

— А каково это было, спустя долгое время, давать интервью людям, далеким от спорта? К примеру, Ксении Собчак.

— На самом интервью все прошло хорошо, хотя перед ним, конечно, было волнение. Ведь заранее невозможно узнать, какие вопросы будут заданы и на какую тему – никто не предоставляет такой информации. Приходишь – и перед тобой Ксения Анатольевна, которая начинает задавать вопросы. Однако, когда разговор начался, я осознал: у нее не было цели оказать на меня давление, а скорее – узнать что-то новое. В целом, как мне кажется, все прошло удовлетворительно. После этого многие стали называть меня «самым скромным хоккеистом в России», вероятно, из-за того, что я не сказал ничего лишнего.

— То есть этот опыт вам понравился?

— Это был действительно интересный опыт. Однако, если бы сейчас предложили подобное интервью, вероятно, я бы отказался. Причина проста: у меня не было бы, что сказать. Как правило, подобные интервью проводятся с целью создания информационной волны: у человека выходит фильм, книга или проект, и он появляется на интервью у Собчак или других блогеров для его продвижения. Благодаря этому, аудитория узнает о человеке и, возможно, приобретет его продукт. У меня же не было подобной цели, не было ничего, что можно было бы продавать. Сейчас я осознаю, что пошел на это интервью неподготовленным. Интересно ли кому-либо мое мнение о том, почему нам не разрешили участвовать в Олимпийских играх?

— Однако, после этого, безусловно, возникла и новая аудитория.

— Безусловно. Я очень доволен этим. Именно такие интервью позволили меня узнать не только поклонникам хоккея, но и представителям других областей — продюсерам, руководителям организаций. Это также имеет значение. В настоящее время я могу реализовывать различные проекты, например, Матч года, и мне легче находить общий язык с партнерами. Они понимают: у этого человека есть публичность, он известен, и с ним приятно сотрудничать. Но если раньше я считал, что участие в подобном интервью — это здорово, то сейчас отношусь к этому более сдержанно.

— Как вообще было организовано это интервью с Собчак? Почему именно вы были выбраны для его проведения?

— У меня тогда был помощник по связям с общественностью, который поддерживал с ней хорошие отношения. Именно он договорился обо всем. Мы согласовали дату, выбрали место проведения, все было довольно просто. С Ксенией у меня не возникло особой близости, но, когда мы встречаемся на мероприятиях, можем поздороваться и обменяться несколькими фразами. Смолток ( small talk — небольшая беседа на отвлеченные темы, англ. — Прим. И.Р.) — и ничего более глубокого.

— У вас уже есть два Кубка Стэнли, но до сих пор не представилась возможность поучаствовать в Олимпиаде. Сначала НХЛ не принимала участие в Играх, а теперь Россию не допустили до участия. Это вызывает сожаление? Вы не думаете, что вам не повезло с временем рождения?

— Таких мыслей не возникало. Была только одна мысль: ждать.

— Кучеров и Панарин уже перешагнули тридцатилетний рубеж, и ни один из них до сих пор не принимал участия в Олимпийских играх.

— Верю, что мы все вместе еще там сыграем!

Отпраздновали победу в Кубке Стэнли в бане в Нижнекамске

— Удаётся ли вам посетить Нижнекамск каждое лето?

— Да. Я только что вернулся оттуда, провел там три дня. Очень хотелось бы повторить поездку, но это оказалось невозможно: с понедельника по пятницу – тренировки, а в выходные нас ждали визиты к бабушке в деревне под Воронежем, куда я езжу с самого детства, встречи с друзьями за городом или посещение различных мероприятий.

— Я знаю, что вы планировали строительство крупного спортивного комплекса в Нижнекамске, включающего несколько катков, футбольные, баскетбольные, волейбольные площадки и теннисные корты. Эта идея все еще актуальна?

— Да, такая задумка имелась. Однако специалисты, обладающие глубоким пониманием ситуации, рекомендовали отказаться от нее, так как в городе уже функционирует каток «ТАНЕКО», а крупные организации планируют строительство спортивных стадионов для различных дисциплин. Проанализировав все затраты, мы пришли к выводу, что общая сумма превысит миллиард рублей, и в настоящее время я не располагаю такой суммой. Кроме того, я не заинтересован в реализации проектов, которые не соответствуют моим собственным предпочтениям.

В процессе реализации проекта «Сектор 98» мы пришли к пониманию: возведение спортивных сооружений, школ и детских площадок – это ответственность государства, которое должно направлять бюджетные средства на социальные нужды, включая такие объекты. Для нашей организации это непосильная задача. Я бы предпочел направить, например, пять миллионов рублей на поддержку детей, страдающих заболеваниями опорно-двигательного аппарата, и их семей, чем финансировать строительство баскетбольной площадки. Государство располагает гораздо большими финансовыми ресурсами, чем наша организация.

Ежегодно мы стремимся к встречам с руководителями города, к общению с мэром. Мы говорим о деятельности благотворительного фонда и о том, как мы можем содействовать Нижнекамску. За помощью люди в первую очередь обращаются к органам власти, и через них мы можем организовать нашу работу и совершать добрые поступки.

— Готовы ли нынешние власти к взаимодействию?

— Слушают и помогают чем могут.

— Остаётся ли для малоимущих граждан Нижнекамска возможность посещать домашние игры «Нефтехимика» благодаря работе «Сектора 98»? Как организована эта система?

— Изначально эта концепция пользовалась значительным успехом. В настоящее время наблюдается снижение интереса, поскольку большинство потенциальных участников программы уже посетили хоккейные матчи, и этого оказалось им вполне достаточно. Мы отбираем конкретные игры, как правило, 10-15 наиболее привлекательных домашних встреч, и резервируем на них билеты. Мы уверены, что на эти матчи люди придут.

— В 2021 году вы доставили Кубок Стэнли в Нижнекамск. Насколько сложной оказалась организация этой поездки? Возникли ли какие-либо неожиданности, подобные тем, что произошли с Дмитрием Орловым, когда трофей, перевозимый из Москвы в Новокузнецк, чуть не был утерян?

— К счастью, каких-либо происшествий не случилось. Администрация города оказала значительную помощь. Кубок был установлен на площади в парке «Нефтехимик», неподалеку от моего дома. Я доставил его в свою школу, где я учился, также называемую «Нефтехимик». Даже организовал посещение бани — мы с ним там помылись, ха-ха. Я сделал все, что пожелал. Логистика была отлаженной, все прошло замечательно.

Приключения начались позже – когда мы завершили программу около одиннадцати вечера и отправили Кубок к Василевскому в Уфу. В нашей группе было пятеро человек: двое охранников, Вася с отцом, я и сам трофей. Мы передвигались в микроавтобусе, и нам искренне жаль было охранников – они были на ногах с восьми утра и должны были сопровождать Кубок повсюду, фотографироваться с ним, участвовать в торжествах и угощаться со всеми. Без этого было невозможно представить себе ситуацию в России.

В микроавтобусе спали на удобных местах. Нам же пришлось сидеть не очень комфортно. Кроме того, мы попали в серьезную пробку. Я пытался заснуть, но не получилось и в итоге… проспал визит к президенту Башкортостана. Проснулся только в три часа дня и сразу отправился в ресторан.

— В Нижнекамске до настоящего времени сохранился мурал с Кубком на вашем доме?

— Да. Получилось интересно. Там изображен не я, а сам Кубок — и это хорошо. Это был подарок букмекерской конторы, с которой я тогда сотрудничал. Идея заключалась в том, чтобы с открытой хоккейной коробки, на которой я играл в детстве, был виден этот мурал. Мы планировали ее переделать: установить крышу, обеспечить освещение, чтобы она стала привлекательным местом для дворового хоккея. Но начались какие-то непонятные мне процессы, и сейчас мы ожидаем, чем все завершится. Главное, чтобы коробку вообще сохранили, а не отдали эту землю под что-то другое. Намерение ее реконструировать осталось: сейчас зимой там много снега, играешь пять минут — потом десять чистишь. В Канаде есть хоккейные коробки под крышей, с хорошим освещением, и я хочу создать нечто подобное, хотя это тоже потребует значительных затрат.

— Не могли бы вы рассказать, как функционирует тренажёрный зал, который был передан школе «Нефтехимика», ранее не располагавшей подобным оборудованием?

— Работаем по плану. Я поддерживаю постоянную связь с директором и уточняю текущие потребности. Недавно было озвучено, что необходимо оборудование для прыжков в боксе и тренажер для жима ногами. Запланирована дополнительная закупка.

Когда-то меня исключили из школы «Нефтехимика»

— Как выглядел Нижнекамск в вашем детстве? Напоминает ли он сериал «Слово пацана», созданный на основе событий, происходивших в Казани, столице республики?

— Если оценивать с позиции сегодняшнего дня, можно сказать, что это было похоже на что-то знакомое. Однако в тот момент я этого не осознавал. Для меня это была обычная жизнь. Школу я заканчивал в час дня, и до вечера оставалось много свободного времени. Зимой мы играли в хоккей на улице, лепили снеговиков и гуляли по рынку. Это было замечательное детство!

Безусловно, не обошлось и без хулиганов, и постоянных потасовок: «Что сказал? Пойдём сражаться!» Для меня это казалось обыденным явлением, и сейчас я считаю, что это было даже полезно, поскольку через это пришлось пройти. Я был крупного роста, и, как следствие, старшие школьники нередко провоцировали меня на драки, и приходилось регулярно защищаться. Однако это тоже укрепляло характер. И в раздевалке постоянно возникали какие-то происшествия. Встречалось немало неприятных, даже отталкивающих ситуаций. Потасовки там происходили регулярно. И меня исключали из клуба.

— Вас-то за что?

— Все мы, включая меня, нарушали правила поведения и причиняли неудобства другим. Однажды я стал главным виновником, и отцу пришлось испытать стыд. Сейчас я понимаю, что на его месте, вероятно, не стал бы принимать меня обратно. Просто чтобы избежать неловких взглядов. Но он все же предоставил мне еще одну возможность, после чего я сумел взять себя в руки.

— Сколько вам тогда было?

— Примерно десять лет. Все эти нелепые шутки тогда казались забавными. Мы не задумывались о том, что родители ребят получают тридцать тысяч рублей, а спортивная форма обходится в двадцать. Сейчас я представляю себя на месте этих родителей, и мне становится неприятно. Были и более серьезные случаи: кто-то проник в раздевалку команды 1997 года рождения и вытащил деньги из чужих карманов.

Постоянно происходили различные события. Иногда приходилось нелегко. Однако отец воспитывал меня достаточно хорошо, поэтому после инцидента с неадекватным поведением с моей стороны больше не повторялось. Несмотря на то, что я совершал глупости, у меня все же присутствовала некая система ценностей. Наибольшую шалость, которую я мог сотворить, – это утаить чью-то спортивную форму и наблюдать за его поисками.

— Панарин делился воспоминаниями о том, что, переехав из Челябинска в Подольск, в интернате он сталкивался с боксерами и борцами, которые забирали у них еду и вещи. Бывало ли у вас подобное?

— Чтобы до этого доходило, не позволялось. Мы с «Нефтехимиком» вместе выезжали на сборы с игроками 1996 года рождения (Сергачев — 1998 года рождения. — Прим. И.Р.), и там присутствовал Дамир Шарипзянов. Он оказывал помощь и выступал в роли наставника. Мы поддерживали общение, так как вместе посещали 31-ю школу Нижнекамска. Кроме того, мне нечего было терять. Другие ребята брали с собой на выезд чипсы и кока-колу, а мои родители давали курицу, чай — продукты собственного приготовления. Никаких игровых консолей, только обычный телефон… В 1996 году нас иногда травили, но это не имело особого значения. Подобные ситуации все еще встречаются в детском хоккее. От этого никуда не деться.

— Как сейчас у того же Панарина — кнопочный?

— Да, сейчас у меня тоже есть подобное устройство. Это весьма удобная вещь, она мне нравилась. В день игры я откладываю телефон, выключаю его и использую кнопочный телефон. Чтобы никто не писал, не отвлекал и не просил билеты в последний момент. Все вопросы я решаю заранее, предупреждаю друзей, чтобы они закрывали все вопросы за день до игры. А в день матча я стараюсь сосредоточиться на хоккее, провести время с семьей, спокойно поесть, почитать и поспать.

— Что касается буллинга — я читал, что на первой тренировке вы еще не могли уверенно кататься, шли вдоль бортика, и ребята насмехались, обзывая «коровой»?

— Мне это было неприятно, я не знал, как правильно поступить, поэтому отвечал физической силой. Сразу вступал в драку. Возможно, именно это и сформировало мой имидж жёсткого игрока. В «Нефтехимике» я мог намеренно создавать помехи на тренировках, выставляя локоть или жёстко ввязываясь в борьбу.

— Соответствует ли правда рассказу о том, что ваш отец изготавливал для вас железные шайбы для тренировок?

— Да. Он трудился на заводе, и у него было много приятелей среди металлургов. Он попросил их изготовить шайбы из железа. Мы с ним посещали каток и зимой, и летом. Я часами занимался бросанием этих «снарядов». При броске в борт звук был слышен на весь двор.

— Вы по-прежнему, при посещении Нижнекамска, навещаете занятия у своего первого тренера?

— Мне кажется, это произошло в прошлом или позапрошлом году. Однако я не провожу их регулярно. Иногда я организую мастер-классы. В прошлом году я проводил двухдневный, на который приходили все ученики школы, и ежегодно уделял около часа времени на это занятие.

— Иногда местные тренеры негативно реагируют на мастер-классы, проводимые игроками НХЛ. Подобная ситуация наблюдалась с Павлом Дацюком, который ранее регулярно привозил в Екатеринбург группу тренеров из-за рубежа. Вам тоже доводилось с этим иметь дело?

— Дацюк, к слову, проводил мастер-класс и в Нижнекамске – вместе с Крикуновым. Однако, я, к сожалению, не смог присутствовать, так как в тот момент находился у бабушки в Воронеже. Когда я провожу подобные мероприятия, никакой ревности не возникает – наоборот. В прошлом году мы сотрудничали по Матчу звезд, заключив бартерную сделку с одним брендом: они предоставили нам с Панариным по сто клюшек, которые участники матча использовали для разминки на льду. Затем мы передали их детям в школах – я в своей, а Тема – в своей. В этом году у нас другой партнер, и нам также удалось подарить ребятам клюшки. Мне всегда приятно оказывать помощь своей школе по мере возможности.

Отец попросил тренера реже выпускать его на лед

— В какой момент и каким образом вы приняли решение стать защитником? Существует распространенное мнение, что нападающие получают более высокую зарплату. Ваши родители не предлагали вам попробовать свои силы в нападении?

— Родители никогда не задумывались о финансовой выгоде. А вот в состав меня, возможно, из-за моего высокого роста, взяли сразу. После игр мы получали карточки, на которых фиксировалось количество сыгранных минут и забитых голов. Я видел, что в нашей команде на полсезона было всего три защитника, и нередко я проводил на льду 48-50 минут. Если бы я играл в нападении, то выходил на 15-20 минут. Иногда отец даже обращался к тренеру с просьбой ставить меня… реже!

— Первый раз о ком-либо такое слышу.

— Он опасался, что из-за большой рабочей нагрузки я могу получить травму. Кроме того, меня приглашали играть в команде для ребят 1997 года рождения, старше меня, и там я также получал достаточно игрового времени. В конечном счете, благодаря такому большому объему практики у меня сформировались инстинкты и навыки, которые до сих пор оказываются полезными. Безусловно, провести весь матч в тройке защитников непросто, но в детстве это не представлялось для меня трудностью. Сейчас я пересматриваю записи своих игр в возрасте 10-11 лет: я брал шайбу, совершал проходы, отдавал передачи, обыгрывал оппонентов — и получал от этого удовольствие.

— По словам вас, значительное влияние на вашу будущую карьеру хоккеиста оказал отец. Как и у отца Сергея Бобровского, шахтера, он не имел опыта профессионального хоккея.

— Да, он трудился на нефтехимическом заводе, осуществлял обслуживание трубопроводов и занимался системой охлаждения воды. Хоккей был его страстью, включая детско-юношеский. Этот вид спорта до сих пор вызывает у него интерес. Он может, например, просмотреть игру команды 2015 года и затем перезвонить мне для обсуждения. Полагаю, работа скаутом была бы для него подходящей.

Я очень признателен им с мамой — они посвящали мне все свободное время. Родители даже брали отпуск, чтобы я мог участвовать в соревнованиях. Например, отец поедет на турнир Пучкова в Санкт-Петербург, а на следующий, в Казань, — мать. Он изготавливал для меня клюшки, используя сломанные, найденные где-то. Первые деревянные вставки я быстро ломал, так как сильно бросал, и тогда он начал делать клюшки с железными вставками. Они до сих пор сохранились. Отец подпиливал, клеил, выполнял все работы самостоятельно… Его вклад в мою карьеру настолько велик, что сложно передать словами.

— В вашем поколении уже не приходилось, как в детстве Дацюка, нагревать плоское «перо» на плите, чтобы согнуть его?

— Нет, мы нагревали, чтобы вставить «перо» в палку с железной втулкой. Занимался этим, собственно, и отец. Просто у нас не было возможности приобрести качественные клюшки. В те времена они стоили 10–12 тысяч рублей, что было для нас неподъемной суммой.

Окончание интервью — в ближайшие дни на сайте «СЭ»