Сокращенная индивидуальная гонка на Кубке сильнейших в Раубичах закончилась двойной победой Ирины Казакевич из группы Михаила Шашилова.
Она выиграла и отработала обе стойки без промахов. До этого Казакевич была седьмой в спринте и пасьюте, казалось, дистанция дается ей нелегко. Поэтому разговор с тренером основы женской сборной начался с победы Ирины.
Каждый атлет, даже сильный, нуждается в стрессе.
— Ирина сообщила, что давно ничего не выигрывала и сейчас важно пережить эмоции. Успеется?
В её спортивной жизни случалось разное. На самом деле для атлета труднее пережить успех, чем неудачу. Искусный спортсмен черпает силы из неудач. И всё же из успехов тоже.
На начальном этапе её прыжок был неточен, после чего спортсменка стала действовать более сдержанно, тщательно планируя каждый элемент.
В тренировках отрабатывали заход на прицеливание со второго раза. Если первый раз сомневаешься, заведи второй раз, не страшно потерять 5-6 секунд, цена промаха выше. Вторая лежка была ошибка — коронная вверх. Но зато стойку выдержала, даже с тремором, заметным для всех. Это дорого стоит, дай бог появится уверенность.
— Заметно ли по стрельбе в последнее время улучшилась осанка, или сегодняшний результат — неожиданность?
— Нет-нет, было. У неё сложилась закономерность — две тренировки прекрасно, одна неудачная, затем снова две прекрасно и опять — неудачная. Но на соревнованиях необходимо справляться. И Ирина молодец, что тут сказать. Боец, дай бог, чтобы сейчас поняла — как каждый спортсмен, её ноль нужно пропустить через себя. Ведь после юниоров она стреляла четыре нуля в гонках и выигрывала. То есть всё это у неё есть, есть бронза на юниорском чемпионате мира, когда на первом рубеже сделали поправку, и следующие три она отстреляла без промахов. Всё это у неё есть, просто нужно вернуться к этому и приступить к работе.
— Наталья Шевченко. Два успеха в Раубичах, теперь серебряная медаль. Можно считать это наивысшей точкой ее возможностей?
— По идее, ей ещё раз необходимо было разъехаться. Мы, грубо говоря, моделируем подготовку к международным стартам, куда должны были бы поехать, если бы не санкции. И видим, что нужно было сделать и как. О разнице подходов — после этапа в Демино Артем Истомин сразу поднялся в горы, а наша группа поехала домой на три-четыре дня. Но Наталия провела дома всего пару дней и улетела в Сочи раньше остальных. И получилось, что она дольше была на высоте, остальным девушкам этих двух-трех дней уже здесь не хватило. Это всё эксперимент. Конечно, нужно было раньше подстраиваться под план соревнований, но с другой стороны, девушки месяц по сборам скитались. Им нужно было дома, в своих постелях отдохнуть хотя бы три дня.
— Что в гонке случилось с Викторией Сливко?
Спортсменка не смогла сориентироваться, хотя с ее опытом это было возможно. Она пристреливалась в ветер, а на рубеже установился штиль, и вся стрельба ушла влево. Должна была сориентироваться. Казакевич пришла и сделала поправку на три щелчка, у нее все летело в габариты. Ей показали, она сделала поправку. Но в момент соревнования может случиться так, что спортсмен замыкает.
Тамара Дербушева показала три рубежа на ноль и два промаха на четвертой линии, заработав полминуты штрафного времени. Без этих минус Тамара получила бы серебряную медаль.
Да. Но не получилось. Я поспешил, оставив ее дома, думая, что будет спарринг с Светой Мироновой, та как раз выздоровела. Но Света снова заболела, и Тома осталась одна. И именно чувства локтя, напряжения гонки, стресса совместных тренировок ей не хватило. Любому спортсмену, даже сильному, всегда нужен стресс. Чтобы все эти ощущения не забывать, быть к ним готовым. Это самое страшное, когда придется выезжать на Кубок мира, потому что такого стресса мы сейчас не испытываем, а он нужен сильным спортсменам, если возвращаться. Потому что возвращаться на Кубок мира нужно сразу хорошо.
Нужно расти, чему-то учиться
— Стресс можно смоделировать?
Мы пытались смоделировать ситуацию, поэтому сейчас команды выбирают разные пути подготовки, люди экспериментируют. Юрий Михайлович Каминский приехал с Семинского перевала, где провел десять дней и выполнил эксперимент, чтобы понять, можно ли использовать этот опыт. В принципе все — большой эксперимент. Мы думали, что соревнования будут в Сочи, составляли календарный план подготовки исходя из этого. Пришлось перестраивать, Каминский тоже думал, что приедет на пять дней и поднимется в Сочи. Артем Истомин, столкнувшись с переносом места старта, приехал в Раубичи пораньше, чтобы познакомиться с трассой — он моделировал свой подход. Я же пошел классическим путем — приехали сюда из Сочи, с высоты 1400 метров. Я понимал, что во вторник-среду спортсменам будет тяжело: акклиматизация и вязкость движений. Для принятия подобного решения нужна определенная уверенность.
— Как проходит день у подчинённых вам после спуск с горы?
— Пятый день. Пограничная зона, где может наступить «яма», — вторник и среда. Возможно, я где-то ошибся. Казакевич, например, уже два дня после гор чувствует себя не очень, потому что там немного перебрала. В Сочи была контрольная тренировка, когда нужно было держаться на уровне лактата 10, максимум 12 ммоль/л, а она отработала на 16-17, это был перебор. Мы с ней беседовали, разговаривали, сейчас стало лучше, посмотрим, как будет дальше. И это тоже наблюдение, своего рода эксперимент.
— В Антхольце пройдёт Олимпиада-2026. Кому из вашей команды по душе горы?
Все. Шевченко и Казакевич, а также Гореева. Сливко на занятиях выступала удачно.
— Помимо Сочи в России отсутствуют другие места для подготовки к Играм с высотными стрельбищами. Является ли это проблемой?
— Что же делать? Высота там трудная, её многие недооценивают, как раньше, так и сейчас, из-за высокой влажности. В первые недели это сказывается на сердцебиении. Нужно учитывать особенности Сочи.
Вы неоднократно упоминали о эксперименте. Февральская неделя подходит к концу, в это время проходит Чемпионат Мира, а также запланирована Олимпиада. Можно ли подвести итоги эксперимента, был ли он успешным в этом сезоне?
Все развивалось по плану. Мы приближались к Пекину, ничего нового не происходило. Но мы не повторяем прошлую подготовку, а руководствуемся состоянием спортсмена. Я беседую со спортсменами. Мы что-то корректировали, дополняли, увеличили аэробную нагрузку и так далее.
Отказ иностранцев от фтора свидетельствует о наличии альтернативы.
— С большинством своих спортсменок вы сотрудничаете уже 12 лет. Всё ещё происходят изменения?
Всё меняется, и я сам меняюсь. Согласен, нельзя работать строго по четырёхлетним планам. Нужно расти, чему-то учиться. Например, мне было интересно, как в индивидуальной гонке себя почувствовали белорусы. Пять дней назад они спустились из Цахкадзора, и сейчас, по идее, должна наступить острая акклиматизация. Это всё интересно. Как без таких наблюдений, экспериментов жить?
Будет ли вам интересно отправиться в Цахкадзор, где высота над уровнем моря составляет 2000 метров?
В нынешнем сезоне такую высоту использовать нельзя. Для этого нужно провести два или три сбора. В биатлоне стрельба — важная составляющая. Не так, как в коньках или лыжах: встал и побежал. Системы, отвечающие за стрельбу, состояние всей системы играет роль. Нужно это свести воедино. Именно поэтому было интересно, как беларусы пробегут, не Смольский, а середнячки. Если они прогрессируют, значит, эффект есть, и можно строить программу с учетом того, что они делали в Цахкадзоре. Мы знаем, что они там делали, не все, но некоторые.
— Как у вас с лыжами сейчас?
Закупаем всё необходимое, хватает вроде. Качественный, высококлассный инструмент – маловат, конечно. Но пытаемся как-то справляться, применять имеющееся оборудование, перебирать пару.
— Замену фторовым смазкам ищете?
Фтор больше не существует в настоящем. CТолько варианты с фтором малой цепкости остались. C«Восьмерка» перестали выпускать. «Шестерки» пока хватает. Вероятно, иностранцы не глупы и отказались от фтора, найдя замену, о которой нам ещё неизвестно. Узнаем, поехав в Европу. Нужно общаться с производителями, ведь они постоянно развиваются: получают обратную связь, например, о неэффективности какого-то парафина, и вносят изменения, корректировки. Вполне возможно, что доведут эффект скольжения до уровня фтора.
Большинство девушек предпочитают немецкие винтовки «Аншуц», стреляющие особым патроном. Lapua. Как у вас с этими патронами?
— СБР закупает, у нас всё хорошо. Есть тренировочные патроны, попроще. Но на соревнования есть. LapuaНа каждого спортсмена национальной команды выдали по трем тысячам рублей, достаточно.
Вы всё ещё считаете, что Светлана Миронова сможет вернуться?
Каждому свое. У неё своя Олимпиада уже была, и ей нужно вернуться в спорт, прежде всего для себя. Попадание на пьедестал — дорогого стоит. Человек оживляется, у человека новая жизнь. Сейчас она переболеет, и мы что-то попытаемся показать в Ханты-Мансийске. Это жизнь. Человек не брошен, жизнь продолжается. Она поступила в институт на психологию, у неё есть интерес. Мы беседовали, и я сказал: «Уж тебе-то, с твоими взлетами и падениями, точно есть что рассказать людям». Она согласилась, что есть, и я рад тому, что она приняла это решение, поступила в институт и сейчас занимается этим с утра до вечера.
Интересует ли её сама возможность выступать снова на высшем уровне, если у неё новая жизнь?
Конечно. Мы постоянно общаемся. В понедельник впервые за десять дней встала на лыжи, проехала два часа. Думаю, в Златоуст уже приеду с ней, а там оценим состояние, примем решение — поднимать ее в горы для участия в Ханты-Мансийске и демонстрации результата, или действовать иначе. Думаю, стремится к этому, к возвращению и результатам.