История защитника «Ак Барса» Дмитрия Юдина поражает. Дмитрий перенес рак щитовидной железы и вернулся в большой хоккей, при этом заиграл на еще более высоком уровне, чем до болезни. В откровенном интервью «СЭ» Юдин рассказал о перенесенной болезни, разводе, благотворительности, ожиданиях от работы с новым главным тренером и о многом другом.

— Как ты воспринимаешь назначение Анвара Гатиятулина новым главным тренером «Ак Барса»? Успели поговорить?

— Да, когда приехал из Таиланда. Был знаком с Анваром Рафаиловичем, мы были в одной команде на МЧМ в Канаде, стали серебряными призерами. С Сашей Дергачевым (сейчас нападающий «Нефтехимика». — Прим. «СЭ») он хотел переманить в «Трактор», но не получилось.

— Новым главным тренером «Ак Барса» для тебя уже четвёртый. Не ощущаешь себя ветераном?

Чувствую. Нужно брать на себя лидерские позиции в раздевалке, ответственность, говорить.

— Предполагаешь, что Альберт Яруллин вернётся в Казань?

— Да, очень. Писал ему, что жду, когда он вернется с отдыха. В первую очередь как друг, товарищ, партнер старший. Хороший, честный, искренний лидер. Думаю, нам такому в раздевалку пригодился бы.

— Почему не удалось переломить серию с «Автомобилистом»?

Мне кажется, что в какой-то момент нам просто не хватило веры друг в друга после поражений в первом и втором матчах.

— Было ли это ближе к началу плей-офф или всё сезон?

— Понял только спустя некоторое время. Даже этого не замечал, потому что толком команда не поменялась, 90 процентов команды осталось с того сезона. Не понял, как и почему так получилось.

— В чем все-таки был сильнее «Автомобилист»?

Верили друг в друга, прям видно было. Взять тот же «Трактор». У них была какая-то внутренняя кухня, у них команда была. Наблюдал за этими командами, нравилось. Наверное, был очень удивлен, когда «Локомотив» проиграл. Знал, что у них команда строилась не первый год. Ребята 1995 года, которые заходили: Рафиков, Черепанов, Красковский. Друг с другом играют 10 лет, если не больше.

— Показалось, что в какой-то момент присутствие Саши Радулова помешал команде.

— Хочу оправдать Сашу. О нем в этом сезоне часто говорили, что как-то снизил требования. Если бы вы приходили на тренировку каждый день, то увидели бы, как он реально работает, как заставляет работать. У любого спортсмена бывает хороший сезон и бывает плохой сезон. Тот фактор, как работал на тренировках, может, давал чуть больше команде, чем себе. Рядом с ним не будешь на полшишки работать, халтурить. Я думаю, что от наличия Саши Радулова в команде выиграли все.

— Можно ли сказать, что «Ак Барс» стал для тебя родным клубом, и ты хотел бы играть в нём до конца карьеры?

— Безусловно. Я понимаю, что у меня ещё есть соглашение. Хотел бы сесть за стол переговоров в первую очередь с «Ак Барсом».

— Были ли в карьере в «Ак Барсе» моменты, когда вы хотели перейти в другой клуб?

— Думаю, нет. Были разговоры при Олеге Валерьевиче Знарке, что я ему не устраиваю. Понимал это. Некоторые вещи даже отправил родителям. Конечно, этого не хотелось.

— Ты понял, почему при Знарке ты был в запасе?

— Нет. Требования я ни в коем случае не скидывал. Так же работал, как и все. Просто где-то не попал в симпатию. Пришел со своими товарищами. Возможно, не мог поменять всех, изменить, как ему хотелось бы.

— Была ли самая плохая атмосфера в «Ак Барсе» при Знарке?

— Я бы так не сказал в действительности. Не знаю, благодарю тех же ребят, которые были постарше, которые видели эту ситуацию. Поддерживали ребята. Благодарю коллектив.

— Можете подтвердить, что команду разделили?

— Не было прямо таких конфликтов. Когда играешь по рисунку, выполнишь его. Даётся рисунок на игру, ты его выполняешь. Выполняешь — играешь. Не выполняешь — не играешь. Такое ощущение, что не было рисунка и некоторым ребятам можно было всё.

— Команда это чувствовала?

— В любом мужском коллективе, если видишь, что работаем одинаково, а итог один получает всё похвалу, а я условно мусор в раздевалке убираю, это ощущается.

— Чувствуется несправедливость.

— Да. Это было видно. Может быть, и поэтому случались неприятные ситуации. Взгляды друг другу в раздевалке.

Понял, что надо быть ближе к близким.

— Как у тебя обнаружили рак?

— Перед плей-оффом была плановая диспансеризация. Женщина-эндокринолог делала УЗИ щитовидной железы. Нашла узелок и отправила на биопсию. Счастье в том, что очень хороший врач брал биопсию. Там такой маленький узелок, что самая ранняя стадия. Было принято решение, что мне лучше поехать в Германию обследоваться, и я туда поехал. Мне там сказали, что лучше оперироваться, удалят половину доли, люди с этим живут. Никаких проблем, просто будешь пить гормонотерапию для работы щитовидной железы, и всё.

На самом деле это большой стресс, когда ты узнаешь и начинаешь читать, смотреть видео в интернете, что это такое. Лучше сразу ехать к доктору, общаться, разговаривать. Подготовить все вопросы и узнать всё наяву. Меня сразу успокоили, что есть олимпийские чемпионы без щитовидной железы, спортсмены. Никак это не мешает уровню жизни. Меняется чуть-чуть утро, что надо просыпаться чуть пораньше и пить таблетку за полчаса до приема пищи.

— Сколько времени тебе понадобилось для того, чтобы всё это осознать и принять?

Я был в шоке, наверное, первые три-четыре дня. До того момента, как не приехал в Германию и не пообщался с доктором. Получается, потом мне удалили правую долю, я приехал сюда и сыграл игру с Уфой, когда мне подарили тюбетейку. И по окончании сезона было принято решение, что мне лучше приехать и удалить до конца, чтобы без всяких развитий, посмотреть лимфоузлы.

— Люди обычно закрываются, узнав такой диагноз.

— Первые два дня я прочитал весь интернет. Такой ужас там бывает, пишут. Я думал, что, если пишут, то есть вероятность того, что у меня тоже это будет. А когда приехал, мне рассказали, что сейчас щитовидка очень хорошо лечится. 80-90 процентов людей выздоравливают и живут долго. Просто принимай таблеточку, и всё.

— Ты заметил, что начинаешь по-другому смотреть на жизнь?

Я понял, что нужно быть ближе к родственникам, к родным, больше уделять внимание. Если бы ко мне пришел волшебник и спросил: «Какое бы ты хотел желание?», — я бы попросил, чтобы придумали лекарство от рака. Играя в «Спартаке», мы ездили в центр помощи Хабенского. Это страшно, конечно, смотреть, когда маленькие дети проходят химиотерапию. Вот это заставляет ценить жизнь больше.

— Я знаю, что ты занимаешься благотворительностью.

Мне нравится помогать животным. Люди способны помочь себе, если не считать ветеранов и больных.

— Как это твои родители пережили?

— Когда поставили диагноз, аккуратно сказал, что поехал в Германию. У родителей был шок, паника. А когда второй раз поехал, даже не сказал, что поехал. Зачем лишний раз нервировать? Потом, когда вернулся уже в Россию, рассказал, что съездил, мне все полностью удалили, полностью прошел радиойод. Все прекрасно, все хорошо.

Хочется начать новую главу

— Я знаю, что в этом сезоне ты развелся.

— Я не развелся. У меня процесс. Осталось только бумаг заверить, и всё.

— Что случилось?

— Тоже крутой опыт, спасибо большое. Наверное, не получилось завести детей, это влияло на отношения. Время лечит.

— Инициатива от тебя шла? Или от супруги?

Поговорили, что лучше так будет, чем жить дальше и морочить друг другу голову, создавать какие-то проблемы, а потом также прийти и через некоторое время к этому вопросу возвращаться, когда можно сейчас сесть, поговорить, — и у обоих все будет хорошо.

— Это как-то сказывалось на твоей игре?

— Я не знаю, как это сказалось.

— Сколько лет вы были в браке?

— Лет пять-шесть.

— Быт холостяка вспомнил?

— У нас такие условия на базе, что у меня ощущение, будто мама рядом. Спустился в столовую, покушал. Нас на базе кормят как в лучших ресторанах Казани. Большой ассортимент блюд. Единственное, что постирать, но стираю не вручную. Нормально всё. Было много времени побыть наедине с самим собой.

— Что самое главное в жизни, если не считать хоккей?

Конечно, родители, родственники, брат, здоровье. Конечно же, продолжение рода. Сейчас с возрастом я понимаю, что у меня была крутая, насыщенная жизнь в последние годы. Сейчас уже хочется начать новую главу, больше взять ответственности на себя.

— Ты вырос в Нижнем Тагиле. Многим россиянам этот город кажется суровым. Каковы были твои шансы прорваться куда-то, если бы не хоккей?

— Я не знаю наверняка. Конечно, завод. Там 80 процентов работников. Я там был. Ребята, которые играли со мной в один год, сейчас на заводе. Там падают неплохие деньги. Тагил за последнее время преобразился. Набережные, подсветки, дома покрасили, спонсирование вернулось на завод. Уровень жизни поднялся намного. Мой брат в один момент уехал из Тагила. Когда бы вырос, попробовал бы перебраться к нему в Москву или Питер. А так, думаю, процент высокий, что тоже пошел бы на завод.

— Сколько у них средняя зарплата?

— Мне сейчас друг рассказывал, что у него есть заказы. У него есть рабочие в цехе и за деталь платят ставкой 700 рублей в день. Одна деталь. Просто встает за станок и не отходит от него. 300 000 рублей он сделал.

Ковальчук выбил премиальные

— Я знаю, что СКА считает тебя своим воспитанником и не против возвращения тебя в команду. Как вспоминаешь то время, проведенное в СКА? Что можешь сказать про это время?

— Очень благодарен всем ребятам, с которыми играл в СКА. Там были серьезные хоккейные гранды: Шипачев, Дадонов, Панарин, Чудинов. Иностранцы были хорошие. Спасибо им, относились ко мне как к младшему брату в команде. Я всем благодарен. Сейчас смотришь на состав СКА, там особо никого не осталось.

— Против кого было сложнее всего в «СКА»?

— Вот эта тройка, конечно, была лютая: Панарин — Шипачев — Дадонов. Иностранцы тоже: Торесен, Червенка. Джими Эриксон тоже подсказывал какие-то хитрости и нюансы. Круто было. Мы постоянно против них оборонялись. Атмосфера в команде очень хорошая была.

— Какую роль в этом сыграл Быков?

— Это один из сильнейших психологов, с которыми я работал. Конечно, дополняли с Захаркиным. Да, я видел, что у них со всеми хорошие отношения выстроены в команде, даже с молодежью, нюансы в бытовом плане. Вообще это такая команда, в которой никто никому не желал зла.

— Самые большие премии ты получал в СКА?

— Да.

— За плей-офф?

— Когда выиграли.

— Сколько примерно?

— Приблизительно двадцать миллионов.

— Это все одинаково получили?

— Я не знаю, сколько давали ребятам, но я с ребятами разговаривал, у меня такая же сумма получалась. Нам после первого раунда недодали проценты. Илья Ковальчук спросил, получили ли мы в полном размере. Ну и потом решил вопрос.

— Ковальчук все провел?

— Ковальчук, Шипачев. Они ходили к руководству.

— Против кого сложнее всего было играть?

— Много ребят сильных. Не хочется кого-то обидеть. В каждом сезоне был такой игрок. Взять условный «Спартак». У меня дома канал КХЛ работает, я смотрю и понимаю ребят. Будем сегодня играть против «Спартака» — буду понимать, чего от кого ожидать. У каждого есть сильные стороны. Допустим, кто-то хорошо катается, быстрый, но в борьбу он мне втыкаться не будет. А есть другой игрок, который я понимаю, что точно будет в меня втыкаться. Каждый по-своему сильный. Крутая у нас лига. Хоккей шагнул в плане развития игроков. Сейчас многие занимаются сами: подкатки, индивидуальное мастерство. Многие сейчас кататься научились.

— Зачем ты отвечаешь на комментарии болельщиков?

— Не знаю. Бывает, дома сижу, размышляю. Это, конечно, не всегда.

— Ты отвечаешь кому-то?

— Да. Бывает, такие вещи пишут, что мне точно известно, что небезразлично было, но это спорт. Ты попал в эмоциональную яму, и все 68 матчей ты не будешь играть на одном уровне.

— По «Ак Барсу» сложно сказать, что команда настроена на плей-офф. Ведь многие команды совсем разные в регулярном чемпионате и в плей-офф.

— Самоуверенность нас погубила. Многие считали, что «Автомобилист» — не кубковая команда, без больших побед в плей-офф. Это стереотипы, сложившиеся за годы присутствия в лиге. Голышев вообще красавец! Контракт такой хороший подписал на пять лет.

— Пожизненный по сути.

— Да. Хотелось бы стать Голышевым в своем роде, только в «Ак Барсе».

— Когда «Ак Барс» станет чемпионом?

— В следующем году.