Его день рождения — 8 ноября 1929 года. В годы войны трудился на военном предприятии и едва не оказался в заключении.

В грузовик к девушкам заехали военные. Водитель задремал, а парни быстрые забрались в кузов и с полки продуктов свалили всё. В беседе на пятницу говорил Николай Иванович, — как гласит повесть. — Одна тетка заметила нас и сообщила. Почти попали к суду. 1942 год, Москва — за два дня до этого для таких, как мы, ввели гражданский суд. Спас адвокат, который сказал: «Сейчас их братья, отцы идут в атаку. Если узнают, что такое случилось, — у них же оружие из рук выпадет!» И нас освободили.

В 1951 году воспитанника «Спартака» Карпова призвали в армию. Служба проходила в ЦДСА, там он провел один сезон на позиции защитника. Далее был ленинградский ОДО, московское «Динамо» и «Крылья Советов». В 1960 году в составе сборной СССР отправился на Олимпиаду в Скво-Вэлли, где советские хоккеисты неожиданно уступили американцам и канадцам и заняли третье место.

В 1967 году Карпов стал первым советским хоккеистом, перешедшим в страны Запада — играющим тренером финского «Веху». Потом возглавлял сборную Японии, а в 1972 году помогал Всеволоду Боброву в сборной во время Суперсерии.

Николай Иванович добился главных тренерских побед с «Спартаком», дважды прервав господство ЦСКА — в 1969-м и 1976-м годах.

Вы помните игру, которая принесла «Спартаку» золотые медали в 1969 году?

— А ведь 11 мая с ЦСКА нам вполне подходила ничья. Однако Тарасов решил рискнуть. Задолго до матча он подарил клюшки с автографами своих спортсменов: «15-кратные чемпионы».

Тогда не получилось стать пятнадцатикратными.

— Мои «Спартак» обычно первый период проигрывал, а потом выигрывал. Но тут сразу — 2:0. Ребята вспомнили, что нам ничьей достаточно. Перестали играть. Майоров шайбу назад откинул! Я кричу: «Боря, ты что?!» До третьего периода с трудом дотянули — и ЦСКА вдруг вперед помчался!

— А ваши — разобранные.

— Вот именно, разобранные. ЦСКА забросил одну шайбу, затем вторую — её не засчитали. По правилам в середине третьего периода команды менялись воротами. На табло до смены оставалась секунда, но по контрольному секундомеру время уже истекло. Матч прервали на сорок минут. Брежнев в ложе — а хоккея нет!

— Вы Брежнева в ложе видели?

Из-за угла вижу, Леонид Ильич недоумевает. Тарасов ЦСКА с площадки забрал, я своим ребятам говорю: всё, мол, отдыхайте. Пауза «Спартаку» на руку шла. Мы же по тому ходу игры плыли, а Тарасов дал нам восстановиться, спасибо ему большое.

— А дальше?

К мне подбежали: «Николай Иванович, под трибунами срочно собирается федерация хоккея и судейская коллегия. Необходимо присутствовать». Встаю у дверей, наблюдаю. Тарасов на стуле развалился: «Я не буду играть, то, се…» Я молчу, специально не вмешиваюсь. Врывается какой-то генерал: «Немедленно начинайте игру! Завтра кто будет демобилизован, а кого и на Дальний Восток служить пошлем!» Еще и по Би-би-си передали, подлили масла: «Первая забастовка в присутствии членов правительства». Какая политика!

После слов генерала Тарасов понял, что преувеличил. Предложил: «Снимите со мной две минуты штрафа — и начинаю игру!» Я вмешался: «Товарищ судья, вы накладывали штраф на команду ЦСКА?» — «Да, за неведение игры Тарасову — две минуты».

Тарасов вскинулся, будто хотел бросить что-то в меня. На площадке наши пять человек против четырёх армейских. Быстро забили третий гол и всё завершилось.

Без Гречко, министра обороны, у Тарасова всё кончилось бы после игры. С него сняли все звания, запретили тренировать — решение уже приняли. А Гречко распоряжение спрятал.

— Почему?

Потому что за армию стоял народ, а с Брежневым был знаком.

— Чемпионство отметили с размахом?

Приехал домой, за столом родственники ждали. Так я у того стола три пары белья сменил! На игре виду не показывал, что внутри колотит всего. А тут рюмку водки налили — выпил ее как воду. Налили стакан. Опять как вода пошел! Минуту спустя пот градом. Сменил белье, при этом трезвый совершенно. Еще стакан — вновь пришлось белье менять. Вот после следующего стакана чувствую — повело немного. В третий раз белье сменил — и отключился.

— Ранее Тарасов удалил вас из состава ЦСКА во время спортивной карьеры.

— Да, за клюшку! 1951 год, в матче с ВВС Бобров одного нас раскатал. Тарасов был играющим тренером и запутался. Сологубову кричал: «Да убей ты Севку этого, курносого!» Колька стал его преследовать — но Боброва не поймаешь, он видит всё! В какой-то момент показал ему, что в одну сторону пойдет, сам скользнул в другую, и Сологубов едва борт плечом не прошиб. А Бобер тихонечко ворота объехал и положил нам третью шайбу.

Молодежь тогда в командах вещи таскала. Загрузили в автобус, повезли в Дом Советской армии. Кто-то сумки волочил, я за куль с клюшками взялся. Навстречу Мишка Мухортов: «Дай клюшечку. Мне за ЦСКА завтра играть на первенство Москвы». Вытянул первую наугад — оказалось потом, клюшку Тарасова. На ней даже написано было. А я не обратил внимания. Мухортов идет на улицу, в дверях сталкивается с Тарасовым — и тот замечает свою клюшку. Представляете скандал?

— Не представляем.

Мы стояли группой, Тарасов подошел мрачным видом: «Кто отдал клюшку?» Все молчали. Уже громче: «Кто отдал?!» Опять молчание. На третий раз я сознался: «Ребята ни при чем. Извините, Анатолий Владимирович, отдал Мухортову. Не увидел, что ваша…» — «Вывести из состава, на Кубок не брать». И отправили меня в Ленинград.

— Где получилось здорово.

— С таким злости играл, что Тарасова даже попрекнули: «Кого же вы из команды поставили?» А он отвечал: «Да уж, сменял масло на маргарин». Как-то одним поездом в Москву ехали, Тарасов подсел ко мне — и шесть часов уговаривал вернуться в ЦСКА! «Ты же армеец! Что в Ленинграде делать? Я виноват, но возвращайся».

— А вы?

Не промолвил ни слова о том, что «Динамо» притягивало его. В Москве Тарасов спешил на совещание и бросил ходу: «Жду в ЦСКА». А вместо этого он ушел в «Динамо». С тех пор между ним и Тарасовым началось противостояние. Постоянно из сборной в последний момент отцеплял.

— В течение всей своей жизни у Тарасова так и не получилось серьёзно поговорить с ним?

— Тренером он меня признал лишь после того, как его убрали со всех постов. Сам говорил: «Этот — тренер». А я отвечал: «Анатолий Владимирович, не нужно рекламы». В действительности реклама была мне ни к чему — я и без нее пять раз за сезон Тарасова обыграл!

— Через много лет вы создали знаменитую фразу «народная команда».

Это точно. Был сход тренеров. Из «Спартака» кого-то в ЦСКА пригласили. Я не выдержал, поднялся и сказал: «Товарищи, как же такое может быть? Армия грабит народную команду!»