Профессиональная жизнь тесно переплетена с клубом «Спартак». С десяти лет начал заниматься хоккеем в его школе, а в семнадцать дебютировал в главном составе. Всего провел там семнадцать сезонов. В итоге: шестьсот семнадцатьдесять матчей, триста пятьдесят восемь очков (сто пятьдесят один гол плюс двадцать семь передач).
Болельщики Спартака с теплыми чувствами вспоминают тройку Борщевский — Болдин — Прохоров, сформированную Александром Якушевым в сезоне 1990/91. Это звено вызывало страх у вратарей во всей стране и за ее пределами.
В 1992 году под руководством Виктора Тихонова хоккеисты выступали на Олимпиаде в Альбервилле, где Болдин стал одним из героев. В финале с Канадой он забросил победную шайбу Шона Бурку и принес сборной СНГ золотые медали.
Годы спустя Болдин рассказывал о событиях тех лет. Расказал Юрий Голышаку и Александру Кружкову в «Разговоре по пятницам».
В какой момент стало ясно, что команда из Альбервиля может добиться больших успехов?
— Сразу — потому что команду там всерьез не воспринимали, называли «детским садом». Никто от нас медалей не требовал. Вот в Сочи в 2014-м от наших ждали, заранее готовились к битве с канадцами. А к чему привело?
— За финальный гол ответили именно вы. Юрзинов, похоже, предсказал успех.
— В третьем периоде шепнул: «Лови отскок. Жди добивания. Чувствую, вот-вот случится». Взяла да отскочила. Центрфорварду нужно быть немного сзади, это и есть суть его игры.
— Владимир Владимирович мастер формулировать.
— Это правда. В сборную попал — слышу от него: «Пост номер один!», «Пост номер два!». Пока не знаю, что это значит. Спросить побоялся.
— Не удалось определить, кто будет играть в роли центрального нападающего?
В центре, главный среди пяти.
— Вот как?
Если пятерка в порядке, значит и игра хорошо поставлена. Ранее в сборной был один. Не знал куда себя деть. Потом на Олимпиаду Тихонов взял всю тройку из «Спартака» — с Борщевским и Прохоровым. Игра не ломал, сказал: как играете у себя, так и здесь жмите. Обстановка была замечательная, жили втроём в одном номере. Это отличная штука — брать тройками. И у самих слаженность, и сопернику подстроиться под сборную тяжелее. Каждая тройка играет по-своему. А сейчас придумывают какие-то «атакующие», «оборонительные»… В голове не укладывается! Или я чего-то не понимаю?
В Альбервилле среди футболистов Алексея Ковалеву было меньше всех лет.
Ему исполнилось 19 лет на следующий день после финала. Ковалев отличался трудолюбием. Говорят о нем как о человеке с «золотыми руками», потому что с утра до вечера занимался шайбой. После тренировок долго оставался на льду, совершенствуя технику.
Зачем Хабибулин, занявший на той Олимпиаде третье место среди вратарей, не дали золотую медаль?
Если разговаривал с кем-либо из руководства по этому поводу, то нас не информировал. Я узнал о том, что Коля медали не получил, только через много лет. Когда он отказался ехать на Олимпиаду в Нагано, объясняя это обидой за 1992 год. Кстати, сама медаль Альбервиля необычная.
— В чем?
Позолоченный сверху и снизу, с прозрачной хрустальной серединой. Таких ранее не встречал.
— Сколько заплатили за победу?
Премии и подарки олимпийцам сейчас просто несопоставимы с тем, что было раньше. Восемь тысяч франков – это примерно пять тысяч долларов. На такую сумму я тогда купил «Жигули», даже «семерку».
— До этого на чем ездили?
— На японском «Ниссане» справа руль. Стоил всего пятьсот долларов, плюс доставка стоила столько же.
Хорошо платили в спортивном клубе «Спартак» в годы СССР?
Моя максимальная ставка составляла 250 рублей. В 1982 году с премиальными интересным вышел случай: «Спартак» занял второе место. Я был на подходе к основному составу, сыграл несколько матчей, но мне выдали три тысячи рублей! Трояками — целая гора!
— Ведущие игроки получили больше?
Конечно! И точно никак не тремя пакетами. Думал, как эту сумму домой доставить. Завернул в газету, на столе перед родителями рассыпал – у их у глаз вылезли из орбит.
— Лучший контракт в вашей карьере?
В ХПК получал десять тысяч долларов ежемесячно. В «Брюнесе» зарабатывал чуть меньше — сто тысяч долларов в год. На эти накопления жил, когда в конце 90-х вернулся в «Спартак». У клуба уже тогда были трудности с финансами. В каком-то сезоне девять месяцев не получали зарплату!
— И вы подались в Хабаровск?
Летом двухтысячного года «Амур» приобрёл нашего, с «Спартака», Сергея Борисова. Из «Спартака» пригласили группу хоккеистов, включая Тюрикова и автора этих строк. Но официальных матчей за «Амур» я не провёл.
— Почему?
На предсезонном турнире порвал паховую мышцу. С такой травмой ни гипс, ни уколы не помогают — только покой. Три месяца восстанавливался. За это время Борисова уволили, из «Амура» вычистили москвичей. И я уехал в Москву.
— Разумеется, победа на Олимпиаде невероятна. Что же касается второго места…
Первое, что вспоминается — 1983 год, победа над московским «Динамо» со счётом 5:1. В тройке играл с Шалимовым и Капустиным, забросил две шайбы. Интересно, где-нибудь есть видеозапись этого матча? С удовольствием пересмотрел бы. Но если говорить о голах, то «подледные» не забивал.
— ???
— Так я эти безоткатные броски назову. Некоторым хоккеистам удаётся попасть в ворота из любой точки, и всё залетает! В «Спартаке» этими умениями славились Леха Ткачук и Игорь Мишуков.
— В июне 1992 года произошло серьезное ДТП с вашим участием. Без этого случая смогли бы попасть в НХЛ?
В том году уехали в НХЛ Прохоров и Борщевский. Я тоже был на драфте в «Сент-Луисе», но после аварии клуб меня больше не вспомнил.
— Как все случилось?
Шёл с тренировки по набережной Яузы, скорость была около 60 километров в час, шел дождь, на повороте меня снесло. Врезался боком в столб. Повезло.
— Вы полагаете?
— Без столба пробил бы ограждение, улетел в Яузу — и всё. Дверью правую ногу зажало крепко. Сначала казалось, что ничего страшного: прижата она и прижата. Боли особой не чувствовал. Наверное, из-за шока. Но когда мужики подогнали «КАМАЗ», дернули дверь, я вытащил ногу и увидел, во что превратилась, стало не по себе. Просто её на заднее сиденье положил — чтобы совсем не отвалилась. Еле-еле на коже держалась.
— Как долго вы находились в поврежденном автомобиле с травмированной ногой?
— Продолжительность примерно час или полтора. Всё это время был в сознании. Скорую долго ждали. Потерял много крови. Отвезли в ЦИТО, где озвучили диагноз — двойной оскольчатый перелом голени. Начали готовиться к операции, брили ногу. Вот тогда уже болело сильно.
— Что дальше?
Провели две операции. Неделю провел в гипсе. Потом еще три месяца – до срастания кости. Установили аппарат Илизарова и выдали ключи на тринадцать.
— Это еще зачем?
Нужно подкрутить аппарат, чтобы нога надежно фиксировалась. Гайки при ходьбе разбалтываются. Врачи рекомендуют ходить как можно больше и не пользоваться костылями. С этим аппаратом я даже машину возил, хотя правой ногой нажимать педаль газа было неудобно.
Вернувшись в хоккей после такого перелома — это чудо?
— Да. Пропустил я год. Потерял, возможно, что-то в катании, но всё же восстановился. И отправился сразу в Финляндию.
— Финны знали про аварию?
Пригласили на просмотр, сыграл несколько матчей и подписал контракт.
— На месте аварии с тех пор бывали?
Каждый день путешествую по дороге из Сокольников домой. За сломанный столб в ГАИ мне дали штраф — 52 рубля!
— Травм за карьеру было много?
— До 28 лет — вообще ни одной! Это потом посыпались.
— Первая ваша операция?
В матче национальной сборной финн ударил плечом — челюсть сломалась. Через трубочку напитки пил, жена бульоны приносила. С колбасой же не справиться. Вторая беда случилась в ХПК. Двусторонняя игра, чех Капуста едет к воротам, я за ним. Он старался защитника обыграть, попал под силовой — и полетел кувырком. У меня лезвие конька перед глазами блеснуло. Понять ничего не успел — а нос отсечён.
— Кошмар. Сознание потеряли?
— Нет. Выбежал врач, полотенцем закрыл лицо. Много крови было. Немедленно на скорой в больницу. 34 шва под общим наркозом. Но настолько хорошо пришили, что ничего не заметно.
— Это правда. Раньше вас бы на третий день в игру заставили.
— А я на третьем и выступал. Ничего героического, в маске вышел. Смешная фотография осталась. Капуста в больницу приезжал, раскаялся — хотя ему же ничего не было. Меня не заметил. За всю карьеру так не летал, как он в том эпизоде.
— Отчего по мнению Капустина ты в «Спартаке» был Профессором, а кто назвал тебя Слоном?
— Борщевский. Это будет позже. После шведского «Брюнеса» у меня отпуск длился три месяца. Давал себе волю, набрал вес под сто килограмм. Коля увидел в Сокольниках: «О, привет, Слон!» А мы Борщевского звали Ежиком. Прохорова — Прошкой. Вратаря Марьина — Жабой. Но не спрашивайте почему, всё равно не отвечу.
Игорь Петрович по-прежнему служит «Спартаку» – почти двадцать лет трудится тренером в школе клуба, воспитывая новых игроков для родной команды. С юбилеем, Игорь Петрович!