Пик карьеры Весны Долонц (в девичестве Манасиевой) пришёлся на период расцвета женского тенниса в России. Мария Шарапова, Елена Дементьева, Анастасия Мыскина, Динара Сафина, Светлана Кузнецова, Вера Звонарева… Достичь попадания в сборную для участия в Кубке Федерации и Олимпиаде для многих российских теннисисток было нелёгким испытанием. Вот и Весна, добиравшаяся до 84 строчки рейтинга… WTAНе усмотрела возможности и в 2012 году приняла решение изменить флаг на сербский.
Выступление за родную сборную оказалось недолгим (отец Весны серб, поэтому у нее с детства было двойное гражданство). В 2017 году после череды травм Долонц завершила профессиональную карьеру. Теннисистка сразу же нашла себя в тренерстве, а два года назад вместе с Ольгой Пучковой открыла в Москве теннисную академию. О пройdenom пути Весна рассказала в интервью «СЭ».
Топ-100 – хороший старт для предпринимательства.
При согласовании встречи вы упомянули возможность провести интервью только поздним вечером. Такой напряжённый график у вас?
График насыщенный. Тренируюсь с восьми до девяти утра и до позднего вечера. После этого возвращаюсь домой и занимаюсь делами академии.
— Без выходных?
Пытаюсь выделить выходные. Без них можно перегореть. Чувствую, когда нужно отдохнуть, и всегда этому уделяю внимание. Иногда приходится работать по субботам и воскресеньям, но затем компенсирую будним днём. Отдых и восстановление важны, как и для теннисистов.
— Два года назад Ольга Пучкова и вы основали академию. Как к этому пришли?
Идея зрела долгое время, обсуждались её варианты годами. Периодически Оля оставляла голосовые сообщения, где могла добавить: «Но всё-таки подумай. Надо открыть академию». Я, если честно, не была особенно готова. Соглашалась, но действовать не предпринимала. В конце концов Оля настойчиво уговорила меня, и в один день мы встретились и приняли решение.
Какие главные проблемы появились при создании академии?
Строительство системы оказалось самым трудным этапом.
Требовалось набрать штат: секретаря, бухгалтера и др. Юридические вопросы тоже представляли сложность. Необходимо было изучить массу новой информации.
В каком финансовом положении находитесь сейчас?
— Хорошо получается. Всё функционирует само собой. Многого не нужно контролировать. В первый раз, когда уезжала на отдых, очень волновалась: соберется ли группа, будет ли тренировка, всё ли в порядке. Было одно очень ответственное событие, когда должно было прийти много людей. Страшно переживала за исход. Но в этот день у меня была экскурсия на остров без связи. За время поездки вся измучилась, придумала себе миллион проблем. В итоге, вышла на связь и оказалось всё хорошо. Тогда поняла, что можно спокойно отдыхать. Это было для меня показательно, что мы всё делаем правильно.
— Вы с Ольгой были игроками первой сотни рейтинга. Стало бы проще или сложнее открывать академию, если бы занимали места в топ-50, топ-20 или даже топ-10? Влиял ли бы рейтинг на стоимость услуг?
Мне кажется, что существенной разницы нет. Когда стоишь в топ-10 или топ-20, финансовые возможности другие, и инвесторов найти проще. Но если ты в топ-100, то уже достаточно хорошо, чтобы начать свое дело, если у тебя есть желание и готовность трудиться много. Я же не топ-10 или топ-20, поэтому о прайсе не задумывалась.
— А если бы случилось наоборот, и вы оказались в двадцатке лучших или тридцатке лучших?
Рекламная эффективность снижается при низкой позиции в рейтинге из-за меньшего доверия.
Впрочем, каждый участник рейтинга способен организовать все процессы. Залог успеха — усердная работа и подбор команды профессионалов. Важно быть собранным и целеустремленным.
Считается, что в начале 2000-х годов в женском теннисе царило соперничество.
— Вместе с Ольгой играли в теннис?
— Да. Встретились наверно лет семнадцать назад. Как только я приехала в тур, началось общение с ней. Подружились и продолжаем общаться и после завершения спортивных выступлений.
Часто говорят, что в конце двухтысячных и начале десятилетнего периода в женском теннисе соперниц не хватало.
Это очень большой миф: утверждают, что в туре нет подруг, потому что все соперницы и смотрят друг на друга косо. На самом деле это не так. Не будем брать отдельных личностей, которые не любят общаться. Но, в общем и целом, отношение игроков друг к другу как к коллегам по работе. На корте играем против, но после матча можем вместе пойти и спокойно поужинать, а на следующий день потренироваться. Считаю, что теннисная дружба очень долгосрочная и крепкая. Мы много времени проводим вместе, играем на одних и тех же турнирах, поддерживаем друг друга. Теннисный мир более добродушный и хороший, чем его малюют. Всем почему-то кажется, что там ненависть. Неправда. Может, до меня что-то было. Но когда я была в туре, многие более старшие игроки мне помогали. Помню, меня сильно поддерживала Ирода Туляганова. Она рассказывала какие-то вещи про подготовку, тренировки, делилась опытом.
В интервью Анастасия Павлюченкова, жившая как в прошлой, так и в нынешней эпохе, говорила, что сейчас спортсменки стали более открытыми.
Возможно. Но это слабо влияло на меня. Я сама по себе достаточно общительный человек. Мне нравится дружить, чтобы было больше позитива. Может быть, у меня сложился такой круг друзей и хорошего общения.
Подруги, с которыми я общалась во время карьеры, продолжают поддерживать связь после нее.
— После окончания спортивной карьеры, прежде чем стать преподавателем в академии, вы занимались тренерской работой в каком-либо клубе?
— Даже не на клубных сборах. Проводила тренировки с молодыми и любителями.
— Какие-то еще занятия для себя не искали?
Нет. Я всегда хотела тренировать. Это сознательное решение после окончания спортивной карьеры. Готовилась к этому. Уже в 18-19 лет знала о будущей профессии тренера. Обучалась, слушала лекции. Пользовалась возможностью на турнирах задавать вопросы тренерам. К ним часто подходила и интересовалась их работой. Для них это было необычно — игрок уже думает о тренерской деятельности. Тренеры поделились много ценной информации. Поэтому после окончания карьеры я нигде больше не искала себя.
— Не было ли желания поработать с профессионалом?
В процессе игры всегда понимала, что мне нравится выращивать спортсменов. Когда же у тебя взрослый и сформированный теннисист, это уже другая специальность, такая же сложная. В каждой сфере есть своя специфика, которая взрослых меньше интересовала. Предпочитала взять юниора и так выстроить его путь, чтобы он мог играть турниры «Большого шлема». Потому что там очень здорово. Хочется, чтобы дети имели такой шанс, подарить им эти эмоции. А когда я закончила, были предложения от профессиональных игроков, но душа больше лежала к юниорскому теннису.
Сербия создала множество новых возможностей.
— В каком-то ролике на платформах социальных сетей вы упомянули, что начали тренироваться в шестнадцать лет из-за проблем с деньгами. Расскажите об этом, пожалуйста.
Из-за отсутствия финансовых возможностей у родителей возможность заниматься теннисом была под вопросом. Юрий Нерсесович Айвазян, владелец кортов на проспекте Вернадского, предоставлял мне время бесплатно. За это огромное ему спасибо. Если бы не он, то как спортсмен я бы не существовала. Юрий Нерсесович давал мне клиентов. Я стала тренироваться и тренировать. Мне очень понравилось. Это очень приятные ощущения, когда ты любишь свой спорт и зарождаешь эту любовь в других, будь то ребёнок или взрослый. Когда начала играть на взрослых профессиональных турнирах, то стала сама себя окупать и прекратила тренировать. Но если бы не этот эпизод в 16 лет, то возможно, не пришла бы к тренерству.
— В федерации не помогали?
— Нет. Жаль, но тогда в России играло очень много сильнейших теннисисток, уровень которых был выше моего. Это мешало мне выступать в Кубке Федерации и получать поддержку.
— Что побудило вас перейти в сборную Сербии и исключить из состава сборной России участие в Кубке Федерации?
— Было важно для меня выступить на Кубке Федерации и Олимпиаде. В сборной Сербии могла играть, так как в состав тогда входили Ана Иванович и Елена Янкович, а я становилась третьим-четвертым номером. В состав российской команды на Кубок Федерации попасть было невозможно, потому что в топ-10 находилось, по-моему, четыре игрока. Помните Олимпиаду 2008 года, когда весь пьедестал был российский? Очень хотелось на ней играть. С Олимпиадой не сложилось. Это, наверное, единственное, о чем я сожалею. Из-за мононуклеоза сорвались все планы. До Токио-2020 уже завершила выступления. Хоть и вернулась после болезни, но стала очень много травмироваться. Последнюю травму — травму стопы — получила совершенно на ровном месте. Она меня совсем остановила.
Сколько времени потратили на размышления при смене гражданства? Как к вам обратились с предложением?
С детства я была в контакте с сербской федерацией, всегда ждали меня. Идея не сразу возникла, но со временем начала зреть. Поняв, что шансы играть за Сербию у меня больше, я выразила желание федерации. Федерация была готова. Сербия смогла обеспечить намного больше возможностей: давали корт бесплатно, спаррингов, оплачивали поездки на турниры. Много моментов, которые сильно облегчали карьеру.
После смены места работы жалоб не поступало?
— Нет, совершенно никаких. Первое, у меня с детства два гражданства. Второе, множество игроков переходит в другие страны, потому что это обычное явление.
— Вы упоминали в одном интервью о положительном отношении к игрокам в Сербии. Можете привести пример?
Сербы увлечены спортом и знают всех своих героев, а не только Янковича и Ивановича. Мене узнавали на улице. Понимаю, когда игроков топ-10 чествуют и победителей турниров «Большого шлема», но я на них максимум доходила до третьего круга. Спортсмены для сербов — национальная гордость. Поэтому следят за юниорскими достижениями в любом виде спорта. В России такого нет.
— Как приняли в команде?
Было жарко, но мы разговаривали, когда я ещё выступала за Россию. Не считали меня человеком из другой страны, так как я сербка. Всё было по-семейному. Даже в честь перехода у нас был совместный ужин. Россия и Сербия — очень близкие страны, поэтому всё шло естественно.
— Сербский язык для вас как родной?
— Нет. Я очень плохо знала его в начале игры за Сербию. Мне пришлось быстро учить язык. Отец много лет жил в России, учился в Москве. Так получилось, что большую часть времени он со мной разговаривал по-русски. В детстве, когда родители общались на разных языках, я молчала. Видимо, они испугались и решили выбрать один язык — русский. Сейчас я их за это ругаю. Потому что помолчала бы, а потом заговорила на двух языках.
Что значит выступать за сборную на Кубке Федерации?
— Очень волнительно. Первый матч был против Доминики Цибулковой. Он проходил в городе моего отца — Нише. Пришли все родственники и друзья. Это был ужасно нервный матч. Плюс к этому у Цибулковой случились судороги, а у меня были проблемы с дыханием. Там битый небитого нес. В итоге Цибулкова первая свалилась на этом корте. Я очень сильно расстроилась и расплакалась. Не так я представляла себе первый матч за сборную. Вся команда успокаивала меня. Как сейчас помню, как Доминику уносят на носилках, а я стою в объятиях партнеров и рыдаю.
До победы Цибулковой оставался лишь миг.
Да. С этого момента осталась пустота. Похоже, матч выиграна, но словно нет. Не очень приятное состояние. Я бы не сказала, что мне повезло. Потому что видела, как Доминике становиться всё хуже и хуже, поэтому выбрала тактику играть на износ. Гоню её, хотя самой было очень плохо. В итоге смогла ее дожать. Но в конце того года встретились с ней на Кубке Кремля, и я ее обыграла в трёх сетах. Тогда отлегло. Это была действительно честная борьба. Обе были здоровы, у никого ничего не болело.
— Как болели сербы в Нише?
Матч напоминал по атмосфере футбольный: сербские и словацкие фанаты старались перекричать друг друга, мешая как мне, так и Доминике. Во время розыгрышей и подачи кричали, что также увеличило наш стресс.
— Вы тогда продолжали жить в Москве?
Я тренировалась в Нидерландах у Мартина Боома. Двенадцать месяцев жила в Гааге, потом ещё год в другом клубе. После этого тренировки были в Сербии. Мартин — шведский специалист, жена его голландка. В прошлом он работал с Магнусом Норманом, Томасом Энквистом, Магнусом Ларссоном, а также с юниорской командой… LTA. У него закончился контракт с LTAПо этой причине он затем вернулся из Лондона домой на пенсию. В принципе, не сильно собирался тренировать профессионалов. Но я узнала, что он свободен, и приехала к нему в гости. Он сказал: «Ладно, ты будешь первой профессиональной теннисисткой, которую я буду тренировать». До этого он работал только с мужчинами. Это был тот тренер, который повлиял на мою игру и продвинул меня в топ-100. До этого, с 18 до 21 года, я оставалась между 130 и 180 местом.
Джокович для сербов — бог и икона
Вы упомянули, что в Сербии большое значение уделяется спорту, и вас узнавали на улице. Но был ли Джокович для сербов тогда подобен богу?
— Да. Бог, икона. Он — все.
— Вы с ним никогда не общались?
— Нет. Из мужских команд, с которым общалась с Типсаревичем и Троицким, с Джоковичем не приходилось. Просто на «Шлемах» пересекались, но не более того. Впрочем, людей из его команды знала.
— А он вас знает?
Возможно, где-то в глубинах памяти это проскальзило. В детстве я побывала в Германии у Ники Пилича, работавшего с Джоковичем. С ним мы тренировались в одной академии. Но и тогда не общались.
Новак утверждает, что если бы не был сербом, его славу оценивали бы иначе, сравнивая с Надалем или Федерером. Согласны с этим?
Не совсем. Мне кажется, его воспринимают не так позитивно, не из-за национальности, а из-за того, что за ним закрепились определённые образы. В начале карьеры первым неприятным событием стали жалобы спортсменов на его симуляции — вечно что-то болит, травмы и т.д. Помните много гневных интервью его соперников? У людей сложилось неверное впечатление. Затем эти вещи ушли. Возможно, работал над своим поведением.
Новак постоянно идет против установленных правил. В интервью высказывается по политическим темам. К примеру, говорил о бомбардировке Белграда и что никогда этого не простит. Также после матча написал комментарий о Косове на камеру. Затем создал свою лигу, опять нарушив общепринятые нормы. Нельзя забыть историю с вакцинацией. Или то, как во время пандемии организовал турнир и пригласил игроков, заразившихся вирусом. Всё это вместе влияет на отношение к нему. Из-за этого у него иногда возникает ощущение, что его любят меньше, чем Надаля и Федерера.
Если б он был швейцарцем, то всё оставалось бы как прежде?
Мне кажется, это так. К примеру, у многих негативное мнение о Нике Кирёсе из-за его слов. Факт того, что он австралиец, ему не сильно помогает.
При определении лучшего теннисиста часто упоминаются Federer и Nadal.
С этим я бы не согласилась. Надаль — величайший на «Ролан Гаррос», царь грунта. Не зря же оставили его отпечаток на корте в Париже. Таких спортсменов больше не будет. Федерер — икона стиля, искусство в ударах, балет, самое красивое, что может быть в теннисе. А Джокович — великий спортсмен. Все выиграл абсолютно. Осталось только 25-й турнир «Большого шлема» взять, тогда все будет понятно. i будут расставлены.
Здоровью требовалось уделить внимание. Ошибки привели к потере работы.
— Ваша спортивная карьера оказалась короче, чем у Джоковича. Рассматривали ли вы, как могли бы сложиться дела, случись не мононуклеоза?
Конечно, есть сожаление. Не сказала бы, что оно сильно давит. Закончила карьеру пораньше, но знала, что буду делать. Для меня это не было большой трагедией. Когда играла и была на пике формы, выйдя в третий круг Уимблдона и одолев Янкович по дороге, планировала работать дальше и попасть в топ-50. Если бы все сделала правильно, то это было бы мне по силам. Но тут вмешались силы небесные и не дали дойти. Сожаления больше о том, что не было достаточно опыта, чтобы остановиться и понять, что со мною происходит. Надо было докопаться до истины. А я вроде бы копала, но, несмотря на то что все время мне было плохо, продолжала играть. К одному врачу сходила — у вас все нормально, к другому — у вас все нормально. Подозрение на мононуклеоз было очень долгим и никак не подтверждалось. Жалею вот об этой ошибке. Нужно было притормозить в этой гонке, забыть про рейтинг и разобраться со своим здоровьем. Эти ошибки стоили мне карьеры.
Необходимо ли изменять систему начисления очков, чтобы избежать столь агрессивной конкуренции?
Я считаю бессмысленным изменение количества турниров. На мой взгляд, их число в году вполне приемлемое. Да, я осознаю, что у спортсменов-звезд свои сложности: они играют всю неделю до завершения турнира, поэтому нагрузка на них отличается. Но именно это и является особенностью тенниса — много стартов, постоянная необходимость поддерживать себя в форме, восстанавливаться, следить за собой и быть готовым играть неделю за неделей. Когда я выступала, у меня не было проблем с переездом и поиском места для игр даже тогда, когда я проходила достаточно далеко по сетке. Отдыхала, восстанавливалась и продолжала играть. Теннисисты привыкли к такому режиму.
Было трудно начать все сначала после болезни?
Вернуться после десятилетия на площадки с 15 тысячами зрителей оказалось сложным испытанием. Отсутствие рейтинга и прежних привилегий стало для меня трудностью. Профессионализм в этой среде был недостающим фактором, к которому я привыкла за время отсутствия. WTA-турниры или ITF Высокая категория — а приезжаешь, никто особо не тренируется, реабилитацией не занимается, упражнениями не занимается. С одной стороны, видишь в этом свое превосходство, как самый дисциплинированный. Но с другой — на турнирах мысли посещали: «А что я вообще здесь делаю?» Трудно было работать над собой.
Помню матч, когда что-то шло не так, завязалась борьба с девочкой, которую я не видела как соперницу. Вместо того, чтобы молча отработать встречу, открыла диалог в голове: «С кем играю? Почему счет всё ещё 5:5?» Включилось высокомерие. Эти мысли закапывали меня всё глубже и глубже, отчего я начала играть хуже и хуже. В итоге проиграла. Можно сказать, девочка наказала меня. Была рада этому. Помню, с кортов ушла в парк — думала, размышляла и решила больше так не делать. Если я истинный профессионал, то должна выходить и молча делать свою работу. После этого всё изменилось. Следующий турнир выиграла и пошла дальше наверх. Эти соревнования сделали меня сильнее. Получила шикарный опыт, который дал мне много понимания в теннисе — с точки зрения игрока и тренера.
— На что из карьеры чаще всего смотрю, вспоминая прошлое?
В Австралии у меня был случай на Открытом чемпионате. К нему готовилась основательно, прошёл неимоверно тяжёлый блок тренировок в Нидерландах. Не знаю, как его выдержала. Приехав в Мельбурн, прошла акклиматизацию — и матч с Катей Ивановой. Проиграла ей убедительно — 0:6. Просто меня снесли с корта. Выйдя из тренировки, не понимала, что здесь делаю. Почему? Как так? Мне нужно было играть в квалификации Открытого чемпионата Австралии, где была сложная сетка. Первый круг лёгкий, а во втором выпал на Сабину Лисицки, которая оказалась в квалификации из-за травмы и упала в рейтинге. Я стояла на деревянном мостике и начинала рыдать. Была картина как в мультике. До сих пор её с мужем вспоминаем, потому что он стоял рядом. С мостика капля слезы падала, а там раскалённый асфальт, что капля мгновенно испарялась. Самая картинная слеза в мире, которая только может быть. Мужу от этого стало смешно. Я ещё тогда на него обиделась. После этого я прошла квалификацию и дошла до третьего круга основного турнира.
— Это, получается, 2011 год?
Вспоминаю этот первый прорыв часто и рассказываю об нём своим игрокам. Распространена история, когда перед турниром у игрока всё не получается, но мобилизуемся во время матча. То, что наработали и натренировали, появляется тогда. Надо доверять себе.
— На сайте WTA Последняя ваша общая игра состоялась с Еленой Остапенко в 2015 году, за два года до ее победы на «Ролан Гаррос». Было ли видно тогда, что она достигнет успеха в туре? Как тренеру, насколько легко сейчас разглядеть талант?
— Разнообразно. Например, с Остапенко не предполагала, что выиграет турнир «Большого шлема». Было видно, что качественный игрок, который будет в топ-30 или в топ-50. Иногда действительно заметно, что у теннисиста потенциал войти в топ-10. А есть такие игроки, как Онс Жабер. Никогда не подумала, что так круто сможет играть. Хороший пример невероятного трудолюбия. Когда ей проиграла, была в растрепанных чувствах. Для меня на тот момент Жабер была так себе игрок. Была колоссальная разница между той теннисисткой, которую видела, и той, которая вышла в финал Уимблдона. Абсолютно разные вселенные. Вот что значит усиленная работа и дисциплина. Нужно верить и трудиться.