– Нам посоветовали вас общие знакомые, назвав «хорошего и скромного» человека».
– Сложно сказать о «хорошем». Однако, «скромный» – это вполне точное определение. Порядочный человек и должен обладать этим качеством. Волейболисты, как правило, довольно скромные люди. Они не кичатся своей популярностью.
– Не то что футболисты…
– Я лишь раз с футболистом близко сталкивался – с Ромой Адамовым. В немецкой клинике они совместно проходили операцию и реабилитацию. Это замечательный человек.
Полчаса спустя Тетюхин полностью успокоился и принялся рассказывать, будто делился воспоминаниями со старыми знакомыми, о своем новом доме. Он поведал историю о приеме, который придумали, вероятно, либо он сам, либо его жена:
– Вместо традиционного винного погреба мы планируем создать кинозал с большим экраном и высококачественной акустикой. Это будет восхитительно!
Обедать команда собралась за столом, расположенным в дальней части зала. Сергей показал на руководителя «Белогорья»:
– Саша Зуйченко – выдающийся волейболист. Когда он подписал контракт с зарубежным клубом, подарил мне, молодому, японские кроссовки Asics. Это был великолепный подарок – я использовал их для игры. Сейчас кроссовки воспринимаются как быстро изнашивающаяся вещь, которую приходится менять ежемесячно. А я бегал в них полтора года, тщательно ухаживал за ними. И в таком состоянии передал их молодому поколению – Сергею Амандину.
– Может, до сих пор в них кто-то играет, — предположили мы.
Тетюхин рассмеялся.
* * *
– Вас объявили спортсменом года. А кого бы вы выбрали, если бы проводили голосование?
– Максима Михайлова. Он заслуживает признания как в спорте, так и благодаря своим личным качествам. На Олимпиаде особенно запомнился один из участников соревнований по спортивной ходьбе, хотя я не припомню его фамилию… Он одержал победу в забеге на 50 километров.
– Сергей Кирдяпкин?
– Безусловно, он этого заслуживает. Я включил телевизор, пытаясь ощутить на себе эти полсотни километров… Просто ужас! Не могу себе представить, как люди справляются с этим.
– Смогли бы?
– Вероятнее всего, это не так. Я не выношу однообразие и монотонность. Для меня это настоящее испытание – бегать кроссы по лесу или кататься на велосипеде. Я справляюсь с этим физически, но психологически это сложно. В молодежной сборной, помню, у Валерия Алферова очень много приходилось бегать.
– Что такое – «много»?
– Каждый день в течение двух лет, каждое утро. С тех пор я не испытываю положительных эмоций.
– Владимир Крикунов как-то заявил команде: «А сегодня выходной. Кросс 20 километров – и свободны».
– У Алферова ситуация была проще, ему полагалось пройти 5 километров.
– Польза хоть была?
– Безусловно, по итогам! Мы с легкостью завоевали «Европу», затем – чемпионат мира. В настоящее время также постоянно тренируемся в лесу. Окрестности базы поистине живописны.
– Белгородские леса изучили как партизан?
– Именно так я и думал. Однако за последние месяцы я так много путешествовал, что знакомые маршруты стали неузнаваемыми. Недавно, вместо привычных 25 минут, дорога заняла 45. Я пропустил нужный поворот. Все вылетело из головы!
– Финал Олимпиады вы долго не решались пересматривать…
– Не смотрел по сей день.
– Удивительно. Что мешает?
– Важно настроиться психологически. Это будет непростой и волнительный момент для меня. Однако, я полагаю, наступит время, когда я захочу пересмотреть игру. Я сяду в кресло…
– Окружив себя родней?
– Дети и родители уже не находят финал интересным, ведь они видели его много раз, нередко – концовку третьего сета.
– Две ваши подачи?
– Да. Хотя мне самому трудно воспроизвести те события в памяти. В тот момент я совершенно не осознавал своего состояния.
– Геннадий Шипулин, человек, находившийся на трибуне, впоследствии поделился с нами: «Я был абсолютно уверен, что у Сергея обязательно все получится».
– У меня была абсолютная уверенность. Это единственное, что я помню. Не могу объяснить, откуда она взялась. А что, если я сейчас все это выдумал, и тогда этого и не было…
– Вы самокритичны.
– Моя черта, вы правы.
– Еще какие черты – ваши?
– Я усерден, и это качество передалось мне от отца. Сложно сказать, что я обладаю выдающимися способностями, и физической силой тоже не отличаюсь.
– А Шипулин и Роман Яковлев говорят, что вы уникальный для волейбола человек.
– Надо же. И чем?
– Какая-то у вас особенная кисть.
– (Вертит рукой.) В ней нет ничего выдающегося… По-моему, она такая же, как и все остальные. Посмотрите на меня – разве я отличаюсь гигантским ростом? Или у меня выдающиеся прыгучесть? Нет. Есть люди, обладающие невероятной силой удара по мячу. Это предопределено генетически. А у меня все вполне обычно. Я в шестнадцать лет переехал в Белгород из Ферганы. Моего переезда осуществил отец, вместе с Андреем Борзинцем. Его считали настоящим талантом. За ним охотились футбольные клубы. Парень, казалось, создан для игры. А я просто следовал за ним.
– И как сложилась его судьба?
– Ожидания не оправдались. Путь начинался в Белгороде, затем следовал в Воронеж, а сейчас я нахожусь в Оренбурге…
– В Фергане вы бы так не заиграли?
– В 1992 году решение об отъезде далось непросто. Однако обстановка становилась все более напряженной. Несмотря на то, что Фергана оставалась городом с преобладающим русским населением, примерно в восемьдесят процентов, в годы Великой Отечественной войны туда были переведены многочисленные предприятия. Многие люди остались жить там. И неожиданно возник вопрос национальности.
– Квартира у вас была большая?
– Двухкомнатная квартира. Полученные за нее средства позволили приобрести кухонный гарнитур в Белгороде.
* * *
– В олимпийском финале произошел момент, который осталось незамеченным для многих, хотя он имеет большое значение?
– В каждом розыгрыше чувствуется ценность, как в золоте. И рокировка Михайлова с Мусэрским, и моя подача… Друг без друга это не сработало бы.
– Команду вообще не трясло?
– Безусловно. После второй партии не возникло ощущения завершенности. Однако в третьей мы почувствовали, что с бразильцами что-то не так. Возможно, они уже мысленно праздновали, примеряли медали? Но вероятнее, они просто физически выдохлись. А затем они потеряли концентрацию.
– Не перевели бы Дмитрия Мусэрского в диагональ – вас бы так сильно прессинговали?
– К этому и подводили. Михайлов – важнейшая фигура в нашей команде. На него возложена основная нагрузка. Безусловно, бразильцы тщательно проанализировали игру Макса. И тут Алекно передернул его с Мусэрским. Легче стало обоим. Вы же видели, насколько они раскрепостились? Как заиграли?
– Все это видели во всем мире. Однако многие считают, что автором трюка является Алекно. А Шипулин впервые применил Мусэрского в качестве диагонального нападающего в Белгороде.
– Да, это характерная черта белгородской школы. Геннадий Яковлевич склонен к экспериментам. Владимир Романович на Олимпиаде не избежал повторения шага. Он не растерялся, увидев, что мы проигрываем в финале. Мысль продолжала работать.
– Алекно назвал судейство венгерского судьи в олимпийском финале «безобразием». Какое слово вы, будучи человеком, склонным к деликатности, использовали бы?
– Владимир Романович, пожалуй, слишком сдержан. У меня возникают другие, более резкие выражения. Их не стоит использовать в газетной публикации, они будут неуместны. Кажется, Россию всегда подвергают критике. Либо федерация не справляется с поставленными задачами, либо проблема в нас, волейболистах… Единственное, с чем я согласен – это его позиция относительно венгра, который справедливо заставил его снова выйти на площадку.
– Был у Мусэрского заступ?
– Да. Судья все разъяснил. К счастью, нам удалось оторваться. Если бы это произошло в обычной ситуации, пришлось бы пережить непростые времена. Мы двигались вперед, отмечали успех – и вдруг это случилось!
– Бразильцы плакали?
– Слезы были заметны даже у первого исполнителя. Это был совсем молодой спортсмен, для которого выступление на Олимпиаде стало дебютным.
– Был ли хоть один матч, который тронул вас до слез?
– Было обидно в Сиднее, когда в финале проиграли команде Югославии. Я расплакался прямо на площадке. То же самое случилось и в Пекине – после полуфинального матча с американской сборной.
– Перед финальным матчем вам позвонил Шипулин. Что он сказал?
– У нас с ним было много общения на Олимпиаде. Я сказал и Тарасу Хтею: вам необходимо завтра забыть о предстоящих событиях. Нужно выйти и отдать все силы. Было очевидно, что в Лондон мы приехали, не будучи в оптимальной физической форме.
– Вашего айфона хватило на все SMS с поздравлениями?
– Да, их оказалось довольно много. Звонили и с номеров, которые мне не знакомы.
– Отвечать вы начали сразу?
– Поскольку располагалось достаточно времени, мы поехали на автобусе через все лондонские пробки. Я связался с родителями и написал сообщение для самых близких людей. Остальным я отправил благодарность».
– Вы также остались недовольны организацией питания на Играх, как и работой судей?
– На Олимпийских играх всегда предлагается один и тот же, привычный набор блюд. Столовая разделена на зоны с европейской, азиатской и другими кухнями. Однако все это кажется безвкусным, будто сделанным из пластика. Спасало кафе «Русский дом», где нас угощали борщом.
– Люди по-прежнему помнят, как праздновали триумф баскетбольной сборной СССР в Сеуле. Вам было легче пережить эти моменты?
– Да, ночь после победы прошла спокойно. В «Русском доме» собрались руководители федерации, их жены, появился Шипулин… Долго находились там. И настолько сильно устали, что алкоголь не приносил удовольствия.
– Это смотря что пить.
– Здесь было шампанское. Мой товарищ привез мне бутылку белгородской водки.
– Просто и хорошо.
– Я предпочитаю пиво, хотя оно и не оказывает благотворного влияния на суставы. К более крепким алкогольным напиткам я прибегаю нечасто. Однако в Лондоне я испытывал такое настроение, что мне захотелось именно русской водки.
– Были ли в вашей жизни сложные моменты, связанные с алкоголем?
– Выпускной в Фергане стал серьезным испытанием для моего организма. Хотя и не дошло до потери сознания, рассвет я встретил стоя. Я до сих пор помню, как впервые попробовал крепкое пиво в Белгороде. Жил в общежитии. Тогда для его употребления брали целлофановые пакеты.
– Что-то нам такой способ незнаком.
– Я покажу, как это делается. Один пакет помещается внутрь другого, затем добавляется жидкость. После этого верхний пакет завязывают.
– Не проще в бидон или трехлитровую банку?
– Мы приносили пиво в общежитие и переливали его в банки на месте. Сразу это сделать было невозможно.
– Почему?
– Как по мне, посещение тренировки с бидоном – не самая лучшая идея. Раньше нас выручали пакеты. За пивом покупали мойву и устраивали на столе импровизированное застолье».
* * *
– Замечательная история. Ясно, что финальный матч в Лондоне является для вас сюжетным пиком. А какое место второе?
– Не нужно далеко ходить. Игра с американской сборной в Лондоне – яркий тому пример. Наше выступление на Олимпиаде началось крайне неудачно. И дело не только в качестве волейбола, а в психологическом настрое. У игроков отсутствовала уверенность. Если посмотреть на состав, то можно увидеть, что одни были травмированы, другие – недолечены, а третьи – находились в процессе восстановления. Получилась весьма своеобразная компания.
Неудачно выглядели в матчах с немецкой командой, но одержали победу. Были обыграны бразильцами в один гол. Провели крайне неудачный поединок с Тунисом. После той игры подошел к Алекно. И услышал: «Я не знаю, что делать! Возможно, вас стоит отправить в город, чтобы вы нарушили установленный порядок? Хуже играть всё равно не будем…»
– За такую идею стоило ухватиться.
– Он пошутил. Однако эта ремарка довольно точно описывала происходящее. Затем последовал матч с американской командой. И там тоже проигрывали со счетом 0:2, неудачно началась и третья партия. Но нам удалось изменить ход игры.
– На этом Олимпийском турнире американская сборная производила более яркое впечатление, чем бразильская.
– Они уверенно обыграли бразильцев со счетом 3:1. У нас же положение было неопределенным: проигрыш американцам мог привести к встрече с сербами. Непонятно, чем бы все завершилось…
– По мнению Шипулина, состав сборной, выступавшей в Лондоне, не был самым сильным за последние годы.
– Если говорить о спортивной подготовке, то это действительно так! На все Олимпийские игры, за исключением Атланты, мы прибывали в качестве главных претендентов. А в Лондоне Россию уже не считали одним из фаворитов.
– То, что сотворил Александр Волков, – подвиг?
– Характер. Возможно, даже поступок. Человек осознавал, какие последствия его ожидают.
– Предоставлялось ли вам ранее подобные сведения?
– Тарас Хтей на Кубке мира. Перед матчем кололся, вечерами еле волочил ногу. На следующий день снова кололся, играл – и с трудом шел…
– Вы так поступали?
– Он перевязывал поврежденное плечо, полученное в молодежной команде. Во время плей-офф чемпионата России он играл с открытым вывихом. Но это не идет ни в какое сравнение с поступком Волкова. Травма пальца – пустяк. Он забинтовал его, сжал зубы и перетерпел боль. А у Саши каждое утро колено сильно отекало, и приходилось откачивать жидкость.
– Он восстановится?
– Мы все возлагаем на это надежды. Он пострадал за благородное дело. Ожидается помощь извне.
– Документальный фильм о вашей олимпийской победе произвел приятное впечатление?
– Да. Цепляет.
– Значит, фрагментами финал все же пересмотрели?
– Использовались только фрагменты, попавшие в фильм. Было интересно наблюдать за реакцией бразильцев на скамейке, которые бросили полотенце и, присев, готовились к празднованию. Я не обращал внимания на происходящее за пределами съемочной площадки.
– А что не понравилось?
– Последняя фраза вызвала у меня беспокойство: «В следующий сезон пойдут одиннадцать человек…». Мне показалось, что это звучит слишком драматично. Я даже забеспокоился: случилось ли что-то с кем-то? Но потом последовало объяснение: «А Саша Волков ляжет на операцию». Я с облегчением выдохнул.
– Что-то интересное смотрели в последнее время?
– «1+1». Впечатление громадное. Вы смотрели?
– Нет.
– Обязательно посмотрите. Недавно в новостях сообщалось, что эту французскую картину признали одной из самых значительных в истории. Я приехал на сборы в Анапу перед Олимпиадой. Жил в номере с Тарасом. Он передал мне диск с надписью: «Классное кино». Включил – и был тронут до слез…
– Вы проявляете излишнюю сентиментальность. Хотя бы однажды положили медаль под подушку?
– Я не придаю особого значения медали. Некоторые развешивают их на стену, а я положил в пакет и передал другим. Часть – моим родителям, часть – младшему брату. У меня дома хранится лишь одна.
– Догадываемся, какая.
– Вы не правы. Это сувенир с Кубка мира. Мы планируем переезд, и здесь много вещей. Вот она и висит в моем кабинете, на дальней стене. Добраться до неё практически невозможно.
– Тосты после Олимпиады запомнились?
– Сейчас для меня важнее всего – здоровье. Это может показаться банальным, но это главное. А все вокруг говорят о другом: «Вот, золото взяли с пятой попытки…» Отец часто говорит о «настоящих мужчинах». Когда он так говорит, сразу становится понятно, что ничего важнее не существует.
– Комплименты от отца – редкость?
– Да. После чемпионата мира, впрочем, одобрял мои действия. Сообщил: «Передавай привет настоящим мужчинам…» Мой отец – личность особенная.
– Чем?
– Способен найти общий язык с каждым ребенком. Никогда не повышает голос – ни с подопечными, ни в семье. Как говорят мои дети: «Самое страшное, если дедушка брови делает домиком…»
– Нам известно, что Тетюхин-старший уделяет значительное внимание занятиям ваших сыновей. Можно ли сказать, что у них есть все необходимые данные для успеха?
– Ване пятнадцать лет, а Паше – двенадцать. В этом возрасте не стоит делать серьезных предположений. Однако, если опираться на их стремления, можно заметить определенный потенциал. Паша никогда особо не проявлял интереса к мультфильмам. С тех пор, как он научился управлять пультом, он предпочитает спортивные каналы…
– А старший?
– Он – другой. Однако, восприятие волейбола постепенно становится более позитивным. Его беспокоит отсутствие роста. Его рост составляет 183 сантиметра, а современные требования к волейболистам довольно строгие. Хотя я рассказываю Ване о том, как в возрасте четырнадцати лет после летних каникул вырос на десять сантиметров. Встретил одноклассника – тот меня не узнал. За одно лето я стал в школе самым высоким!
– Средний сын будет высоким?
– Возможно, это так. У него иная структура тела. Ваня крупнее, а Паша – более стройный и худой. Когда я смотрю на свои детские фотографии, становится заметно, насколько мы похожи.
– Младшему сколько?
– Ему два года. Вчера Саша впервые самостоятельно научился пользоваться горшком.
– Ваш рост составляет почти два метра. Когда вам впервые стало неудобно спать на обычной гостиничной кровати?
– Знаете, я не требователен. Мне легко уснуть в гостиницах, поездах, самолетах, автобусах. Свернусь клубком – и все в порядке. В качестве примера, когда мы отправлялись на турнир в Ферган из Иркутска, провели три с половиной дня в один конец в плацкартном вагоне! Но это воспринималось как приключение. Или перед Олимпиадой жили на сборе в Новогорске. В номере, между предбанником и комнатой, высота дверного проема составляла всего около 1 метра 85 сантиметров. Однажды Тарасу пришлось повозиться, но за месяц мы так привыкли, что стали проходить в любые двери, немного пригибаясь. Это стало рефлексом.
* * *
– Перейдем к неприятным вопросам. В чем причина проблем с сердечно-сосудистой системой?
– Волейбольная карьера – это постоянный цикл, без перерывов из года в год. Кроме того, нельзя забывать и о возрасте…
– 37 – это возраст?
– Теперь я понимаю, да. Несколько лет назад я бы назвал это несерьезным. Если говорить с научной точки зрения, у меня диагностирована желудочковая экстрасистолия, то есть нарушение сердечного ритма. В повседневной жизни сердце не доставляет дискомфорта, но на кардиограмме это проявляется.
– Когда об этом узнали?
– Еще играя в составе казанской команды. Частые перелеты, участие в Лиге чемпионов… Со временем это осталось позади. Подобная ситуация повторилась перед переездом в Лондон. Тогда уже был назначен курс восстановления. Произошло огромное количество событий. Я не имел права посещать тренировочные сборы без разрешения врачей.
– Тренировки возобновили за месяц до Игр?
– Да, на последнем собрании. Тренировки были интенсивными, я катался на велосипеде. Результаты ЭКГ оказались в пределах нормы.
– Боялись проехать мимо Лондона?
– Безусловно! Я бы, оказавшись на месте Владимира Романовича, серьезно задумался о целесообразности приобретения такого игрока. Он дождался меня и принял. Однако никаких обещаний не давал. Я бы принял любое тренерское решение, даже если бы врачи разрешили выступать, а меня исключили из сборной. Поскольку физическая форма у меня была… Как бы точнее выразиться… «Не на высоте».
– Что сейчас говорят врачи?
– Проверка состояния после Олимпийских игр не осуществлялась – ее провели несколько дней назад. Все пришло в норму. Что касается меня, пройду следующий курс лечения.
– Какой будет пауза?
– Ничего не знаю. Данные получил только вчера. Смешно и обидно. Прилетел из Лондона – у меня затеялась боль в шее. А «Белогорье» где-то на тренировочном сборе. Две недели ходил с сутулостью, рука не поднималась. Похоже, мне помогли. Только начал заниматься – спина заблокировалась. Два месяца лечили спину. Едва пришел в норму – на второй тренировке сломал палец! Поразительно, не предвещают ли они что-то?
– Прежде у вас такие были?
– Либо этого не происходило, либо я не обращал на это внимания. Хотя у меня нет никаких жалоб! Во время поездки в Москву летом я беседовал с кардиохирургом – он пояснил: «С одной стороны, ситуация требует внимания. С другой – в обозримом будущем не стоит ожидать негативных последствий…»
– Он наверняка говорил это про жизнь. Не про спорт.
– Вы правы.
– Значит, вы способны завершить профессиональную деятельность в любой момент?
– Да.
– Вы же не ради денег продолжаете играть?
– Для меня финансовая выгода никогда не являлась главным мотивом.
– Что ж сменили когда-то Белгород на Казань?
– Вы правы, финансовый аспект действительно был. Однако гораздо интереснее представлял сам проект. Возможность поработать с Боллом была захватывающей. Это дало шанс попробовать что-то принципиально новое.
– Вам были предложены условия, в пять раз более выгодные в Казани, чем в Белгороде?
– Не в пять. Но прилично.
– Это рекордный ваш контракт?
– Нет, впоследствии встречались и более крупные объекты. Повторно – в Казани.
– Вы относитесь к тем, кто всегда знает точный остаток на своем счете?
– Нет. Честно говорю.
– Хоккеист Евгений Кузнецов сказал: «Деньги надо считать. Я знаю до копейки, сколько стоит мой бензин…» А вы?
– Я не разбираюсь в этом. Меня беспокоят такие факторы, как стоимость топлива, обменный курс доллара и цены на акции – я практически не ориентируюсь в них.
– Хотя владеете уже года три рестораном.
– Им жена занимается.
– Совсем не вникаете?
– Подобные ситуации возникают крайне незначительно. Однако, когда возникал вопрос о приобретении бизнеса, приходилось тщательно изучать детали.
– В ресторане неоднократно менялись владельцы, и ни один из них не оставался надолго. Это не вызывало у вас опасений?
– Я был уверен, что там нет никаких преступлений. Дело в том, что те, кто его открыл, неверно оценили свои возможности по кредитованию. А расположение – превосходное, на берегу центрального городского пляжа.
– Один из спортсменов рассказал нам о своем ресторане, отметив: «Самая серьезная трудность – это борьба с хищениями среди персонала». Он установил камеры видеонаблюдения. Вам удавалось выявлять злоупотребления?
– Это случается нечасто. Привозят небольшие суммы. Когда мы приобрели это предприятие, ситуация была крайне сложной. Предыдущие владельцы задерживали выплату заработной платы. При этом они закрывали глаза на незначительные хищения. В ресторане имеется 250 посадочных мест – однако в наличии было всего шесть чашек! Остальное было похищено. В таком виде оно и перешло к нам.
– Занято.
– В первую очередь наше внимание было сосредоточено на кухне. Мы сделали на ней акцент, чтобы предлагать вкусные и доступные блюда. Никакой интерьер не сможет удержать посетителя. И уже через год мы достигли прибыльности.
– О смене названия думали?
– Почему? «Новая волна» представляется мне вполне подходящим названием. В советский период на этой территории находилась пивная «Волна».
– Это там вам пиво в пакеты разливали?
– Нет-нет, – рассмеялся Тетюхин. – В другом.
– С салоном красоты тоже не прогадали?
– Он начал быстро приносить прибыль. В первый год жена отдавала в ресторан все свои доходы. Наша деятельность полностью зависит от Натальи. У нее очень плотный график, она даже завела специальный блокнот. Утром она посещает фитнес-клуб и направляется в ресторан. Затем следует визит в салон красоты, на строительную площадку нашего загородного дома…
– Героическая женщина.
– Наташу можно похвалить. Я бы не захотел работать в таком режиме, а у нее, к тому же, работают опытные руководители.
– Пока она в отъезде, за младшим сыном присматривает няня?
– Няни у нас нет. Бабушки помогают.
– И вы еще четвертого ребенка хотите?!
– Мы хотим, однако планирование в этом вопросе представляется затруднительным.
* * *
– Дальнейшую жизнь связываете с Белгородом?
– Безусловно! Я давно к нему привязался.
– В Москву не тянет?
– Ни в какую! Друзья, без обид, но я не расположен к Москве. Она меня истощает. Неполдня там бываю – и чувствую себя удушенным. Энергетика гнетущая, люди угрюмые, раздраженные, все куда-то торопятся. А после одного происшествия я вообще стал опасаться Москвы.
– ???
– Мы решили приобрести таунхаус на Новорижском шоссе. Наши дети растут, а местоположение очень привлекательное, дом замечательный, трехэтажный, рядом река. Рядом планируют поселиться Саня Косарев и один из наших знакомых. Деньги внесены, как и у других дольщиков…
– И?
– Мрачная история. В поселке было два совладельца. Один отвечал за строительство и сбор денежных средств. Однако затем его доля перешла полностью ко второму совладельцу. Изначально земля находилась в собственности последнего. Он утверждает, что не получал деньги и не имеет отношения к постройкам первого. Либо они действительно серьезно поссорились. Либо это была заранее спланированная схема, направленная на обман клиентов.
– Вы-то к чему склоняетесь?
– Не знаю. Рассмотрение затянулось уже на три года. Первого соратника в итоге заключили под стражу. Однако мы и не возлагали больших надежд на возмещение ущерба. Когда обращались за помощью к знакомым, никто не проявлял особого желания вмешиваться в это дело. Возможно, за новым владельцем стоят люди, обладающие значительным влиянием? К счастью, Наташа через онлайн-сообщество нашла компетентного юриста. И начали втроем подавать в суд.
– Адвокат представлял интересы как Косарева, так и вашего приятеля?
– Да. Кстати, мы – первые в России частные лица, добившиеся победы в суде против крупной организации! Видимо, в стране есть судьи, придерживающиеся принципов справедливости!
– С угрозами сталкивались?
– Мы – нет. Адвокату угрожали.
– Наняли ему охрану?
– Нет. Он отреагировал на удивление с поразительным спокойствием. В моей профессии, по его словам, подобные ситуации не редкость.
– Вам вернули все до копейки?
– На данный момент выплачено около 70%. Надеюсь, вскоре будет произведена выплата оставшейся суммы.
– Вы не принимаете Москву. Существуют ли другие страны?
– Греция. Особенно после «Финала четырех» Кубка европейских баскетбольных лиг, когда в Афинах фанаты «Панатинаикоса» обстреляли камнями и файерами наших болельщиков. Среди них были близкие игрокам, в том числе моя мама. На ней загорелись джинсы и куртка. К счастью, рядом оказались люди, и пламя удалось быстро потушить. Мама сильно испугалась и плакала.
– Все на ваших глазах?
– Нет. Это случилось на улице, рядом с залом. Погром привлекли футбольные фанаты, направлявшиеся на игру «Панатинаикоса». Чтобы избежать петард и файеров, наши забежали обратно в помещение. Только две девушки не успели. Они спрятались за автомобиль. Мой брат и некий парень увидели их и бросились на помощь. А мама побежала следом, чтобы спасти сына. В этот момент в нее попал файер.
– Петарда или камень была брошена в автобус «Белогорья?
– Все обошлось. Ранее уже случался инцидент, когда мы добирались на выездные матчи автобусом. Зимой на трассе Москва – Белгород в водителя попал камень в боковое стекло. Он не получил травм, но продолжил движение с разбитым окном. Мы укрыли его оставшимися куртками и шапками, сами закутались в одеяла. Однако в салоне было очень холодно. Отопительная система не справлялась, бутылки с водой покрылись инеем…
* * *
– После возвращения из Лондона Шипулину BMW Х7 преподнесли Ильиных, Мусэрский и Хтей. Чья это была инициатива?
– Общая.
– Но ведь кто-то должен начать с «А»…
– Я не припомню, правда на то, чтобы лгать, не нужна. Мы осознаем, какой вклад Шипулин внес лично в нас и в эту победу. Мы видели, как он переживал на Олимпиаде. До слез. Выразить благодарность человеку с помощью машины – это лишь малая часть того, что мы можем для него сделать. Я полагаю, ни один из спортсменов не испытывает сожаления по поводу этих средств.
– Почему именно Х7?
– Шипулин – поклонник автомобилей BMW. Он уже около десяти лет пользуется моделью «семерка». Поездил на ней по всей Европе. Поэтому других вариантов для нас не рассматривалось.
– Полноприводный Х7 в самой полной комплектации обойдется в 6 миллионов рублей. Вы собирали по полтора миллиона?
– Да. Тарас (зять Шипулина) принес деньги. – Прим. «СЭ»), он передал документы Геннадию Яковлевичу. Геннадий Яковлевич самостоятельно оформил все необходимые бумаги в автосалоне. Автомобиль будет доставлен в Белгород после новогодних праздников.
– Олимпийская чемпионка по борьбе Наталья Воробьева после победы в Лондоне первому своему тренеру подарила X-Trail с красным бантом на крыше. Почему вы не поступили так же?
– Удивиться всё равно не получилось бы. Кто-нибудь непременно рассказал бы.
– Не вы ли?
– Возможно, и я, – рассмеялся Тетюхин. – Когда покупаю детям подарки, мне хочется немедленно их передать. Ожидание в подобной ситуации всегда кажется мне тягостным.
– Последнее, что подарили детям?
– Среднему сыну я подарил угги – он давно их просил. Старший сын подшучивает: «Ну ты и растяпа! Будешь ходить в них, как все…» А младший радуется любой игрушке. Особенно ему нравятся паровозики. У нас их столько, что кажется, будто мы в РЖД!
– Президентский Audi A8 продавать не собираетесь?
– Нет. Он мне очень нравится. К таким подаркам я отношусь с особым вниманием. У меня остался BMW Х5, который я получила за третье место на Олимпийских играх в Пекине. Пробег составляет всего 20 тысяч километров. Расставаться с ним не хочется. Хотя в настоящее время в нашей семье четыре автомобиля, и два из них не используются.
– Где же их храните?
– У нашего ресторана солидная парковка.
– Двенадцать лет назад в Италии вы вместе с Романом Яковлевым пережили автомобильную аварию. Вы помните все детали произошедшего?
– Я выехал на полосу встречного движения, произошло столкновение, и я потерял сознание. Очнулся в больнице. При выводе костяной мозоли врачи снова вызывали отключение. Проснулся уже в палате.
– Крепко вам досталось?
– Локоть пришлось восстанавливать, фиксировали металлическими конструкциями. Поврежден был тазобедренный сустав. И на левой ноге произом сломал четыре пальца. Врачи либо не обратили на это внимания, либо не сделали снимок. Стопа беспокоила, но я не придавал этому значения. Выносил боль. Когда начал постепенно возвращаться к тренировкам, дискомфорт усилился. Тогда и обратился за рентгеновским обследованием. Стало известно, что пальцы сломаны, и кости срастались деформированно. Пришлось разрушать деформацию, фиксировать конечность с помощью спиц.
– Якова утверждал, что вы употребили алкоголь до происшествия.
– В целом, это правда. Молодые люди, не обдумывая свои действия… Свернули с автомагистрали на скоростную трассу, соединяющую Парму и Модену. Движение осуществлялось по узким полосам: одна – в направлении движения, другая – в противоположном. Ранее я уже сталкивался там с автомобилем на встречной полосе, едва избежав столкновения зеркалами. А на этот раз я попытался обогнать на подъеме и не заметил приближающийся автомобиль. В результате произошло лобовое столкновение. Все произошло настолько стремительно, что я не успел испугаться.
– Спасли подушки безопасности?
– Как они оказались в старинной «Лянче»? Пассажирский ремень не функционировал, из-за чего Ромка не использовал его.
– У «Пармы» не было более подходящего автомобиля?
– «Среди представленных в клубе вариантов «Лянча» показалась одной из наименее неудачных.
– Водитель другой машины выжил?
– Да, но процесс восстановления был также продолжительным. Затраты на его лечение были оплачены страховой компанией. Безусловно, я чувствую свою вину перед человеком, пострадавшим по моей вине. Хочется, чтобы он прожил долгую жизнь. Я тогда многое пересмотрел в своей жизни.
– Больше по встречной не гоняете?
– Я стараюсь ездить осторожно. Я осознаю, что оказался на краю опасности. К счастью, у президента футбольного клуба «Парма», который ранее работал врачом, есть собственный центр реабилитации. Туда приезжали на процедуры наши космонавты. Мне там оказали значительную помощь. Примерно через пять месяцев я вернулся в строй. Когда впервые после инцидента сел за руль, у меня дрожали ноги…
– Как сообщили вашей беременной жене о случившемся?
– Наташа сама ощутила перемены. Она всю ночь пыталась связаться со мной, но не смогла, так как телефон был поврежден. Я смог ей перезвонить, когда в палату принесли новый. Роды у нее произошли через несколько дней после моих проблем. В целом, ситуация была крайне неприятной: я находился в больнице, жена – в роддоме, а у старшего сына, который оставался в Белгороде с бабушками, началось острое обезвоживание. Ему оказывали помощь в инфекционном отделении, врачи боролись за его жизнь в течение трех-четырех дней. Он находился в критическом состоянии.
– Отравление?
– Неизвестно. Какой-то вирус.
– Были ли у вас подобная ситуация на молодежном чемпионате мира в Малайзии?
– Из этого места я доехал до Белгорода. Там мне оказывали помощь. Ситуация не представляла серьёзной угрозы.
– Что стряслось-то?
– Никто не понял, что произошло. Что-то вроде инфекции. Ночью я проснулся с сильными болями в животе. Боль усиливалась. Вызвали скорую помощь. Прибывшие врачи не стали объяснять, а сразу забрали меня. После изучения анализов, они пришли к выводу, что результаты в норме. Однако, меня поместили в общую палату на восемь человек и приняли решение о двухнедельном карантине. Никто не обращал на меня внимания. Я находился на первом этаже. Вскоре я сбежал через окно, не предупредив никого.
– В Аргентине сборная чуть не потерпела крушение на борту самолета…
– 2002 год, чемпионат мира. Начало у нас получилось крайне неудачным. Во второй этап мы пробились практически невероятным чудом – в ряде матчей исход должен был сложиться с абсолютной точностью до количества выигранных партий. Нам сопутствовала удача. Затем мы перелетели из Буэнос-Айреса на матчи в Кордову. Самолету дважды грозила катастрофа. Сначала мы угодили в грозовое облако, из которого не могли выбраться около пятнадцати минут. Все происходило как в некачественных американских фильмах: стюардессы суетятся по салону, гаснет освещение, сверху падают чемоданы, вещи…
– Крики?
– Все, напротив, хранили молчание. Это только усиливало ощущение страха. А город Кордова находится на границе пампы – аргентинских степей. При посадке нас застигла песчаная буря. Я заметил коричневое облако, которое надвигалось на нас. В этот момент, ребята, началась настоящая неприятность. Снова вывалились чемоданы, самолет словно ударяло о пол. Я опасался, что мы потерпим крушение.
– Жуть.
– После того как все устроились на свои места, Шипулин вошел в кабину пилота. Он впоследствии рассказывал, что пилот был бледен, его руки дрожали, и на вопрос о произошедшем тот ответил: «Катастрофа». Однако после этого полета мы сыграли крайне неудачно, проявив свою обычную игру – и дошли до финала, где в пяти партиях проиграли бразильцам.
– Кто испытал наибольшие трудности во время полета?
– Все перевозбудились. Сразу после выхода из самолета закурили даже те, кто раньше не курил.
– И вы?
– Я-то давно курю.
– Играть не мешает?
– В любом случае, это было бы полезно. Однако теперь я принимаю решение отказаться от этого. Необходимо позаботиться о здоровье. Не исключено, что сигареты также могут оказывать влияние на заболевания сердца?
– А перед Олимпиадой бросали?
– На время.
* * *
– Один штангист заметил: «Настоящее счастье – это возможность подниматься по лестнице, не испытывая боли в коленях». А что для вас значит счастье?
– Обладание собственным домом, расположенным в окружении природы. Рядом – играющие дети. Недалеко находится озеро. По утрам можно наслаждаться пением птиц, а также рыбачить с удочкой. Настоящая идиллия…
– Дом давно строите?
– С 2011 года. Готова пока только баня, но и она еще не завершена. Тем не менее, мы планируем встретить Новый год там. Сейчас рабочие отделывают парилку, укладывают плитку, выполняют облицовку, занимаются дымоходом, сверлят отверстия в кровле и устанавливают окна. Надеемся закончить работы до 31-го.
– Не проще отметить в другом месте?
– Нам очень хочется в баню! Хотим попариться, отметить событие и пожарить шашлык на мангале.
– Гостей ждете много?
– Будут все родственники – человек пятнадцать.
– А друзья-волейболисты?
– Новый год они встречают дома. Это семейный праздник.
– Этого, однако, не смогло помешать Шипулину однажды запереть команду на сборе в Голландии 31 декабря…
– Я помню это. К счастью, ребята проявили снисхождение. Ведь 6 января начинался отборочный турнир к Олимпиаде-2004 в Лейпциге. Всего за пять дней предстояло сыграть пять матчей, и только победитель получал возможность выступить в Афинах. Поэтому в новогоднюю ночь игроки и тренерский штаб собрались в каминном зале отеля. Они поздравили друг друга, выпили по полбокала шампанского – и отправились спать.
