Григорий Дрозд принял нового гостя в своём подкасте — Орзубека Назарова. Чемпион мира в легком весе по версии WBA, также чемпион СССР, Европы и мира среди любителей. Назаров держал пояс WBA почти пять лет и был известен как большая звезда Японии, куда отправился вместе с другими легендами советского бокса, такими как Юрий Арбачаков и Вячеслав Яновский.

В разговоре с Григорием Дроздом Назаров поделился воспоминаниями о своей карьере: победами и поражениями от Кости Цзю в финале чемпионата СССР, удивительными моментами жизни в Токио, деталями боя против Джои Гамаче, встречей с Мухаммедом Али, простительством бывшим друзьям по долгам и причинами преподавания русского языка в Киргизии.

О боях с Костей Цзю

1988 год — это закономерно победа над Цзю. Я был сильнее Кости. Да, Костя был на взлете, на подъеме. Мир, Европу выиграл среди молодежи, но я был в очень хорошей форме. Должны были встретиться в финале мы с ним — встретились, я выиграл. Но по бою 3-2. Очень интересно, что трое судей из-за границы отдают мне победу, а двое советских — Косте. Тогда была практика иностранных судей. Бой был хороший, у меня только отрывки этого боя есть. Всего боя нет, я найти не могу. Бой прошел. в 1988 годуЯ готовлюсь к Олимпийским играм… Ну, трагедия, опять же трагедия. Мы все ходим под богом. Меньше чем за месяц до Олимпиады у меня приступ аппендицита. Мне удаляют аппендицит, и всё – вся моя Олимпиада, Спартакиада, все мои Игры доброй воли, что я первый номер в течение… еЗа полтора года всё это растворилось за сутки.

В августе случился аппендицит, восстанавливался, в январе — чемпионат Союза. Был не готов, хотя говорил, что выступать нельзя, тем более прошел три боя до финала. Бои были очень сложные для меня. Джакиев такой, наш Бекболотов. ,Царствие ему небесное, больше его нет, братец мой старший. И еще один — то ли Акопян, то ли Колесников (в 1/8 финала соперником был Александр Конюхов. — Прим. «СЭ»). Три сложных боя, и уже пустым приехал.

В финале должен был проиграть кто-то из участников, этого не раздумывая понимали все. ,Зажгли бы спичку – всё взорвалось бы. Накал был страшный! Все кричали: «Орзубек, Орзубек!». КоК дворцу спорта нельзя было подойти — его весь окружили болельщики. Тем более боксируют два представителя Киргизии: Назаров и Андрей Курнявка. Видео боя я не смотрел, потом Костя его удалил полтора года назад. То, что ощущал, я и увидел в этом бою. Да, вышел, первый раунд очень жесткий, там и Костя пропускает, и я пропускаю. Первый раунд — ноздря в ноздрю, прямо мы зацепились. А второй раунд — видно, что первую минуту я еще иду на него, а потом — пух! Я сдулся. У меня бензин кончился, здоровье ушло. Всё-таки сказалось, что я после болезни тренировался, той формы не достиг, операция есть операция. Все закончилось как должно было закончиться: я пропустил удар один, второй. Я очень сильно на рефери обижался, но потом понял, что обижаться… Мы все спортсмены.

Я в Канте проживал. Скажу грубо: болельщики хотя бы помидорами не закидывали. Но вот как обстояло дело — общее разочарование, осуждение моего поражения. Вот и всё : «К«А что так? Ты нас подвёл». Неделя я из дома не выходил. Отец приехал, разогнал всех. Потом сбежал я, у родителей жил какое-то время. И потом, слава богу, Алексей Николаевич Копцев приглашает, и я улетаю на сборы.

О переезде и жизни в Японии

— Слава Яновский подходит, олимпийский чемпион наш: «Орзубек, давай в профессионалы перейдем. Приехали японцы». До этого подходили американцы. ,В Сухуми приезжали на сборы голландцы, канадцы. Говорю: «Ну давай». Но никто не хочет, чтобы с семьей. А я уже семейный, уже почти три года с ребёнком. уЯ говорю, что без семьи не поеду. — Ну, пойдем, поговорим, может, согласятся. Вот, встречаемся с представителем, японцем. Слава меня там хвалит. Он говорит: «Ну ладно, давайте в спарринг становитесь». А к боксу отношения практически не имели. Так, зал какой-то был небольшой, но сам президент клуба — у него бизнес, бриллианты. Но тут он как бизнесмен заинтересовался, можно денег заработать. Мы там начинаем со Славой играться… Н«Надо драться!» — сказал Слава. Мы поспорили один раунд — достаточно. Я поговорил с ними, пошли в ресторан, поели, там они обсуждали. Я говорю: «Дайте мне времени до завтра». Я с Геннадием Федоровичем обсудил, он говорит: «Думай сам, тебе здесь уже ловить нечего».

Улетели. Цвет советского бокса: Вячеслав Яновский, Вячеслав Яковлев, Юрий Арбачаков, Руслан Тарамов, Рамзан Себиев и я. Элита советского бокса! Все чемпионы Союза, Европы, мира, Олимпийских игр. Весь набор в одном коллективе. Потом подтянулся Арсалиев Усман, отдельно заключал договор. Александр Мирошниченко — отдельно тоже. Мы думали: приедем в зал, сейчас там профессионалы! В Америке-то видели эти дела. А приезжаем — там 20 на 20, такой нормальный советский подвал. Запах стоит, народу столько, один ринг в углу. Вообще кошмар! Музыка играет, каждый занимается чем хочет… Мы привыкли под руководством тренера, а тут ничего! Полный балаган. Четыре тренера в этом маленьком зале: один лапы держит, другой что-то говорит, третий с кем-то разговаривает, один там грушу бьет. Мы такие: а что надо делать? «Тренируйтесь», — говорит. Мы так посмотрели: как же тренироваться? Ну, ладно — у нас дневники, давай по плану. Слава чуть руководил: утром встаем на зарядку. А живем в центре Токио — какая зарядка? В 6 утра вставали, пока ничего нет, бегали по улицам.

Говорят: позовите тренера своего, у нас есть тренер. ы есть. А какие тренерыНет возможности говорить по-английски, уровень этот видим. Звоним Никулину, это тренер Саши Мирошниченко. “Не-не, ребят, у меня тут свои дела”. Я звоню Геннадию Федоровичу. “Как я, у меня здесь столько детей… Куда я поеду?” Звоним Зимину, он же в Шри-Ланке работал, в Таиланде работал, по сборной его знаем. «Ребят, что-то мне интересно». И загорелся. Декабрь — январь тренируемся сами, 1 февраля 1990 года у нас про дебют, Васильевич за неделю прилетает. На нас посмотрел: “Пойдем на тренировку”. А мы горели, потому что новая атмосфера, эти киношники в квартиру лезут, из дома выходишь, и уже камера стоит. Такого внимания в Советском… Союзе не было никогда.

О бое с Джои Гамаче

Зал не знал, кто выйдет, просто это не освещали. Все надеялись, что бой пройдет так, как думали. А сам лагерь Гамаче прекрасно знал, кто я такой, на что способен. Все прекрасно знали, потому что в марте я защитился, а следующий бой должен был пройти где-то в июне — июле. Его откладывают на сентябрь. В сентябре перекладывают на ноябрь — у меня срыв. Середина октября, три недели остается, менеджер приходит: ситуация такая, бой переносится из-за болезни. Что-то придумывают.

Я там психую, ору: зачем мне это надо? Я чемпионом мира стал! Доказал, что я лучший в мире. Я выиграл, матч-реванш у меня был, я побил одного сильнейшего боксера — всё, я поехал домой. «Подожди, ты же понимаешь, что тебя боятся». Говорю: «Ничего не знаю, все боятся, но боксировать никто не хочет». Оскар Де Ла Хойя не захотел боксировать со мной. Переговоры? Были! Но промоутеры японские очень слабые — почему я ушел потом к братьям Акариес, они в пятерке лучших тогда были. Уиттакер ещё тогда, красавец, я очень хотел с ним боксировать. Токио Санто, Мигель Гонсалес, который боксировал потом с Чавесом — я там должен был быть! Этого Мигеля Гонсалеса у нас в клубе японском я избивал!

Ну, Гамаче. Там меня дальше ломали. Во-первых, это хоккейный стадион на двенадцать тысяч — холодно там. Выхожу, тепло одет — полотенце, махровый халат. Бой был назначен на шестнадцать. .00. Мне говорят: бой будет не в 16, а в 15.За пять минут до выхода сообщают об этом. Гамаче понимает, что выход состоится в 15. .45, а я не знаю — мне в 15.40 человек утверждают об этом. Васильевич: «Спокойно, спокойно. Хорошо, хорошо. Выйдет, выйдет». Закрыл дверь, японца. мОн велел стоять и никого не пускать. Говорит, мы не будем у них 15 минут — 10 минут своруем, ведь это все-таки американское телевидение. Прямой эфир! Live! Вышел Гамаче, мерзнет на холоде, танцует, минут пять он стоит там. Потом вышла я. Где-то минут на пять-семь задержался. Он вышел в нужное время, а я — когда был готов. Да, чуть быстрее сделал это, вышел в 16. .Где-то здесь 55. Почему зал свистит? Мы ждём, вышел король, неужели не знаешь, кто ты?

Перед каждым боем давали название. У него дома в Портленде, штат Мэн, бой назывался Cold War — холодная война. Продолжение холодной войны так и дали. А я на фоне советского флага стою на постере (бой прошел в 1994 году. — Прим. «СЭ»). А он на фоне американского. К этому бою вообще подошли жестко! Эта Северная Америка — наверное, совсем у нас плохо с ними было. И такое фиаско было. Но люди там классные, вот в этой Америке. Я был в Нью-Йорке, в Май… аМы здесь, в Лас-Вегасе, но самыми приветливыми оказались жители этого северного штата. Такие замечательные люди! Двухэтажная Америка, такая же, как у Канта. Все друг друга знают, гуляют по улицам. —Здоровались. В зале свистели, а на улице совсем другое отношение было. Приглашали в гости, у меня множество фотографий, угощали чаем. Остались хорошие впечатления.

О встрече с Мухаммедом Али

— 1995 год, Токио. Мухаммед Али приехал на встречу… КВ Токио он встречался с кем-то. Ему сказали, что здесь есть два чемпиона мира из СССР. Союза. А Советский Союз притягивает его, очень любит он Советский СОн: «Хочу с вами и Юрой встретиться». Выразил желание увидеться со мной и с Юрой Арбачаковым. Нам с Юрой пригласили на встречу вдвоем. Я был поражен этим человеком. В то время он уже болел, Паркинсон своё брал. Про болезнь не читал, но Паркинсон, по-моему, на голову не влияет, а на мысли [влияет]. И он так умудрялся… ОГоворил он чем-то, мы спрашивали, а вдруг — вскинул голову! Глаза меняются. И начинает говорить, говорить. Видно, сколько ему воли нужно — минут 30 говорил, потом расслабится и опять начинается. Классно мыслит, шутник. В Токио встретились, я благодарен судьбе, что прикоснулся к великому Мухаммеду Али.

Мама помогла оплатить все долги.

Когда поединок завершился, наступил ужасный отрезок времени, когда у меня был роскошный мобильный телефон Motorola — настоящий «кирпич». Но трубку никто не поднимал. аПоруч моя жена, первая супруга, но в то время у меня была уже вторая супруга. Два человека поддерживали меня: друзья детства, которые позже приняли участие в том, как меня обманули (ранее Назаров рассказывал о мошенничестве партнеров по бизнесу на 1 млн долларов. — Прим. «СЭ»). Благодарствую маму. Люди, кому я деньги должен был… Сложно рассказать, как было тяжело. Я пришел к маме, и она спокойно говорит: «Орзубек, прости им и иди дальше». Мама не знает, о каких деньгах идёт речь. Я говорю: «Мам, как прости?» Она говорит: «Все, закрыли тему, все, не надо. Ну, иди сюда». Потом меня посадила на колени, гладит по голове. Я посидел, полежал… «Хорошо, поехал».

Прошла параВ голове у меня всё это время одно: «Прости, прости, прости». Мама умеет говорить нужным тоном, знает, что и как мне сказать, когда сказать. Недели две-три ходил, потом приезжаю: «Мам, что надо сделать?» Говорит: «Давай, сделаем так: барана зарежем, муллу позовем, стариков позовем. Перед богом простишься, только так можно простить, остальное не считается». »Я сказал: «Давай». Пригласили барана, муллу, родственников, пять-шесть стариков, приехали в Канте к родительскому дому. «Что [случилось]?»Я сказал: «Просто жертвоприношение хочу сделать». Поужинали, все сделали, потом мулла подошел ко мне, говорит: «Орзубек, а Коран кому читаем? В чем причина?» А я список составил, кто мне денег должен. Я сказал: «Почитайте, а я хочу просить у этих людей перед Всевышним, что я прощаю». А он сам ошарашен был. Он: «Ну, хорошо». Читает, потом я встал и по именам, по именам — всех перед Всевышним. Говорю: вы мне ничего не должны. Пускай будет бог вам судья.

Прошло где-то неделя после расставания — деньги вернулись. Вернулось около сотки — 100 тысяч долларов. На них запустил новую компанию. Мне стало так легко. Мама прежде чем сказала «прости», говорит: «Орзубек, вот знаешь, бублик, сушка (которую любил всегда) — вот это ты. Ты жесткий такой, классный! А вот это друзья. Вот они тебя сейчас туда будут тянуть, и ты тоже сломаешься. Потянут, потянут, и ее [сушку] обычно вот так ломают [вверх], а тебя потянут и снизу сломают. И ты туда уйдешь с ними вместе». Для меня вот эти мамины слова… Все, простил. Вот сейчас сумел простить почти миллион долларов. Что-то вернулось, что-то потом там кто-то еще отдал. Ну, а я — вот он.

Российско-киргизские отношения и русский язык.

— Если географически взять, у Киргизии здесь Китай, здесь Узбекистан,В Таджикистане, потом Казахстан, и все. С Россией у нас нет общих границ, мы здесь изолированы. Хотим что-нибудь делать — только через Китай, Казахстан или Узбекистан: торговля, перемещение — всё это благодаря нашему государству. ,Господа лидеров стремятся к налаживанию позитивных связей между государствами. Несмотря на это, любая дружба с Россией служит залогом нашего продвижения вперед. Прогресс коснется даже развития русского языка.

Бывали моменты, когда на русский язык оказывали давление. Это периодически повторяется. Так должно быть из-за того, что мы независимая страна и должны защищать свой язык, свою независимость. Вместе с тем уровень киргизского языка немного повышается, это прекрасно. А уровень русского может быть чуть выше или ниже, но он всегда будет присутствовать по одной простой причине: если многие страны говорят о многонациональности, то К… иргизияНа самом деле — многонациональная страна. Воспитание у нас очень толерантное. И вот этот переход Советского… Союза в КиргизиюНесмотря на 30 лет прошедшего времени, советское воспитание всё ещё сохранилось. Многие взрослые внушают своим детям, что первым иностранным языком, который нужно изучить, должен быть русский. По их мнению, потому что ближайшая страна для работы — Россия. После поездки в Россию и возвращения дети понимают: если бы знали русский язык, было бы лучше. Это мнение передаётся другим детям.