Отличным защитником он являлся. В семнадцать лет дебютировал в высшей лиге за «КАМАЗ» и довольно скоро стал основным защитником команды. В двадцать один год в матче с «Шинником» за 12 минут оформил хет-трик! В двадцать два года перешел в ЦСКА и дебютировал в сборной России, за которую в общей сложности провел десять матчей. В том числе отыграл 90 минут на «Стад де Франс», когда российская сборная сенсационно победила действующих чемпионов мира — 3:2.

В 1999 году Варламов сыграл еще один матч за сборную — с Исландией. Затем в игре за ЦСКА получил серьезную травму, которая разделила его карьеру на до и после. Годы спустя экс-капитан армейцев рассказал обозревателю «СЭ» Александру Кружкову о том, как это было.

Если бы можно было изменить что-то в жизни, то что именно ты бы выбрал?

Необходимо было оперативно обработать травму колена. Я же отложил вмешательство, полагаясь на самоисцеление. В 25 лет вся спортивная карьера рухнула. Прошел через страшные мучения, потерял два года.

— С чего началось?

В 1999 году играли с «Торпедо». Старался помешать Камольцеву убежать к нашим воротам, выставил правую ногу, и он по инерции воткнулся мне в подколенную чашечку. До конца чемпионата оставалось семь туров, боролись за третье место. Врачи сказали: «Поврежден задний рог мениска. Операцию можно отложить до зимы. Закачивай мышцы — и доиграешь сезон». С главным тренером ЦСКА Долматовым на том и порешили. Но через месяц на тренировке услышал в колене щелчок. Как теперь понимаю, порвал крестообразную связку.

— При таком раскладе без операции не обойтись.

Ее провели в Боткинской, Сергей Архипов, известный хирург. Однако, он ограничился артроскопией мениска, связку трогать не решился. А я в тот момент даже не подозревал о наличии у меня «крестов»! Вскрылось все почти через полтора года. В Швейцарии, куда приехал из-за проблем с пяткой на левой ноге. Президентом клуба был уже Гинер, он и настоял, чтобы отправили к лучшим специалистам.

— Евгений Леннорович — широкая душа.

Клиника хорошая, но дорогая. Когда попросил хирурга посмотреть колено, тот сказал, что понадобится МРТ. Стоимость — тысяча евро. Позвонил Гинеру. В те времена с ним обсуждали подобные вопросы напрямую. Евгений Леннорович ответил: «Женя, конечно, делай!». Вот тогда и выяснилось, что все это время я играл без передней крестообразной связки.

— Такое возможно?!

— Да. Если накачать мышцы бедра, сустав подтягивается. Но от футболиста, который играл в ЦСКА и регулярно вызывался в сборную, осталось процентов семьдесят. Бегать быстро я уже не мог. Сильно бить по мячу — тоже нет возможности.

— Что говорил доктор Чачаев из медицинского штаба?

— «Пройдет скоро. Стой fermo». Не покидал я тренажерный зал, велотренажёр крутился часами. Каждый матч проводился сквозь боль, с уколами. Сейчас вспоминая удивляюсь — как выдержал?

Почему Архипов не сшил крестообразную связку?

Вернувшись из Швейцарии, первым делом спросил об этом. В ответ: «Женя, я не виноват. Ищи следы в клубе». Я вышел из себя, наговорил Архипову много лишнего. До сих пор стыдно.

Значит, диагноз ему был известен, но вы о нём не знали?

— Да. По просьбе Чачаева. А тому приказали.

— Кто?

Впоследствии я узнал, что либо Дадаханов, либо Шамханов затеяли продажу клуба. Одновременно хотели сбыть футболистов. Это разные финансовые потоки. За игрока с травмой «крестовых связей» получишь одну сумму, а если игрок стабильно выходит на поле, ещё и капитан — деньги совершенно другие. Всё — просто арифметика.

— Долматов был в курсе?

— Нет. По крайней мере, через много лет, узнав об этом, он утверждал, что ничего не помнил. Я Долматову верю. Между нами всегда были прекрасные отношения.

— А с пяткой что?

Почти целый год врачи не могли точно поставить диагноз. Проходили бесконечные процедуры, ударно-волновую терапию, накладывали компрессы… Но боль не исчезала. Я привык к ней, старался не обращать внимания, насколько это возможно. Тренировался, играл. Хотя иногда по утрам пятка пульсировала так сильно, что казалось одновременно бьют и по ней кувалдой, и по голове. На ногу наступать не мог, в туалет доползал на четвереньках.

— Кошмар.

Когда Чачаева из ЦСКА ушла, пришёл новый доктор — Артем Катулин. Рассматривая мои рентгеновские снимки, он сильно испугался: «Тебе не то что играть, даже бегать нельзя! Стенки пяточной кости слишком хрупкие, в любой момент могут треснуть. Пятка развалится, и ты станешь инвалидом».

— Реакция?

Врач сообщил о новом уплотнении в пятке, которое растет. Возник подозрение на рак. В этот момент меня переполнили эмоции. Вернулся домой и пил два дня.

— Трудно вас осуждать.

Затем друзья посетили Новосадова, Минько, Корнаухова, Бокова и Кулика. Я встряхнулся и сказал себе: «Не отчаивайся!» Дождался швейцарской визы и улетел на обследование в Женеву. Там сначала провели биопсию, выяснили, что опухоль доброкачественная. А мучения с пяткой — из-за кисты. С голубиное яйцо. Хирург успокоил: «Не волнуйся, через месяц побежишь…»

— Побежали?

— Куда там! После выздоровления сразу уехал в Германию. Там прооперировали тот самый «крест». Потом реабилитация: тренажерка, бассейн, массаж, физиотерапия, мануальная терапия. А колено — как дыня. Жидкость откачаем, два дня пауза — сдувается. Приступлю к работе — сразу опухает. И так постоянно. Опять МРТ, обследования, консилиум… В конце концов немецкие врачи развели руками: «С коленным суставом все нормально. У вас другие проблемы. Но это уже не наша зона ответственности». Гинер меня спас.

— Каким образом?

Вернувшись в Москву, я отправился к Евгению Ленноровичу.
— Ну и что с тобой в Германии делали? — спросил он.
Я перечислил всё. Когда упомянул мануальную терапию, Гинер поднял палец: «О!». Он записал телефон Бориса Бакировича Праздникова.

— Это кто?

В театре это имя знают все: мануальщик-костоправ, проработавший сорок лет в Большом. Все артисты — от Плисецкой до Волочковой — проходили через его руки.

— Истории я люблю.

— Говорил: «У балерин с утра до вечера репетиции, никакой личной жизни. Так некоторые приходили ко мне просто полежать, мужских энергий набраться. Выдумают повод, дескать, растяжение. А я же вижу, что все в порядке. Но не выгоняю. Поворкуем, одну ножку помассирую, другую, поясничку разомну. Легкие прикосновения, девчонка млеет, постанывает от удовольствия… Через 20 минут вылетает окрыленная».

— Вам-то помог?

— Да! Поставил диагноз: защемление седалищного нерва. Вот и причина всех бед с коленом. За восемь сеансов прошло всё. Отпраздновал продление карьеры. Пусть не в ЦСКА, а на более низком уровне. Но все равно я был счастлив. Чувствовал — ещё не наигрался.

Когда восстановились после болезни, ЦСКА уже тренировал Газзаев. Что же его не устраивало?

По футболу так соскучился, что на сборах по полю летал. Ничего не болит, любые нагрузки — в радость. После тренировки спокойно идешь в душ, а не на процедуры. Кайф! В Израиле первый контрольный матч провел неплохо. Во втором напортачил. Требовалось время, чтобы привыкнуть к новым принципам построения игры в обороне. Когда поджать соперника, когда отскочить…

— Валерий Георгиевич ждать не пожелал?

После той игры позвал меня и сказал: «Евгений, у тебя есть имя и опыт. Но тебе в наш состав не подходит. Мне нужны другие футболисты». За это говорю ему спасибо.

— Это за что же?

— За правдивость. На скамейке сидеть совсем не хотелось. Сменил команду на «Черноморце».

— Объективно: в ЦСКА уже не потянули бы?

— Не скажу, что на сборах выглядел хуже остальных защитников. Здесь многое зависит от тренера: кто-то верит, а кто-то нет. Такая обычная история. Если Долматов и Садырин были во мне заинтересованы, то Газзаев предпочел других. Он в ЦСКА всю старую гвардию зачехлил.

— Кроме Семака.

— Да, Сергей сражался до самого финала. Но его сразу же отправили за пределы страны.