С течением времени, прошедшим с «дела Кокорина и Мамаева», я все больше хотел лично пообщаться с Александром Кокориным. Его талант поистине огромен, а жизненный путь полон неожиданных поворотов – от перспективного старта в «Динамо» до перехода в «Зенит» за полгода до вылета бело-голубых из РПЛ, от забитого гола Алжиру на чемпионате мира в 2014 году до серьезной травмы за несколько месяцев до чемпионата мира в 2018 году, от успешных выступлений за «Сочи» после освобождения из заключения до неожиданных контрактов со «Спартаком» и «Фиорентиной» и постоянных травм в этих клубах… И, наконец, его возрождение на Кипре – завоевание чемпионского титула, звание лучшего игрока сезона и капитанская повязка в зарубежной команде. Как часто можно увидеть подобное в карьере российских футболистов? Эта почти кинематографичная история порождает огромное количество вопросов.

В начале судебного процесса по делу Мамаевых, осенью 2018 года, пресса активно освещала произошедшее. Эта широкая огласка вызвала у меня неприязнь к теме, вокруг которой было слишком много информации. Однако с течением времени и снижением публичного внимания мой интерес к Кокорину возрастал.

При подготовке к поездке на Кипр я обратился к Павлу Гогнидзе, генеральному директору «Ариса», с просьбой организовать встречу со звездой его команды. Павел мне помог. Однако без небольших затруднений не обошлось: за несколько недель до моего приезда Александр отправился на операцию колена в Германию, и возникла вероятность, что он останется в Западной Европе для восстановления. В таком случае интервью, скорее всего, не состоялось бы: для подобного разговора телефонная или видеосвязь были бы не лучшим вариантом. К счастью, он вернулся на Кипр для реабилитации, и мне посчастливилось.

Подобно тому, как проходила беседа с Кокориным, длящаяся два с половиной часа, стало очевидно, что форвард был предельно честен и откровенен — даже больше, чем я предполагал. В его рассказе об осени 2025 года он предстал внутренне удивительно раскрепощенным человеком, не имеющим скрытых мотивов.

Мы все в свое время не скупились на нравоучения, касающиеся его персоны. Александр понес наказание за допущенные ошибки, которых было достаточно. И это хорошо, что впоследствии он не сбился с пути, как это часто случается в подобных ситуациях. Вместо этого, в футболе его история завершилась кипрским счастливым концом.

Занимательно, как будет развиваться его карьера после завершения футбольной карьеры. Теперь я буду следить за этим с иной точки зрения.

Руководство клуба приняло решение о моём уходе из «Зенита». Обид не испытываю, сам допустил такую ситуацию

— Четвертый сезон вы начали в «Арисе». Могли ли вы предположить, что ваше сотрудничество с клубом из Кипра продлится так долго? — первый вопрос Кокорину.

— Поначалу это было исключено. Это был контракт аренды из «Фиорентины». Он стремился уехать из этого места. В голове не было никаких планов, просто желание играть, вспомнить, что это значит, получить новый опыт. А затем, когда все сложилось удачно, и в первый же сезон мы завоевали чемпионский титул и вышли в еврокубки (в сезоне 2022/23 Кокорина признали лучшим игроком года на Кипре. — Прим. И.Р.), я уже рассматривал возможность долгосрочного сотрудничества с «Арисом». Планирую продолжать выступления в команде, пока получаю удовольствие от игры в футбол.

— Еврокубки тоже повлияли?

— Всё вместе. Представьте себе: я перехожу из «Фиорентины», клуба с бюджетом в 200 миллионов евро и сложным чемпионатом. По итогам сезона команда два года подряд получает право участвовать в Лиге конференций и очень этому радуется. А затем я оказываюсь в совершенно незнакомой обстановке, о клубе мало кто слышал. Но нам удаётся стать чемпионами и пробиться в групповой этап Лиги Европы. Возвращаются давно забытые ощущения от качественных европейских матчей (в том групповом турнире Кокорин забил «Бетису» и «Спарте». — Прим. И.Р.). Выходишь на них — и осознаешь, что на Кипре мне гораздо проще найти возможности для развития, чем сейчас в «Пафосе».

— Забавно, но титулы чемпиона и капитана были завоеваны после тридцати на Кипре. Это произошло не совсем там, где можно было предположить. Если бы мне лет пятнадцать назад рассказали подобный сценарий, я бы очень удивился?

— Да. Если бы я увидел свою жизнь сейчас, то был бы очень удивлен. Но когда многие начинают рассуждать о том, как чья-то карьера должна была сложиться иначе, о суперталантливости и прочем, я вспоминаю один случай. В 16 лет мне поставили диагноз, который запрещал заниматься футболом. Мы с родителями пришли к врачу, и она сказала: «Никакого спорта! Нужно надевать корсет на спину, иначе он станет инвалидом». Мама чуть не потеряла сознание, а я, будучи молодым, не воспринимал это всерьез: «Что вы такое говорите, успокойтесь!». И после этого, в 17-18 лет, я попадаю в высшую лигу чемпионата России и играю за «Динамо».

— Это где ж вам такое сказали?

— В Институте хребта в Харькове. Это специализированная клиника, занимающаяся проблемами позвоночника и расположенная ближе всего к моим родным Валуйкам. Именно туда мы и отправились. Этот опыт навсегда останется в моей памяти. А возможность наслаждаться любимой игрой на протяжении многих лет — это замечательно!

— Были большие проблемы со спиной?

— И по сей день они сохраняются, как и у многих людей — грыжи межпозвоночных дисков. У кого-то они прогрессируют, у кого-то — нет. У меня, к счастью, не развились. Но при этом спина болела всю жизнь. Я постоянно уделял ей внимание и думаю, что если бы состояние было лучше, то травм получалось бы меньше. От здоровья спины многое зависит. А карьера сложилась такая — есть что вспомнить. И радостные моменты, и печальные, и позитивные, и негативные.

— Что бы посоветовал себе, когда только начинал свой путь в большом футболе, в возрасте семнадцати-восемнадцати лет?

— Раньше отправиться в Европу, на серьезные соревнования, было бы здорово. Обидно только из-за этого. В остальном, не могу сказать, что где-то, кроме Италии, где здоровье не позволило, — не удалось полноценно поиграть и показать себя. Причем, удивительно, что приехал туда и старался соответствовать уровню суперпрофессионала, но каждый месяц случались какие-то необычные травмы, которые не свойственны спортсменам.

— А раньше могли уехать?

— Да. Были хорошие возможности, но я лично их не изучал. В начале своей карьеры я испытывал большую симпатию к «Динамо» и питал к нему глубокое уважение. После того, как меня попросили покинуть клуб, я перешел в «Зенит» и хорошо к нему относился. Возможно, моя карьера была бы связана с «Зенитом» до самого конца, если бы не моя ошибка, связанная с тюремным заключением. В связи с этим я могу понять решение руководства – они посчитали, что мне не следует там находиться. Обиды на «Зенит» нет – вся ответственность лежит на мне.

— Неужели в Сергее Семаке тогда не возникло разочарования? Он высказывал желание и намеревался заполучить вас в «Зенит». Однако этого не произошло.

— Семак не имеет к этому никакого отношения! Если бы решение было за ним, я бы однозначно оказался в этом списке. О том, что это не от него зависит, я узнал из беседы с Александром Медведевым на сборе в Катаре. По его словам стало понятно, что мое дальнейшее присутствие в «Зените» невозможно. Более того, даже после этого Семак передает мне капитанскую повязку, вечером я выхожу на поле с ней, и он заступается за меня. Полагаю, после этого его предупредили: «Сергей Богданович, прекратите заниматься этим вопросом».

— Думаете, он не мог настоять?

— Нет. Я считаю, что это было напрямую связано с высшим руководством. Либо из-за репутационных рисков после заключения под стражу, либо из-за личности, с которой я был вынужден сойтись в поединке (Дениса Пака. — Прим «СЭ»), и он хорошо осведомлен о нашей структуре управления. Нам сообщили, что его присутствие там нежелательно».

— В интервью с Федором Смоловым для его подкаста вы отметили, что вашей основной командой является «Зенит», а не «Динамо». Можете объяснить, почему?

— Зенит» не запрашивал моего ухода. Из-за «Динамо» я отказывал другим клубам, желая там оставаться и являясь единственным игроком из этого клуба, который регулярно начал получать место в составе сборной. Затем ко мне обратились и сообщили о смене стратегии развития, требующей моего ухода. После этого команда покинула высшую лигу. Это казалось весьма необычным решением. Они могли бы обратиться ко мне с предложением: «Александр, ваша зарплата высока, а нам необходимо сократить расходы. Вы могли бы пойти на компромисс и остаться? Мы рассчитываем на вас». Вместо этого мне сообщили о необходимости ухода. Подписали игроков без имени, вылетели и были удивлены: как могло случиться, что мы никогда раньше не покидали высшую лигу.

— В каком матче с «Краснодаром», в позапрошлом сезоне, «Динамо» было в одном периоде от завоевания чемпионского титула»?

— Откровенно говоря, нет. Однако меня заинтересовало, как развернулось развитие событий. И я желал, чтобы «Динамо» одержало победу — это было бы очень хорошо для команды. Столько лет ждать… Не случайно сложилась такая невезучая ситуация у «Динамо»… Возможно, на команду наложено проклятие.

— Вы имеете в виду, верите ли вы в «проклятие жены Севидова»?

— Трудно поверить, но, к примеру, клуб «Арис» приглашает священника в начале каждого сезона. Возможно, и «Динамо» стоит перенять такую традицию, пригласив духовного наставника на стадион. Что-то же мешает осуществлению мечты.

— Как восприняли замену Марцела Лички на Валерия Карпина?

— Мне все равно, я ни с кем из них не сотрудничал. О Шварце у меня были положительные отзывы. А до него я хотел бы, чтобы клуб обратил внимание: наймите опытного тренера с хорошей репутацией. Пригласили Черчесова, был предоставлен достаточный бюджет, было выиграно шесть матчей из шести в Лиге Европы, «Динамо» начало обретать облик нормальной команды. И тут вы меняете направление, подрываете команду, а затем пытаетесь заново ее формировать. Я не понимаю, что происходит.

Раньше в «Динамо» наблюдался большой объем руководства, что приводило к потере времени при принятии решений. В настоящее время там работает генеральный директор, пришедший из «Зенита», он компетентен и обладает хорошими способностями (Павел Пивоваров. — Прим. И.Р.). Но «Динамо» допустило ошибку, не заключив со мной контракт, и я перешел в «Спартак.

Я собрал вопросы и отправил сообщение Зареме. Она ответила, что все вопросы решает директор по спорту

— В подкасте у Федора Смолова я достаточно критично отозвался о «Спартаке». «Клуб, где плетутся интриги, клуб-интриган, живущий сплетнями, получающий удовольствие от этого». Не осталось ли у кого-то позитивных впечатлений о «Спартаке» за время вашей работы там?

— Я хочу, чтобы вы осознавали причины, побудившие меня к этому. Я присоединился к народной команде, имеющей богатую историю и большую армию поклонников. Едва я подписал контракт, информация об этом уже появилась в СМИ, причем не на официальном сайте клуба. Это можно было бы списать на обычное дело. Однако в целом создается необъяснимая атмосфера. Все происходило крайне некомпетентно. Возможно, с тех пор ситуация изменилась.

Несмотря на то, что в то время у нас был прекрасный тренер Тедеско, постоянно возникали интриги и попытки представить ситуацию руководству в определенном ключе. В какой-то момент я осознал, как выгляжу в глазах Федуна. Даже появились слухи, что я не играю, потому что «Зениту» якобы давал такое обещание! И люди в это верят! И я оказался втянутым в эту ситуацию. Появляется информация о какой-то травме, якобы из-за действий массажиста. Боже, я работаю с этим массажистом на протяжении всей своей карьеры, мы всегда делаем одно и то же. Он повидал больше, чем все вы вместе взятые.

И это повторяется ежедневно. К счастью, у меня сложились хорошие отношения как с игроками, так и с тренерским штабом и персоналом. Даже с болельщиками все обошлось: сначала трижды услышал оскорбления, а затем никаких проблем с ними не возникло. Непонятно, зачем постоянно плести интриги и существовать в этой атмосфере. Вместо того чтобы приехать, провести тренировку, пообедать и отправиться домой готовиться к завтрашнему матчу, постоянно думаешь — вот тому сказали обо мне так, а этому донесли, что я сдаю игры. При этом меня сделали самым высокооплачиваемым футболистом «Спартака», и от меня требовалось только доверие, чтобы я показывал результаты.

— Вы утверждали, что заключили контракт со «Спартаком», чтобы отомстить «Зениту», ранее отказавшемуся от вас.

— Да. И они тоже привлекли меня, чтобы выразить протест против «Зенита». Эти два клуба часто устраивают подобные акции. Мол, вы вложили значительные средства в игрока – предоставьте ему шанс демонстрировать свой уровень и побеждать того же «Зенита». А у меня неожиданно начались с ними конфликты, и я чувствовал себя футболистом, переведенным из дубля. «В отпуск не уедешь, будешь здесь сидеть…»

— Кто это вам сказал?

— Зарема инициировала этот разговор. Она поделилась информацией с руководителями клуба, которые, в свою очередь, рассказали мне. Мой ответ был однозначным: я не приемлю такой подход».

— С ней так ни разу и не пообщались?

— Нет. Однажды, из любопытства, он сам написал ей сообщение: «Если вы желаете, давайте встретимся. У меня есть вопросы». В ответ она сообщила, что все вопросы следует адресовать спортивному директору.

— С Федуном лично когда-нибудь виделись?

— Да. Но поговорили… никак.

Поздравляю Смолова и Галицкого. Меня, к слову, дважды приглашали в «Краснодар

— За РПЛ следите?

— Я почти не слежу за матчами, меня интересует лишь наблюдение за теми игроками, с которыми сам выступал, — Соболем, Тюкой (Соболевым, Тюкавиным. — Прим. И.Р.). После получения травмы Тюкавину пришло сообщение: «Ты решил все за мной повторять. В «Динамо» играешь, «кресты» порвал… Кончай! Можно было без этого обойтись». Он рассмеялся.

— Вы больше не планируете выступать в России? Кевин Кураньи недавно заявил, что вы могли бы оказать помощь «Динамо».

— Да? Но давайте подойдем к этому вопросу логически. Если бы я возглавлял клуб, не относящийся к нижней части рейтинга, то вряд ли сам бы обратился с подобной просьбой.

— Нижняя шестерка-восьмерка, вероятно, не привлечет вашего внимания. Или все же привлечет?

— Я не думаю, что это возможно. На Кипре я играю в составе команды, которая входит в число сильнейших клубов Российской Премьер-лиги, и почти ежегодно участвует в европейских кубковых турнирах. Зачем мне возвращаться? К тому же, в незнакомый город. В Санкт-Петербург и Москву меня все равно не пригласят, я там достаточно времени провел. Мне этого вполне достаточно.

— А если Черчесов в «Ахмат» позовет?

— Я не раз давал себе обещания, которые потом не сдерживал… Но сейчас я чувствую себя отлично. Самое важное — как можно скорее оправиться после хирургического вмешательства и вернуться в игру. Особенно учитывая, что предстоящий матч станет сотым за «Арис». И, полагаю, пятисотой в моей спортивной карьере.

— В следующем году ваш контракт с «Арисом» истекает. В случае, если поступит предложение о его продлении, вы готовы его принять?

— Действительно, решающим фактором здесь будут не финансы, а самочувствие и мотивация к игре. Если я осознаю отсутствие хотя бы одного из этих элементов, сам поблагодарю и пойму, что настал момент завершить карьеру. Я наслаждаюсь каждым годом, проведенным на футбольном поле.

— В Валуйках у вас остались люди? В Белгородской области сейчас, прямо скажем, обстановка нетихая.

— Туда ездит мой брат. Его отец и бабушка, мать его отца, проживают в Валуйках. Он приезжал даже в самый разгар, я был в шоке. У нас и квартира осталась. Из знакомых также есть пара человек, с которыми мы поддерживаем связь, их родители там живут. Город, по словам местных, сильно изменился. Все перестроено с учетом военных нужд. Я уже лет 10 там не был. Да и в целом в России — четыре…

— Возникают ли какие-либо личные сомнения по поводу приезда?

— Нет. Я знаю, что могу вернуться в любой момент. Но, если есть такая возможность, пусть лучше приезжают ко мне. Что я буду делать в Москве? Я просто не представляю.

— И спровоцировать можно в любой ситуации, как это произошло недавно Смолова в той же «Кофемании». Чем, думаете, у него закончится?

— Не знаю. Я знаю, что он неопытный. Он утверждал, что не попадет в неприятности и что, если бы он был с нами, ничего бы не произошло. А чтобы затеять драку в «Кофемании» — это нужно было постараться!

— Но в этом году у него также были и положительные моменты. Были ли вы рады за Федора, который впервые в своей карьере завоевал титул чемпиона России?

— Да. Я по-доброму отношусь к «Краснодару» и рад за Галицкого. Меня, кстати, дважды приглашали в этот клуб. Даже когда год назад они перед началом сезона приобрели Фёдора, ранее уже предлагали мне перейти. Но я тогда не хотел покидать своё место.

— Что чувствовали, когда Смолов записывал с вами подкаст? Каково разговаривать с другом на публику?

— Это казалось довольно простым, но, полагаю, зрителям было не очень увлекательно. В нашем общении много сленга, который понятен нам, но может быть непонятен другим. Тем не менее, я согласился на это. Кроме того, мне кажется, что из той беседы не удалось извлечь много интересного. Мы могли бы сделать это лучше. Если бы мы говорили не о футболе, а делились воспоминаниями, это было бы гораздо интереснее.

«Кресты» возникают, когда в мыслях царит хаос

— Недавно вы проходили операцию на колене, как сейчас себя чувствуете?

— Эта травма носит накопительный характер. Какой-то хрящ на кости начал оказывать давление, из-за чего мне становилось болезненно даже при ходьбе. Изначально левая нога постоянно болела при сгибании, но продолжать играть было возможно. Затем боль усиливалась, и я решил, что необходимо сделать МРТ и полностью избавиться от нее, иначе это может привести к последствиям, из-за которых я могу вообще потерять способность ходить. Я приехал в Германию, операцию провели быстро — это была несложная процедура, чистка. Врач был удовлетворен, сообщил, что период восстановления займет до двух месяцев.

— Хирург был знакомый?

— Нет. В этом году моя встреча с физиотерапевтом из Германии, имеющим связи с игроками «Баварии» и другими клубами, произвела на меня сильное впечатление. Я убедился, что это специалисты высочайшего уровня. Когда нужно было решить, где пройти операцию — в Германии или в Италии, я выбрал Германию, во многом благодаря этому специалисту. Он также порекомендовал хирурга, который имеет узкую специализацию в области заболеваний коленей. Ознакомившись с фотографиями пациентов, которым он оказывал помощь, я увидел футболистов из бундеслиги и серии А. Я знаю, что европейские специалисты такого уровня очень требовательны. Любая неудачная операция может привести к лишению лицензии. Поэтому к ним можно обращаться, не опасаясь. Поэтому я даже не испытывал беспокойства.

— Однако я знаю, когда боль после травмы была наиболее острой. Это произошло весной, незадолго до домашнего чемпионата мира, когда были повреждены крестообразные связки».

— Да. Это был весьма ощутимый удар. Я был уверен, что на чемпионате мира займу первое место среди спортсменов своей специализации, по крайней мере, в начале соревнований. К несчастью, это произошло незадолго до моего дня рождения (Кокорин родился 19 марта, а травму получил 15-го. — Прим. И.Р.). Неприятно было и то, что в плей-офф предстоял матч с «Лейпцигом». Я находился в отличной форме, и я с нетерпением ждал этой игры, не говоря уже о чемпионате мира.

— Откуда вы уверены, что бы вошли в стартовый состав сборной на чемпионате мира? Вам это сообщил Черчесов?

— Нет. Саламыч после травмы связался со мной, поинтересовался состоянием, поддержал… Но я уверен, что вышел бы на поле. Просто знаю это. Дзюба отправился в аренду в «Арсенал», у Фёдора, кажется, тоже возникли какие-то трудности. А у меня выдался отличный сезон, мне удалось забить 19 голов.

— Могут ли футболисты испытывать ощущение предвестия чего-то значительного перед матчем?

— Нет. Я думаю, «кресты» случаются, когда в голове царит сильный хаос, наступает ментальная усталость. Физически человек может быть в отличной форме, но если голова уставшая — это происходит внезапно, как по щелчку, и все. В одну секунду, необъяснимо. Мы и с тренером на Кипре обсуждали это, он тоже так считает. Вспоминаю тот день — физически я чувствовал себя прекрасно! Не было никаких признаков травмы. Просто совершаю какое-то неловкое движение, и — что-то разрывается. Как будто сильный удар током. Секунды две — и нога начинает проваливаться.

— Вы сразу поняли, что все?

— Нет! Он поднялся и хотел продолжить игру. Побежал еще на две минуты и упал на траву. И в этот момент — все.

— За эти две минуты вы полностью разрушили связность?

— Нет. Я просто полагал, что смогу играть, и все будет в порядке. Но когда нога проваливается, становится понятно: здесь что-то серьезное.

— Если опираться на вашу теорию, то почему в тот день в голове был хаос.

— Я уже не могу вспомнить. Возможно, это избыточная, ненужная информация, полученная от друзей или других людей. Когда я выступал в России, было обычным делом, чтобы кто-то просил билеты за два часа до матча. Сейчас я пришел к выводу, что необходимо убирать телефон после тренировки за день до игры, когда я приезжаю на сбор. Это крайне важно.

— Какие чувства вы испытывали во время просмотра чемпионата мира?

— Я намеренно не следил за событиями. Чувствовал сильную обиду. Проходил реабилитацию в Италии и во Франции. Единственное, что привлекло мое внимание — серия пенальти в поединке с Испанией. Обо этом эпизоде известно не многим. Однажды я оказался на пляже во Франции, на Лазурном берегу, и, независимо от желания, игра транслировалась на экранах, вокруг столов сидели зрители. Среди них было много русскоязычных, они меня узнали. Некоторые начали провоцировать: «Россию ждет разгром! Они – посмешище, как они оказались в плей-офф, что они хотят доказать? У них нет никаких шансов против Испании!» Подавляющее большинство болело за Испанию.

Я осознаю, что человек намеренно пытается вывести меня из равновесия. Почему ты об этом говоришь? Лучше бы ты наслаждался жизнью! Он постоянно меня провоцировал, а затем мы одержали победу в серии пенальти. Менеджер этого ресторана – мой ближайший друг во Франции. Я поинтересовался у него: «Сколько столов в ресторане?» – «Пятьдесят». – «Тогда закажите на каждый стол по бутылке шампанского. И вынесите флаг России!» Все происходит именно так, как я говорю. Я даю указание: «Пусть каждый поднимет тост за Россию!»

— Никто не отказался?

— Нет. Никто больше не пытался подойти, провокаций также не зафиксировано.

— Были ли вы шокированы выступлением сборной на чемпионате мира 2018 года?

— Откровенно говоря, нет. Я был уверен, что мы преодолеем групповой этап, а дальнейшие перспективы зависели от жеребьевки. Прежде всего, нас ждали родные стены. Кроме того, в нашей группе были Саудовская Аравия и Египет без травмированного Салаха. Были опасения касательно Уругвая, и они оправдались. Испания на том чемпионате показала не лучшую игру, что было связано с отсутствием тренера. Удачно сыграли с хорватами — тогда началась положительная серия, вся команда поверила в свои силы, вся страна оказывала поддержку…

В московском «Динамо» Леопольда Ротенберга часто высмеивали

— Черчесов в том сезоне предоставил вам возможность вернуться в сборную. Несмотря на то, что ваша с Дзюбой фотосессия с усами, последовавшая сразу после вылета с Кубка конфедераций, по всей видимости, похоронила перспективы обоих игроков.

— В порыве эмоций было совершено немало необдуманных поступков. Однако, когда я встречу Саламыча после завершения карьеры, я спрошу его, почему он не вызвал меня на Кубок конфедераций. Я принимал участие во всех матчах «Зенита», весной забивал в чемпионате и Лиге Европы, по-моему, по пять мячей. Также я отдал десять голевых передач, набрав 20 очков за сезон. При этом в сборной оказались игроки, которые оставались в запасе. Для меня это казалось нелогичным. Он утверждал, что я не показал своей лучшей игры в «Зените».

Это чувство обиды проявилось в каком-то глупом поступке, свойственном юности. Тем не менее, я никогда не испытывал к Саламычу серьезных негативных чувств. В «Динамо» было немало увлекательных моментов! Мы жили по соседству на базе, в соседних комнатах, он пригласил меня: «Зайди». Я вошел, не помню, с каким соперником играли. «Я смотрю на тебя — ты лучший в команде». И, сделав небольшую паузу: «Но в основном составе ты завтра не сыграешь».

— А вы?

— Я настолько привык к Саламычу, что машинально ответил: «Понял! Что-то еще нужно?» — «Нет». Выхожу на замену с раздражением, забираю мяч и отдам голевую передачу на победный гол. Побеждаем. Он говорит: «Видишь!» Я сам до конца не понимаю, что происходило, о чем он размышлял и как он все воспринимал.

— Что они с Денисовым-то так закусились?

— Всё из-за Ротенберга. Сообщили, что он должен был быть в списке, но в определённый момент его туда не внесли. В результате под угрозой оказалось положение Саламыча, он обратился к Игорю как к капитану, тот — к нам… В итоге развернулись события, которые не должны происходить в команде. И всё привело к тому, к чему привело.

— А как вы к Борису Ротенбергу-младшему относились?

— Борис, безусловно, замечательный парень! Однако он искренне считал, что превосходит остальных на своей должности. Необходимо отметить, что он полностью посвящал себя спорту, учебе и стремлению к достижениям. Благодаря своим способностям он неожиданным образом получил приглашение в сборную. Возможно, это и есть признак успеха. Я бы, оказавшись на его месте, поступил иначе и помогал отцу. В команде слишком много насмешек. Наверное, мне было бы тяжело, и я постоянно бы защищался.

— Стебали его много?

— Очень много.

— Что говорили?

— Что он не должен здесь быть.

— Кто?

— Я не буду называть людей по фамилиям. Иначе скажут, что я могу позволить себе говорить свободно, а мы с Борей какие-то дела еще планировали, ха-ха.

— Вы лично его подкалывали?

— Сначала были насмешки, но затем мы с ним подружились. Я – человек, выросший в интернате, прошедший весь путь самостоятельно, и никогда не сталкивался с тем, чтобы кто-то просил за меня. Если я лучший, то, по спортивному принципу, должен получать шанс на игру. Когда мое место занимает такой ребенок, у меня возникает негативное отношение. Еще с тех пор для меня подобное… [неприемлемо]. Но, повторюсь: он – замечательный парень. Необходимо отдать Боре должное за то, что он продолжает заниматься футболом столько лет, борется и доказывает – сначала как игрок, теперь в клубе.

— Какие воспоминания у вас связаны с интернатом «Локомотив?

— Безусловно. Тогда это был лучший в России интернат, с прекрасными условиями проживания. Я провел там очень хорошее время.

— Неужели отсутствие родителей далось тяжело, учитывая ранний отъезд?

— Напротив, я стремился покинуть дом, чтобы полностью посвятить себя футболу. Не сбегал от родителей, а скорее просил: «Пожалуйста, дайте мне только футбол!» Нисколько не скучал. Сейчас наблюдаю за детьми, которых привозят и забирают водители, и вспоминаю, как в десять-одиннадцать лет уже самостоятельно справлялся с жизнью. Это было необходимо, ведь я очень хотел играть, и футбола там было предостаточно. Помимо собственных тренировок, я ходил на искусственное поле и играл с арендаторами. В то время я мог вместить в себя огромное количество футбола!

Смотришь на Модрича — и понимаешь, что ты молодой

— Что касается Кипра, ожидали ли вы, что в возрасте 33-34 лет будете регулярно забивать по десять голов за сезон?

— Мне импонирует, что в этом возрасте я провожу на поле много времени – около 30 матчей за сезон, и все они достаточно напряженные. Но, наблюдая за Модричем, осознаешь, что ты еще совсем молод. Теперь же больше думаешь о здоровье, о поддержании себя в форме и подготовке к каждому матчу, а не о забитых голах и результативных передачах.

— В прошлом году вы также выступали в роли капитана «Ариса» на постоянной основе.

— Это было сделано по необходимости. На Кипре ввели правило, согласно которому капитаном должен быть полевой игрок, а у нас этой ролью был вратарь. По всей видимости, таким образом решили облегчить общение для судей — чтобы им не приходилось бегать по всему полю. И капитаном назначили меня. Однако, по моему мнению, вратарь больше всего заслуживал повязки — он дольше всех находится в команде и отлично знает раздевалку. Это его позиция! А я получил её скорее благодаря своей известности. Принимать активное участие в тех функциях, которые выполняет капитан, — не совсем моя стихия.

— Что имеете в виду?

— Вопросы, связанные с игрой, тренировками и подсказками, находятся в порядке вещей. Однако, если возникают трудности, капитан должен обратиться к руководству и тренеру для обсуждения ситуации. После матча мне же, наоборот, необходимо спокойствие.

— По-капитански «напихать» партнерам — это про вас?

— Я часто давал советы, стараясь делать это корректно и только в процессе игры. Иногда я испытываю гнев, когда делюсь рекомендациями, а мой партнер не прислушивается, не применяет их на практике, и эта ошибка повторяется, влияя на итоговый результат. Возникает вопрос: разве я только что тебе это не говорил, ты не понимаешь или не желаешь меня слушать?

— Говорите с партнерами по-английски?

— Да. Мой английский на хорошем уровне, а по-гречески я знаю лишь базовые фразы: «здравствуйте» и «до свидания», дальше общение затруднено. Однако, поскольку в команде работает интернациональный состав, английского языка вполне достаточно. Сезон с капитанской повязкой получился удачным как для меня, так и для команды, мы заняли второе место. Если бы «Пафос» не уступил АЕК в серии пенальти в финале Кубка, мы бы снова попали в группу Лиги Европы.

В чемпионате они продемонстрировали выдающиеся результаты, превзойдя ожидания, — ведь после выхода в плей-офф Лиги конференций многие предполагали, что их запал скоро иссякнет. Однако они показали себя достойными, постоянно улучшая свою игру, и в заключительной встрече мы уступили им инициативу («Арис» проиграл будущему чемпиону — 0:4. — Прим. И.Р.). В случае победы «Пафос» стал бы чемпионом, его мотивация была чрезвычайно высокой, и соперник вынудил нас допустить ошибки.

— Как получилось, что в этом сезоне вы не являетесь капитаном? Оказала ли влияние смена главного тренера, Алексея Шпилевского, на другого тренера из Беларуси, Артема Радькова?

— У нас в команде защитник Коннор Голдсон — настоящий профессионал. Он возит детей в школу еще до рассвета и сам приходит на тренировки первым. Полагаю, назначив его капитаном, тренер стремится, чтобы молодые игроки брали с него пример. Кроме того, он пояснил, что хочет полностью контролировать линию защиты — это критически важно для нас, ведь в прошлом сезоне мы часто допускали грубые ошибки при контратаках соперника.

— До «Ариса» были когда-нибудь капитаном?

— Да, я какое-то время выступал за «Динамо». Мне тогда было совсем немного лет, и в команде были такие игроки, как Кураньи. Это было замечательное и очень ответственное время. Меня назначил Дан Петреску. Он хорошо ко мне относился, и у меня получился хороший сезон.

В каждом коллективе требуются капитаны различных моделей. Однако для меня в России эталон – Игорь Денисов. Он не только выдающийся футболист, но и замечательный человек! Я уверен, что «Локомотив» в последний раз завоевал чемпионский титул (в 2018 году. — Прим. И.Р.) командой в значительной степени руководил Гарик. Однако в последнее время он начал кричать на детей. Я выслушал его – решил, лучше бы он не вмешивался, ха-ха!

— Денис Глушаков сыграл свой последний матч, также будучи колоритным капитаном. Он стал единственным чемпионом в качестве капитана футбольного клуба «Спартак» за последние 24 года.

— Нет, он не безупречный капитан. Всё же безалаберный. Вот когда стоял с банкой (миллеровки. — Прим. И.Р.) на статуе гладиатора изображён Глушак, что весьма забавно! А то, что он организовал такой прощальный матч, — это достойно похвалы. Он способен проводить подобные мероприятия.

Изначально были все возможности для переезда в Москву. Однако со временем приоритеты изменились

— Как проходит ваш обычный день на Кипре?

— Достаточно много свободного времени. Весь день проходит в ожидании тренировки, около трех часов проводишь на базе — теория, подготовка, занятия в зале и на поле, восстановление. Ужинаешь — и вот и закончился день. А теперь тренировки перенесли на утро, на 11, и после обеда у тебя появляется свободное время. Октябрь, температура 30 градусов — можно пойти с детьми на пляж, куда угодно.

— Что привлекло вас сюда? Почему вы нашли свое место именно в этой игре?

— Я полагаю, что примерно половина успеха зависит от климата и погодных условий. Недавно совершил перелет в Мюнхен для проведения операции и уже не помню, каково это – холод, дождь и брызги от машин. В большинстве мест, где я жил, ситуация была схожей. А теперь осознаешь, что существуют места, где нет проблем с погодой. Это замечательно! Особенно это радует любителей моря. Возможность в любой момент пойти искупаться – это здорово. Даже в декабре и январе я купался несколько раз. А обычный прощальный заплыв в году приходится на конец ноября. Просто невероятно. Лето круглый год.

Одним из немногих недостатков является высокая температура в начале соревнований. Я убежден, что даже команде «Бавария» было бы непросто выступать здесь в августе. Все соперники, играющие с нами в этот период, испытывают переутомление. Сообщается, что дышать практически невозможно из-за высокой влажности.

— Прогуливаясь по набережной Лимасола, повсюду можно было услышать разговоры на русском языке.

— В Лимасоле русскоязычные составляют 20% от общего числа жителей. Поначалу, когда я приехал, я был ошеломлен и не понимал происходящего. Это было похоже на возвращение домой: русское радио, магазины с русскими товарами, разговоры на русском языке. Недавно я заказывал оливье и борщ в одном из заведений — качество оказалось вполне приемлемым.

Похоже, за пределами футбольного клуба у меня не получилось найти друзей. Не появилось и просто знакомых, с кем хотелось бы общаться, выходить в город, куда-нибудь посещать места. Это немного утомляет. Семья, конечно, приезжает, руководство «Ариса» навещает — но больше никого. А в остальном все прекрасно.

— Жилье купили или снимаете?

— Снимаю.

— То есть будущее с Кипром не связываете?

— Вопрос о будущем месте жительства после окончания учебы — действительно непростой. Мой опыт подсказывает, что если поделиться своими планами с судьбой, то она может отреагировать неожиданным образом. Изначально у меня были все основания для жизни в Москве. Однако со временем мои представления об этом изменились. Мне очень импонирует Кипр. А когда надоедает однообразие, можно просто отправиться в путешествие. Это поистине прекрасное место!

— Вы упомянули Смолову — ваша мать оформила визу и регулярно посещает Кипр?

— В настоящее время она занята делами, а визы выдаются на короткий срок. Однако она недавно была здесь и планирует вернуться. Ей очень понравилось в этом месте. Я говорю: «Это приходит с возрастом. Спокойствие, погода…» Теперь и сам это понимаю!

— Как дела у младшего брата?

— Завершил обучение в университете по финансовой специальности и получил диплом. В семье все рады – это значимое событие для нас, мы долго этого ожидали. Начинается взрослая жизнь! Ранее он был отчислен из другого высшего учебного заведения из-за проблем с законом, затем перевелся. Я оказывал ему поддержку, чем мог.

— Планируете ли вы получить дополнительное образование после завершения карьеры?

— Если это связано с профессиональной деятельностью, то я согласен. Однако пока я занимаюсь спортом, у меня нет четких планов на будущее. Завершив карьеру футболиста, я отдохну и только потом буду искать свое место в новой сфере.

Больше всего возмущает, когда с трибун звучат оскорбления в адрес России и семьи

— Тебе также импонирует атмосфера и поддержка болельщиков на Кипре?

— Да. Я помню, как меня встретили – отношение было необыкновенным. Однако победа в чемпионате, первая в истории для клуба, одновременно вдохновила нас и привела к некоторому расслаблению: у многих возникло ощущение, что теперь все будет получаться само собой, и мы не смогли найти оптимальный баланс. Встреча «Пафоса» и «Ариса» знаменует начало новой эпохи в кипрском футболе.

Футбол популярен здесь, однако наш клуб, кажется, не может похвастаться большим количеством болельщиков. В основном это семьи и молодые люди, воспитанники нашей академии. Я считаю, что в плане посещаемости необходим прирост — это было бы замечательно. Ведь за четыре года было сделано очень много. У «Омонии» и АПОЭЛ из Никосии наблюдается высокая посещаемость, стадионы всегда заполнены. В Лимасоле АЕЛ выделяется в этом отношении, у них самые преданные фанаты, и на их матчах стадион также всегда полон. У «Аполлона» ситуация тоже неплохая, но наблюдается спад: когда я только присоединился, к ним относились с большим уважением, ведь они были чемпионами два года назад. А затем эта волна угасла, и к ним стали относиться с меньшей осторожностью.

— На Кипре наблюдаются особенности поведения болельщиков — во время домашних игр АЕК из Ларнаки против «Ариса», где ранее работал главный тренер Алексей Шпилевский, они намеренно провоцировали команду, выкрикивая оскорбительные слова.

— Да, постоянно и очень громко критикуют, утверждая, что это им не идет. Возможно, на их территории они защищены законом, поэтому позволяют себе многое. На полупустых трибунах подобные высказывания хорошо слышны. Кто-то принимает это как данность, а для тех, кто только начинает свой путь, это может оказаться болезненным. А меня, напротив, это только стимулирует. Не могу сказать, что ощущал здесь серьезное личное воздействие. Но когда пытались спровоцировать — я давал понять: вы меня потревожили.

— А лично вас как провоцировали?

— Больше всего задевает, когда бросают оскорбления в адрес России и моей семьи. Всё остальное я стараюсь игнорировать, так как давно привык к подобным ситуациям, ха-ха. Однажды был матч с «Саламиной», и они начали оскорблять Россию. Я забил им гол, развернулся, показал уши, и судья наказал меня жёлтой карточкой. Я спросил: за что? «Ты их спровоцировал, они начали агрессивно себя вести». Но это был обычный жест, не содержащий оскорблений.

— Ваш прежний тренер Шпилевский в настоящее время находится в Нижнем Новгороде, но его успехи пока невелики. Вы поддерживаете с ним контакт?

— У нас был лишь один разговор. Полагаю, сейчас у него другие заботы. Мы с ним довольно часто обсуждали Россию, наш чемпионат.

— Он с вами советовался — ехать, нет?

— Мне показался необычным его выбор. Известно, что после одного из прошлых сезонов ему поступало предложение от «Динамо». Подтвержденное. Не знаю, что стало причиной, но он сам отказался. По моему мнению, тогда переезд был бы оптимальным решением. Сейчас не могу предположить, что побудило его перейти в Нижний Новгород. Когда выступаешь на Кипре и постоянно занимаешь высокие места, ты понимаешь, ради чего играешь. А Нижний Новгород находится в нижней части турнирной таблицы. Я бы не согласился на такое предложение, оказавшись на его месте.

— Что он вообще за специалист и человек?

— Это перспективный и одаренный тренер-самоучка, придерживающийся собственного видения футбола. Немало известных тренеров не имеют опыта игры, но демонстрируют выдающиеся результаты благодаря своей философии. У Шпилевского она также присутствует и отличается своей убежденностью. Мы неоднократно обсуждали этот вопрос, и я иногда пытался предложить ему определенные упражнения, однако он всегда настаивает на своем!

«Арис» представлялся ему командой мечты, поскольку здесь регулярно приглашали молодых футболистов, помогали им расти и развиваться, а затем продавали. Он не знал, что происходит в Нижнем, какие перед ним поставлены задачи и сколько времени ему будет предоставлено. В любом случае, желаем ему успехов!

— Пытался ли Шпилевский переделать вас как игрока, чтобы соответствовать его требованиям?

— Напротив, я очень благодарен ему за то, что предоставил мне полную свободу действий. Бывали сложные периоды, когда я чувствовал себя неважно и понимал, что играю не на должном уровне. В перерывах я обращался к нему с просьбой заменить меня, но он отвечал: «Ты что, не понимаешь? Сейчас выйдешь и сделаешь вот это и вот то». Он умел находить нужные слова и мотивировать, что было особенно ценно для молодого тренера. Однажды он произнес несколько вдохновляющих фраз, после чего я забил гол, отдал голевую передачу, и мы одержали победу со счетом 3:0.

Он обладает ярко выраженными эмоциями и старается с этим справляться. Поначалу он также часто кричал трибунам и реагировал на провокации. Я беседовал с ним: «Николаич, если вы отправитесь на крупное соревнование, там это считается нормой, подобные ситуации будут происходить». Для него это был совершенно новый опыт. Однако, оказавшись на его месте и получив предложение от «Динамо», я бы принял его.

— Вас в Нижний Шпилевский не звал?

— Ни в коем случае. Полагаю, он, вероятно, уже вымотан моим обществом, ха-ха.

Прибыв на Кипр, Ломакин заявил: «Я уважаю вас, но в этом году я вас обыграю!»

— Теперь в «Арис» на место Шпилевского пришел еще один белорус, Артем Радьков, который ранее ассистировал Хасанби Биджиеву в махачкалинском «Динамо». Какие у вас впечатления от его работы?

— Он более строгий, акцентирует внимание на дисциплине. Мне представляется, что его подход схож с методами Карпина — необходимо проверить вес, поработать в тренажёрном зале…

— По мнению многих, Фабио Капелло является синонимом слова «дисциплина.

— Фабио — это поистине уникальное явление! А Радьков сам выступал в роли защитника, и, на мой взгляд, в его игре прослеживается влияние этого опыта — в первую очередь, это касается строгости при игре в обороне. В составе присутствует много новых игроков, молодых, команда претерпела изменения, и, к сожалению, было немало травм. Однако мне очень понравилось наше выступление в квалификационном раунде Лиги конференций против греческого АЕК. По моему мнению, мы их превзошли по игре, были на 15-20% сильнее. Просто сказался индивидуальный класс, нам чуть-чуть не повезло, а они забили (в ответном матче в овертайме Кокорин красивым ударом попал в крестовину, а в контратаке АЕК забил решающий мяч. — Прим. И.Р.).

— Всего один стадион используется тремя футбольными клубами Лимассола, а в европейских кубковых турнирах на нем также выступает «Пафос?

— Да. У каждой команды есть своя раздевалка. Я не думаю, что мы делим стадион с соперниками. Чувствую себя там как дома. Очень хорошо, что «Альфамега» построена. Когда я только приехал, мы заканчивали сезон на стадионе «Цирио» — большом и историческом, но довольно старом. После открытия нового стадиона все стало соответствовать современным стандартам. База небольшая и компактная, но удобная. По размерам примерно как в «Зените», только футбольных полей меньше.

— Чемпионами еще на старой арене становились?

— Старой, переходящей в новую.

— Как тут судейство?

— В работе присутствует немало недочетов и необычных решений, к которым я уже адаптировался. Изначально я болезненно воспринимал замечания, однако впоследствии осознал, что оценивающие эксперты не обладают достаточной квалификацией. Поэтому я перестал переживать.

— Внаглую не «прибивают»?

— Похоже, как и в любом другом месте, создается впечатление, что все настроены против тебя. Что происходит на самом деле — неизвестно. Попытки сделать судейство справедливым предпринимаются, например, с использованием системы ВАР. Однако все равно бывают моменты, когда ты уверен в наличии пенальти, но арбитр его не назначает. Идеального судейства нигде не существует.

— Можно ли утверждать, что в России, Италии и на Кипре ситуация отличается в позитивном или негативном ключе?

— Нет. В одном из матчей у судьи что-то пошло не так, он допустил множество ошибок, и ваша команда проиграла — и вы считаете, что это не случайность. Однако, я не заметил, чтобы кто-то намеренно судил против нас.

— Вы уже достаточно долго знакомы с Евгением Савиным, который прошёл путь от футболиста до видеоблогера, а затем стал владельцем и президентом клуба, выступающего в высшем кипрском дивизионе. Вы брали у него первое интервью после освобождения. Однако в 2022 году, когда вы оба находились на Кипре, он выражал обиду на ваше отношение к нему, утверждая, что вы не ответили на его обращения, ссылаясь на его «токсичность».

— Я никогда не говорил о токсичности, это не соответствует действительности. Мы впоследствии обсудили этот вопрос с ним без каких-либо негативных эмоций, в том числе и тот факт, что я ему не отвечал. Я задавал вопрос: «Почему я должен писать тебе?» Мы провели одно интервью, а затем оказались в одном городе, однако это не подразумевает, что мы сразу же стали близкими друзьями. Сейчас мы видимся, и все в порядке.

— Вы были удивлены выходом его команды в высший дивизион?

— Я был удивлен. Однако у них появился инвестор, и наличие такового позволяет что-то создавать. Похвально, что он верит в эту идею и прилагает усилия для её воплощения. Но, откровенно говоря, когда мы с ними провели товарищеский матч — они тогда выступали в первой лиге — он даже не присутствовал. Это не позволило мне сделать вывод о его преданности команде.

— Красава высказывал желание включить Смолова в свою команду.

— Он даже просил меня выяснить, что он планирует делать. Я ответил, что, насколько мне известно, если бы Фёдор захотел, он бы продолжил играть где-нибудь. В России это точно. Похоже, он просто перестал хотеть».

— Со Смоловым вы после этого не связывались?

— Нет. Полагаю, у него достаточно проблем и без «Кофемании.

— Он попробовал себя в медиафутболе, присоединившись к команде «Броук Бойз».

— Мне рассказывали об этом, я до сих пор не понимаю, как он туда попал и что там делал. Я слежу за медиалигой, там много знакомых, но сейчас их стало меньше.

— Себя там не представляете?

— Пока нет.

— Насколько хорошо вы знакомы с руководителями «Пафоса» Сергеем Ломакиным и Романом Дубовым?

— Мы знакомы и поддерживаем общение. Наша встреча произошла на дне рождения руководителя (вероятно, Кокорин подразумевает президента «Ариса», гражданина Беларуси Владимира Федорова. — Прим. И.Р.). Там развернулась весьма любопытная история. Едва он прибыл, мы так бурно праздновали, что он не удержался и подошел к Ломакину, чтобы произнести: «Я ценю вас как соперника, но в этом году одержу победу!» И, к удивлению, так и случилось.

Позитивные и целеустремленные люди. Я вижу причину их успеха. Они полностью посвятили себя этому делу — и, в итоге, достигли желаемого. Однако, мне сложно представить, как, располагая значительными средствами, можно владеть клубом в Пафосе, вкладывать в него годы и постоянно стремиться открыть дорогу в Европу. Если бы у меня была такая возможность, я бы приобрел клуб в сильной лиге, где уже была бы сформирована фан-база, современный стадион, и куда было бы проще приглашать европейских звезд. У них свой взгляд на вещи. И они достигают поставленных целей!

— В Пафосе, говорят, катастрофический стадион?

— Это было ужасно. Я сказал им об этом на втором дне рождения, ха-ха. «Слушайте, — сказал я, — с большим уважением, не могли бы вы что-нибудь сделать со стадионом и газоном? Стыдно же!» Однажды мы играли на таком поле, которое больше подошло бы для выпаса скота — оно было настолько плохое. Я не знаю всех деталей, поскольку они арендуют стадион, и, возможно, им не дают там что-либо улучшать.

— Поскольку все спортивные арены на Кипре находятся в государственной собственности, разрешение не предоставляется.

— Пересеять поле, я полагаю, не составит большого труда. Иначе это будет выглядеть как работа в колхозе.

— Одна трибуна, дома вокруг — так и есть?

— Да. Это настоящее позорище. Особенно учитывая, что в городе всего одна команда, которая уже давно находится на виду. Можно было что-то придумать. Мы там играли на Кубок, я был капитаном — то есть, в прошлом сезоне. Подходит судья: «Вы не против, если будет серия пенальти, то бить придется в те ворота, потому что только там стоит камера?» Вот настолько.

— Возможно ли провести сравнение текущего уровня российских и кипрских соревнований?

— Я не могу сделать сравнение, так как давно не был в России. Однако, было бы любопытно однажды сыграть, чтобы разобраться в этом. Мне кажется, мы с «Пафосом» поборолись бы за призовые места. Когда у тебя хорошо получается выступать с «Рейнджерс» и «Бетисом» в Лиге Европы, осознаешь, что у нас команда достаточно высокого уровня. Однако, здесь приходится ждать шесть-восемь матчей, в остальных командах против нас просто обороняются, выстраиваются сзади и обороняются. А хотелось бы сыграть весь чемпионат в таком же темпе, как в тех шести-восьми матчах.

Главный тренер «Фиорентины» — опытный профессионал. Что касается его личных качеств, то даже не стану использовать резкие выражения

— Где вам комфортнее — на Кипре или в Италии?

— В Италии — это нечто невероятное. Не могу понять, как в такой небольшой стране люди достигли такого высокого уровня во всем. Футбол, одежда, еда, дизайн, автомобили — абсолютно все. Я всю жизнь был поклонником Франции и не понимал, что в Италии такого хорошего. Прожив там почти три года, теперь очень люблю эту страну. Кипр — это больше похоже на дачу, а Италия — на вершину цивилизации.

— Вам удалось полюбоваться красотой Флоренции и посетить галерею Уффици?

— Да, я также брал ребенка с собой. Встречались моменты, когда можно было вместе посещать музеи и выставки. Это дало возможность узнать о людях, населявших эти места, и посмотреть работы Микеланджело. Я не могу назвать себя большим поклонником изобразительного искусства, но даже для меня это произвело впечатление. Итальянцы заслуживают похвалы за то, что они сохранили эту историю. Посещая Рим, начинаешь осознавать, сколько значительных событий там происходило.

— Считается ли переход в «Фиорентину» своего рода возмещением за пережитые вами трудности прошлых лет?

— Возможно, это и к лучшему. Жаль только, что этот опыт пришёлся на «Фиорентину». Там были отличные игроки: Влахович, Рибери, Амрабат, Кальехон, Нико Гонсалес… По-настоящему сильный состав! Если бы удалось проявить себя там, я был бы вполне удовлетворен.

— Мучаетесь, что шанса толком не получили?

— Важно разделять два аспекта. Ситуация, когда игрок не получает возможности проявить себя, постоянно испытывает негативное воздействие и не может конкурировать, — это одна тема, и здесь нечего обсуждать. Бывают случаи, когда физическая форма игрока оставляет желать лучшего, тренировки были прерваны, но тренер сохраняет веру в него, дает игровое время, и это помогает ему прогрессировать. У меня отсутствовала как физическая готовность, так и доверие тренера, и это оказывало давление.

Затем я перешел в «Арис» на условиях аренды, провел там отличный сезон и выиграл все турниры. Возвращаюсь в «Фиорентину» и принимаю участие в тренировочном процессе. Я чувствую себя в превосходной физической форме, выхожу на поле в контрольных матчах, забиваю и демонстрирую тренеру: «Я – ценный футболист!» Болельщики стали благосклонно ко мне относиться. Разумный тренер должен использовать это преимущество. Он либо начнет выпускать меня на поле, поскольку я приношу результат, либо – чтобы увеличить мою стоимость при продаже. А у меня еще на два года действовал контракт с итальянским клубом.

Тогда клуб осуществил продажу двух нападающих, и я должен был спокойно начинать чемпионат, а там — пойдет или не пойдет. Но что происходит? За неделю до старта сезона заключают двух новых форвардов — и он (Винченцо Итальяно. — Прим. И.Р.) сразу делает их главным приоритетом. Это и есть «доверие». После этого все стало абсолютно понятно.

К тому моменту мы с ним давно не общались. Ранее он любил выкрикивать на меня. Я забиваю гол на тренировке – он подзывает и говорит, что я неправильно открылся. То есть он искал у меня какие-то недостатки. Я думал: «Действительно, может, так и есть?» А затем я стал понимать, что он просто придирается ко мне, и перестал обращать на это внимание. Когда я пришел во второй раз, у него уже были новые подопечные, на которых он срывался. Он перестал обращать на меня внимание, поскольку, видимо, не видел во мне потенциал. Он демонстрировал, что я ему безразличен.

— Тем не менее, как я понимаю, тренер Итальяно не лишен опыта.

— Отличный специалист! Но как личность… Даже не хочу использовать резкие слова. Неоднократно видел, как он придирается к людям, которые достигли гораздо больших успехов. В нашей команде были игроки, ранее выступавшие за «Реал» или «Баварию». Справа располагался испанский защитник Одриосола. Он допускал ошибку, тренер сразу же реагировал и искал в ней скрытый смысл, да еще и пытался…

— Унизить?

— Да. С ним происходило что-то вроде детских комплексов. Когда человеку, добившемуся успеха, вдруг говорят: «Вас в «Реале» не научили делать передачи?», это кажется мне весьма странным. На моем месте я бы, вероятно, ответил тренеру: «Скажите, где вы были, когда мы выигрывали?». Однако, это очень квалифицированный специалист! Он отлично разбирается в тактике, у него хорошие идеи, и он умеет правильно их доносить. Тренировочный процесс интересный. Подобные ситуации иногда случаются.

— Предположим, вы отправились в Италию на заре своей профессиональной деятельности. Считаете ли вы, что имели бы возможность там раскрыть свой потенциал?

— Я абсолютно уверен в этом. Я проходил подготовку во Флоренции вместе с известными игроками. Поначалу, когда я впервые приехал, возникали вопросы о том, как все устроено и что меня ждет. Однако уже на первой тренировке я начал превосходить их, а на второй – демонстрировал полное доминирование, никто не мог меня остановить. У меня были хорошие отношения с Амрабатом, он говорил, что не понимает, почему я не получаю игровое время. Нужно самому убедиться в своей способности хорошо выступать. А затем доказать это на поле. Первое мне удалось, второе – нет.

— Вспоминаю череду травм, которые преследовали вас во время выступления за «Фиорентину», и думаю, что отсутствие систематических физических упражнений в заключении не могло не сказаться. Это отголоски тюремного заключения.

— Я так не думаю. Мне представляется, что существуют вещи, которые уже определены, предрешены. Что бы ты ни предпринимал, это неизбежно. Кто мог предвидеть, что мы сейчас спокойно беседуем, а затем нас ждут драка и тюремное заключение? То же самое относится и к здоровью. Я говорю, что в Италии я начал за ним наблюдать, как никогда раньше. Рано ложился спать, следовал всем рекомендациям. И именно тогда получал самые невероятные травмы! Выполняю простое упражнение — и повреждаю переднюю мышцу бедра, о которой мой массажист, с которым мы сотрудничали многие годы, говорил, что она самая толстая и лучше всего защищена. И последовала целая череда событий.

— Несмотря на то, что Эдуарду Стрельцову пришлось провести пять лет в лагере, а еще два года ему не разрешали играть, после возвращения он дважды становился лучшим футболистом СССР?

— Я понимаю его сильное желание вернуться на поле и снова играть, как он скучал по футболу. Правильно, что в конечном итоге ему разрешили это. Я посмотрел фильм «Стрельцов», и, конечно, возникли ассоциации. Более того, в сети я видел настоящие кадры его игры — после моей истории мне стало интересно. «Лесоруб» был очень хорош, он очень быстро бегал, его было невозможно остановить! Несомненно, это суперталант, который очень хотел играть в футбол, несмотря на все трудности. Именно поэтому о нем снимают фильмы.

Капелло заметил: «Возможно, этот поединок с бразильцами станет для тебя последним»

— Я утверждаю, что капелло представляет собой уникальное направление в искусстве. Что вы имеете в виду, задавая этот вопрос?

— Он был выдающейся фигурой, и все проявляли к нему глубокое почтение, избегая фамильярности. Хотя наши футболисты иногда и позволяли себе вольности – например, когда Дзага, будучи в составе сборной, уходил гулять, об этом ходила известная история. В целом, Фабио вызывал и уважение, и здоровый страх.

— По моему мнению, он чрезмерно строго применил дисциплинарные меры.

— Потом он был сорван. В частности, в Бразилии, когда мы заселились в эту фигню…

— Я помню это. Из-за Иту можно было потерять рассудок. Два часа пути в любом направлении — и вокруг ничего. Непонятно, находишься ты в Бразилии или в пустыне в Африке. Даже мы, журналисты, ругали Капелло за то, что он загнал не только команду, но и нас в такое отдаленное и неприятное место.

— Именно так. Вспомните, примерно в то же время появился Instagram ( Meta Platforms, Inc., признанная экстремистской и запрещенная на территории Российской Федерации. — Прим. «СЭ»), мы наблюдаем, как другие национальные команды успешно справляются с подготовкой. А мы оказались в каком-то отдалённом месте, с военной охраной. Тренер слишком строго наложил дисциплину и создал впечатление, будто мы находимся в лагере. Капелло бы так не поступил, игроки просто бы отказались от участия, ха-ха.

Возможно, такой подход обусловлен убеждением, что русские не обладают игровыми навыками, и их необходимо физически подготовить. Более того, они выбрали место для проживания и активно препятствовали, или, по футбольным терминам, «гоняли» соперников. Они делали это очень эффективно! Чемпионат подошел к концу, и у всех закончились силы — как можно говорить о сборах в такой ситуации?!

— Повлияла вся эта атмосфера на результат?

— полностью согласен. Состав оказался весьма необычным. На мой взгляд, и тогда Фабио допустил ошибку, и в 2016-м Викторыч (Леонид Слуцкий. — Прим. И.Р.) доверился испанцу, который также оказывал на нас давление. Вместо восстановления был организован хаотичный сбор. В конце сезона так поступать недопустимо!

— Аналогичные интенсивные сборы проводились и при Гусе Хиддинке перед Евро-2008, и при Черчесове перед домашним чемпионатом мира.

— Я не имею возможности высказывать какие-либо суждения, так как не был знаком с этими людьми. С Гусом Ивановичем мне довелось лишь кратко сотрудничать в «Анжи». Это замечательный специалист и опытный тренер! Очень жаль, что не удалось продолжить работу с ним.

У всех команды переживают непростые времена, и это закономерно. Но когда в завершение сезона кто-то полагает: «Сейчас мы увеличим нагрузку, и это даст результат» — я не уверен. В обоих случаях, когда я сталкивался с подобной ситуацией, это не принесло ожидаемого эффекта.

— Даже один гол в ворота Алжира был достигнут — что не всегда удается сделать на чемпионате мира.

— Бельгии тоже не повезло, он не забил. Но этот гол, забитый Алжиру, для меня, безусловно, значим. Здесь, в «Арисе», много молодых игроков, и некоторым вообще безразлично, они не знают, где я выступал. Когда я упомянул, что забивал на чемпионате мира, у них глаза на лоб полезли. «Когда? Где?»

Я благодарен Капелло за то, что он однажды сказал мне, когда мы сидели с ним в московской гостинице, где мы обычно встречались перед товарищеским матчем с Бразилией в Лондоне. У меня была серьезная травма ахиллова сухожилия. Я сказал ему: «Фабио, у меня возникла такая проблема. Может быть, лучше не выходить на матч с Бразилией?» Он ответил мне буквально: «Сынок, это может быть единственный шанс сыграть с бразильцами в твоей карьере. Поэтому я бы играл даже без ноги». — «Я понял!» Я провел один тайм, усугубил травму ахилла и выбыл на три-четыре месяца, но при этом лишь однажды за всю свою карьеру сыграл с Бразилией, как он и предсказал.

— Я посетил тот матч, и сборная продемонстрировала фантастическую игру! Трудно было поверить в увиденное. А вот на чемпионате мира — совсем другая картина.

— Бразильцы были хорошо побеждены, это правда. Однако в ключевые моменты мы принимали неверные решения. Ценю «Арис» за то, что здесь руководство не ставит задачу достижения выдающихся результатов в матчах с европейскими клубами. Помню, что перед игрой с «Бетисом» нам говорили: мы осознаем, что сейчас не можем конкурировать на равных с командой, в составе которой выступают четыре чемпиона мира. Но продемонстрируйте зрелищную, запоминающуюся игру. Если бы сборной России перед чемпионатом мира 2014 года или Евро-2016 года сказали бы то же самое — думаю, это принесло бы больше пользы, чем постоянное давление и нагнетание обстановки…

— На дебютном крупном турнире, Евро-2012, все складывалось иначе: начали с уверенной победы над Италией со счетом 3:0 в заключительном контрольном матче и одержали победу над Чехией со счетом 4:1 в первой официальной игре, но в итоге заняли последнее место в группе. Тогда вас не критиковали, хотя тренер Дик Адвокат столкнулся с рядом проблем. Команда располагалась в самом центре Варшавы, и в отеле было слишком много посторонних лиц…

— Я не принимаю участие в турнире, и там была возможность выпить. Когда я впервые оказался на сборах, происходило многое, что я не буду описывать — это было недопустимо для сборной. В этом отношении, перебор был очевиден, игрокам нельзя предоставлять такую свободу. Я был потрясён. Не в том дело, что мы жили в центре Варшавы, а в том, что на крупном турнире необходимо соблюдать чувство меры.

— Завершилось это крылатой фразой Андрея Аршавина: «Ваши ожидания — это ваши проблемы».

— Я был там. По моему мнению, эта фраза, к сожалению, стала для Шавы роковой в сборной. Мне его было жаль.

— Возможен ли был иной ход событий на Евро-2016? Или же повреждения Дзагоева в заключительном туре национального первенства и Денисова в товарищеском поединке предопределили исход для сборной?

— Я уже упоминал об этом и повторюсь: перед началом чемпионата была довольно странная подготовка. Если даже опытный Гарик получает серьезную травму, это указывает на чрезмерную нагрузку. К тому же, уровень был высок: Уэльс дошел до полуфинала, демонстрируя потрясающую форму. С Англией пришлось сравнивать счет в концовке буквально чудом. Что касается Словакии, то, как обычно, происходило что-то невнятное. Побеждай их — и это совсем другая картина. Но и там были достойные игроки — Гамшик, Мак, который впоследствии перешел в «Зенит».

— Была ли комбинация нападения с участием Кокорина, Смолова и Дзюбы успешной?

— Нет, это абсолютно точно. Это не наши позиции с Соколовым. Я могу сыграть справа, если потребуется закрыть брешь. Однако эффективность моей игры оттуда равна нулю. А Фёдор — чистый нападающий, какая ему польза слева? Данная схема с позициями, расположенными строго на флангах, изначально нам не соответствовала.

— Слуцкий однажды заметил, что, несмотря на талант, меня сложно мотивировать к работе: я бываю в своей особой форме, когда есть вдохновение, могу превзойти соперников, но если его нет, то ничего не получается. Однако тренеров я не прислушивался. Поддерживаете ли вы это мнение?

— Это не соответствует действительности. Возможно, в сборной ситуация изменится. Я рассматриваю себя как классического центрфорварда, «девятки». Изменение позиции и постоянные перестановки нарушили моё понимание игры.

Я много бегал, и тренеры следили за моими результатами, отмечая, что никто не пробегает такие дистанции, а я способен на это. В итоге они решили, что я буду отбирать мячи. Они внесли в мою игру некоторые изменения, и я не признателен им за это. Те, кто разбирался в футболе, использовали меня в нападении и возлагали на меня надежды в этой роли. Именно тогда я показывал свои лучшие результаты.

Кроме моего итальянского тренера и Миодрага Божовича, со всеми у меня сложились хорошие отношения. Даже когда я был вынужден закрывать чужие ошибки. Например, в «Зените» я был готов играть на любой позиции из-за высокой конкуренции. То же самое относится и к периоду, когда мне было 18-19 лет. Я осознавал, что должен быть благодарен за возможность находиться здесь.

— Смолову вы заявили, что за время вашей карьеры ни один тренер не делился с вами опытом и знаниями.

— Итальянские специалисты очень глубоко анализируют игру на позиции нападающего. За всю мою карьеру я не встречал столь детальных разборов. Это меня и поразило.

— Но вы же и в России с итальянцами работали.

— Мне импонировало, как Манчини в завершение тренировок оставлял нападающих и лично показывал им, как действовать: куда перемещаться, что делать. Ни один другой тренер не уделял своим форвардам такого внимания.

— Скажите, какой из тренеров оказал на вас значительную поддержку?

— У каждого тренера был свой подход. Кобелев помогал мне развиваться как молодому футболисту. Петреску также видел во мне перспективу, уже как в игроке, вошедшем в сборную. Луческу использовал меня на позиции правого защитника, но и он верил в мои силы. Манчини… Да все верили! И с каждым из них у меня сложились и сохранились прекрасные отношения. С каждым я бы с удовольствием пообщался, если бы состоялась встреча.

— Непонятно, почему не удалось найти общий язык с Божовичем, которого обычно считают хорошим специалистом по коммуникациям.

— В ночном заведении мы однажды столкнулись, когда он еще не был связан с клубом «Динамо». Затем его назначили нашим тренером — возможно, он вспомнил о нашей встрече. Он нередко отмечал, что ему кажется излишним размер выплат молодым игрокам за несколько ударов по мячу.

Полученные выплаты стали для нас серьезным потрясением. Более половины участников из-за этого прекратили участие

— Не сожалеете ли вы о том, что в подкасте у Смолова прозвучали столь критичные высказывания в адрес РПЛ? В частности, о том, что она была некачественной ещё в 2019 году.

— Те, кто меня знают, понимают, о чем я говорю. Не думаю, что кто-либо из них почувствовал себя оскорбленным. Да, возможно, я был излишне резким, но если бы я не выражался так жестко, ситуация не изменилась бы. Я высказал это, будучи обиженным. Просто представьте, что завтра все вернется на круги своя, и мы снова будем играть в еврокубках. Думаю, это будет позор. Поэтому я говорил это, чтобы сейчас появлялись молодые игроки, росли новые таланты. И чтобы, если вдруг представится возможность, мы были к этому готовы. Ведь когда человек выходит из заключения и становится игроком месяца, начинает всех возить — это, как мне кажется, не совсем правильно.

Если кто-то полагает, что я сделал это с целью похвальбы, — это не так. Я обеспокоен ситуацией в России и состоянием нашего чемпионата, и мне хотелось бы, чтобы он вернулся к тому уровню, который был на старте спортивной карьеры. Тогда всё было замечательно! Все участники были равны, с каждым интересно соревноваться, наши известные «Лужники» были полны зрителей… Именно об этом я вспоминаю с тоской.

— Министр спорта Михаил Дегтярев намерен значительно сократить количество легионеров, допускаемых на поле, до пяти человек. Как вы считаете, это пойдет на пользу или навредит отечественному футболу?

— Я выступаю за минимальное количество иностранных игроков и максимальное участие отечественных спортсменов. Чем больше их будет, тем лучше.

— Некоторые полагают, что россиянам в этом случае выплатят чрезмерно высокие суммы.

— Я согласен, что раньше так и было: оплату получали по паспорту. Однако сейчас обстановка изменилась. Необходимо выселить значительную часть иностранцев, поскольку в «Зените» сосредоточено слишком много легионеров. Всех следует отправить домой, а отечественным игрокам нужно предоставить все возможности. Именно так я бы поступил: издал бы соответствующий приказ, и это было бы реализовано.

— Думаете, стало бы лучше — без конкуренции?

— Выбор значительно расширился бы. Сейчас же, после нашего отъезда, появилось всего несколько человек. Сначала это были Заха и Тюка, затем Пиняев, Батраков и Кисляк. Однако этого недостаточно. Это вызывает сожаление!

— Однако вам удалось закрепиться в основном составе, несмотря на высокую конкуренцию.

— Я практически невероятным образом оказался в составе! Мое появление в «Динамо» стало результатом случайного стечения обстоятельств, поскольку многие игроки получили травмы. Тем не менее, я был готов к борьбе с опытными футболистами, и именно поэтому говорили о моих способностях, врожденном таланте и умении обводить соперников.

— Вы согласны с тем, что установленные в первой половине нулевых лимиты оказались неэффективными из-за увеличения зарплат россиянам, и, возможно, это коснулось и вас лично? Причина в том, что финансовые ресурсы были предоставлены преждевременно и в избыточном количестве.

— В России, на мой взгляд, слишком рано предоставляют слишком большие возможности. Когда меня об этом спрашивают, я подтверждаю: да, их действительно много. Значительные суммы как в виде заработной платы, так и в виде премий. Однако мы не определяем эти размеры самостоятельно! Отказываться от них неразумно. Да, это может стать серьёзным потрясением. Если проанализировать ситуацию, то более чем половина этих людей уехали и прекратили свою деятельность. Кроме того, многие иностранные специалисты не могли справиться с этим. Они приезжали и были ошеломлены Москвой, а также выгодными условиями контрактов.

— Москва их засасывала?

— Затягивало. После того как я много путешествовал, побывал во многих местах, я осознаю, что это особенный город. Там практически невозможно играть в футбол. Это правда! Только если ты молод и твои родители следят за тобой. Но все равно — пойду туда, пойду сюда, ничего страшного. Сейчас я понимаю, что если бы жил здесь, в Европе, всего этого бы не произошло. И я бы достиг гораздо большего. Если бы у меня была возможность вернуться в прошлое и знать, что меня ждет, я бы действовал иначе. Но эпохи меняются. Это твоя жизнь, и ты получаешь жизненные уроки, понимая все это только с опытом.

— Вы сейчас попадаетесь на разные уловки, что вы с друзьями делали раньше?

— Да, в Москве наступило время ночных клубов. Все стремились попасть на твои выступления по выходным, после чего отправлялись в клуб. Но самая запоминающаяся история произошла не во время сезона, а в отпуске, когда мы с Пашей Мамаевым в Майами подрались с Лил Уэйном, самым известным рэпером мира в 2013 году. Причины конфликта были неясны. Мы оказались на вечеринке, ориентированной на темнокожих, и Лил Уэйну не понравилось поведение людей европейской внешности. Он попытался нас утихомирить и удалить с мероприятия, однако мы ответили ему.

— Прямо «наварили»?

— Паша оказался в центре внимания и вскоре его вывели из клуба охранниками — представителями личной охраны и сотрудников заведения. Эти люди, судя по всему, были весьма внушительные. Они на английском языке выражали удивление: «Боже мой, что вы сделали, вы понимаете, кто это такой?!»

— Вас тоже выкинули?

— Меня попросили рассказать. Его история завершилась очень быстро. Чтобы попасть в клуб, необходимо было предъявить паспорт для подтверждения совершеннолетия и предоставить кредитную карту. Они просто выбросили паспорта. Это были забавные времена! Мы общались с девушками, было настоящее живое общение. Тогда не было повсеместного использования телефонов и социальных сетей. Мы погуляли и разошлись.

— Мамаев в Дубае?

— В Москве у него живёт ребёнок. В Дубае расположена академия, где она работает, и Паша очень доволен. Они выходят на новый уровень, о них уже говорят как об одной из первых футбольных академий в городе.

— Вы с ним плотно на связи?

— Он стал менее общительным, чем прежде, но 17 сентября у него был день рождения, и я позвонил, чтобы поздравить и поинтересоваться, как у него дела. Все в порядке!

Я допустил ошибку, которая перевешивает системные недоработки. Мои действия спровоцировали ситуацию, в результате чего я оказался в изоляции»

— Оглядываясь на тот трагический день и вспоминая «Кофеманию», если бы появилась возможность изменить произошедшее, какие действия были бы предприняты?

— Лучше бы я пошел домой, чем продолжал участвовать в этом. Но, когда говорят, что жизнь — лучший учитель, и что ошибки не повторяются, я могу откровенно признаться в одном. Если бы я знал, что произойдет, то, вероятно, поступил бы иначе. — Прим. И.Р.) я только что увидел его, и он повторил мне то, что говорил раньше, — я не уверен, что не поступил бы так еще раз.

Когда ты находишься в состоянии алкогольного опьянения, ты становишься более уязвимым. У меня также был первый конфликт, в котором мне, к счастью, удалось сдержаться. Я разнимал дерущихся, и эти записи были обнаружены в суде, когда я оттащил одного и сказал другому: «Успокойся». Все это было записано. Я подхожу, и тут же сталкиваюсь с этим человеком. И его уровень грубости… Независимо от занимаемой тобой должности, это не дает права говорить подобные вещи. В человеке должно быть что-то, что характеризует его как мужчину.

На мой взгляд, если человек позволяет себе подобное общение, он должен быть готов отвечать за свои слова. Мы видим, как группа нетрезвых людей ведет себя неподобающе. Оценив обстановку, мы намеренно сели в конце зала. Заведение «Кофемания» оказалось безлюдным. А затем началась словесная перепалка. Когда человек выражает свои мысли столь уверенно, очевидно, что он чувствует поддержку. Однако такое поведение недопустимо. Особенно учитывая, что впоследствии он извинился. В целом, это крайне неприятный человек. И его поведение в суде было вопиющим. Чем меньше таких людей будет в России, тем лучше для нашей страны.

— Значит, если бы сейчас он появился, вы не уверены в своей безопасности?

— Если бы он осмелился что-либо сказать мне, я не могу предсказать его действий. Я понимаю, что он не станет брать что-либо в руки, так как это будет воспринято как оружие. Однако, что касается незначительных телесных повреждений. — Прим. И.Р.) там можно было бы не отделаться.

— Рукопожатия с ним точно не было бы?

— Никак нет. Это не связано с обидой. Просто этот человек вызывает сильные негативные эмоции. И все, с кем он взаимодействует, это подтверждают.

— Вы никогда не встречались с ним после того, как он был освобожден?

— Нет. И упаси Господь.

— Если бы мы оказались в Москве, мы бы обходили ту «Кофеманию» за километр?

— Да нет, зашел бы без проблем.

— Вы считаете, что вам просто не повезло, столкнувшись с представителем власти? Если бы речь шла о простом гражданине, дело не дошло бы до суда?

— Да, безусловно. Затем они эффектно оформили это — и все завершилось.

— Теперь вам известно, как устроена российская судебная система. Как бы вы описали ее несколькими фразами?

— Ее нет.

— Насколько вы считаете свою ответственность в сложившейся ситуации, а насколько — ответственность системы?

— Я предоставил возможность — они приняли меры. Если бы этого не произошло, то и не случилось бы. В любом случае, я несу большую ответственность.

— Возникало ли у вас когда-либо чувство, что это происходит не с вами?

— Возможно, первый месяц. Это действительно непросто, когда накануне у вас было все, а сегодня… Невыразимые ощущения.

— Стадия принятия когда наступила?

— Через два месяца. Именно тогда был продлен срок предварительного заключения. — Прим. И.Р.) — осознали, что ситуация критическая и нас не отпустят. Ранее давали заверения: сейчас вам помогут, подобное невозможно. И все надеялись: идет разбирательство, мы ни в чем не виноваты, причинен незначительный вред здоровью, можем находиться дома. Однако впоследствии выяснилось: мы настолько опасны для общества, что должны содержаться в следственном изоляторе. Даже Михаилу Ефремову, в ситуации гибели человека, до суда назначали домашний арест. Понятно, что наше дело было показательным. И с нами решили поступить с максимальной строгостью.

— Когда стало ясно, что ваш процесс будет демонстрироваться публично?

— Со временем бурные эмоции утихли, и мы начали вспоминать произошедшее, анализировать события. Мы пока не знаем всех деталей, но очевидно, что кто-то извлек выгоду из этой ситуации. Объем освещения нашего дела в средствах массовой информации был поистине колоссальным. На Первом канале выходили репортажи продолжительностью семь-восемь минут, в которых создавали атмосферу страха, вспоминали Монако и другие детали. Все было представлено таким образом, что любой здравомыслящий человек потребовал бы максимально длительного заключения. В чем только нас ни обвиняли. Это уже переходило все границы.

— О событиях, произошедших в Монако в 2016 году, вы сожалеете?

— Ни в коем случае. Кстати, я упоминал это у Феди, но, кажется, в окончательный вариант не включили: представьте себе, что сейчас, в наши дни, приехать в Монако и так же прогуляться с российским флагом и гимном. Мне бы награду присудили!

Я признаю, что выбор времени был неудачным. Понимаю, это твой отпуск, твои средства. Однако, если честно, я должен сказать, что после этого случая мы две недели пребывали в подавленном состоянии, в атмосфере взаимных упреков и размышлений о том, что пошло не так. Эмоции выплеснулись, инцидент остался позади…

— Оставаться дома казалось наиболее разумным решением. Ситуация была неблагоприятная, поскольку только что завершились соревнования по Евро.

— Безусловно, это имело место. Как верно заметил Гарик (Денисов), в каждом коллективе должны быть люди, которые будут обучать молодых игроков, объяснять им, как, когда и где следует себя вести, как демонстрировать себя в обществе, что делать с крупными заработками. Часто ребята из провинции приезжают, и им назначают такие зарплаты, что, конечно, можно потерять голову.

— Продолжаете общаться с кем-то из «сидельцев»?

— Все ушли, однако с ними поддерживалась связь на протяжении примерно трех лет, но в настоящее время она прервана. Прошло значительное время.

Футбол в лагере приносил настоящее удовольствие

— Какой опыт вы получили? Как бы вы описали основное чувство?

— Я осознаю, что везде находятся люди. Неважно, где вы находитесь. И к ним следует относиться соответственно – так меня воспитали родители. Главное чувство – сожаление, что иногда происходят такие события.

Я не могу себя заставить. Понимаю, что, судя по мнению многих, они ни в чем не виноваты. Но я видел, как 70-летняя бабушка работала в Сбербанке — и, очевидно, произошла какая-то проблема, связанная с финансами. Разве нет других возможностей, кроме как отправлять в лагерь? Она явно не представляет угрозы для общества и не попытается скрыться! Люди с инвалидностью, не имеющие ног…

Нас знают, о нас говорят, нас снимают и показывают. А там – множество людей, которых уничтожили и выбросили, и о них никто не узнает… В 2025 году, возможно, удастся организовать все более гуманно.

— Юристы также не однородны. Некоторые разрушают жизни людей, подобно тому, как это произошло с Ефремовым.

— безусловно. В периоды стресса возникает надежда, что человек обладает более глубоким пониманием происходящего. Однако, зачастую, оказывается, что ситуация для него еще хуже. Мы столкнулись с этим на собственном опыте. Существуют определенные действия, которые адвокат должен предпринять, когда клиент оказывается во временном изоляторе. Вы впервые столкнулись с подобной ситуацией и предполагаете, что, заплатив ему значительную сумму, он должен быть в ней компетентен.

Он не понимает этого. В связи с этим нас вызывали в полицию посредством телевещания, однако повестка все же должна была быть вручена. Если вы планируете обращаться в Европейский суд, необходимо выполнить определенные действия, о которых мы не знали. Мы стремились довести дело до ЕСПЧ, но это оказалось невозможным. Кроме того, наступил 2022 год, и мы были отрезаны от всего.

Изначально, юристы, демонстрируя компетентность, утверждали: «Мы разрабатываем стратегию защиты, учитывая, какие убеждения сформируются у общественности». Мне безразлично, какие убеждения возникнут у людей. Я осознаю свои действия и не имею необходимости что-либо утаивать — я нанес удар стулом Паку. Этот факт зафиксирован на видеозаписи, и отрицание было бы нелогичным. Лучше избегать подобных ситуаций.

— Кто вас «развел» с этим адвокатом?

— Их было четверо. В конечном итоге меня защищал замечательный пожилой адвокат, покойся с миром. Он скончался — и, возможно, не случайно. Дядя был человеком серьезным, стремившимся избегать публичности, чтобы о нем не говорили. Однако он был причастен к ряду значительных дел. Якобы он упал и ударился головой. Но я не верю. Это произошло сразу после нашего выхода.

В конечном счете, апелляцию удовлетворили не в моем случае, тогда как остальных обвиняемых оправдали по статье 213 Уголовного кодекса – хулиганство организованной группой. Это позволило отменить меру пресечения в виде заключения под стражу. Квалифицированных юристов крайне недостаточно, и их услуги стоят дорого. У нас не было финансовых затруднений, мы могли позволить себе нанять любого специалиста. Мы обращались ко всем. В результате лучшим оказался этот человек, который, к сожалению, впоследствии скончался.

— Были ли у вас какие-либо значительные происшествия во время заключения?

— Нет. Справедливости ради, не знаю, были ли это прямые распоряжения… Тем не менее, я полагаю, что какое-то указание поступило из вышестоящих инстанций — чтобы с нами ничего не произошло. Это ощущалось отчетливо. В СИЗО нас держали в изоляции, а в лагере вообще был начальник, который является болельщиком «Динамо». Он просто вышел в кепке и майке команды! И говорит: «Играйте в футбол!»

— Какие чувства вы испытывали, когда играли в футбол на этом месте?

— Это было похоже на счастье. Как бы это ни прозвучало странно.

— Ну почему это кажется смешным? Это ваше жизненное призвание, от которого вас отняли.

— Все заключенные, соблюдающие установленный режим, ежедневно отправляются на работу и трудятся до шести часов вечера, в то время как мы занимаемся футболом.

— Работа у вас тяжелая была?

— За блок сигарет тебе будет оказана честь, это забавная, обыденная ситуация. Безусловно, нам оказывали поддержку. Мы обладали значительными ресурсами и имели доступ ко всему необходимому. В интернете можно было заказывать вполне приличные отправления. Это не то исправительное учреждение, каким оно представлялось ранее. В следственном изоляторе было куда сложнее, условия оставляли желать лучшего. А лагерь на моей родине, в Белгородской области, в Алексеевке — напоминал детский.

— Эта история сильно изменила вас как человека?

— Примерно на 20 процентов. Я стал больше ценить то, что у меня есть, и осознал, насколько стремительно это можно утратить. В целом, я полагаю, что жил правильно и был хорошо воспитан. Меня учили, что нужно поддерживать свою семью. Поэтому я и говорю: не исключаю, что снова вступлю в конфликт, если обидят мою маму и моего брата.

— В непростых обстоятельствах люди нередко демонстрируют неожиданные черты характера. Кто из представителей футбольной сферы приятно удивил?

— Сразу вспоминается Бранислав Иванович. В «Зените» было дано распоряжение воздержаться от комментариев до выяснения обстоятельств. Однако Иванович, личность значительная, заявил, что сам решит, что ему позволено. Он произнес стандартные фразы о том, что Кокорин действовал неверно, но выразил надежду на его возвращение. Я помню это, потому что это было важно — иначе сейчас бы не вспомнил. Именно поэтому он — выдающийся футболист.

Я не возлагал надежд на кого-либо из присутствующих, поэтому и не испытал разочарования. Все мои близкие люди были рядом со мной. Мамай, брат. Каждый поступил так, как ему показалось правильным, и я не считал, что кто-то обязан сделать больше, а кто-то меньше.

— Но в комментариях вы сравнили Дзюбу с Иудой. Не могли бы вы рассказать об этом подробнее?

— Это один из тех случаев, когда мы с ним разыгрываем друг друга. Он посещает все футбольные клубы. — Прим. И.Р.). Просто посмеяться захотелось.

— Значит, он не изменил вам? Ведь тогда много говорили о его молчании, и некоторые воспринимали ваше заявление именно в таком ключе.

— Ничего он не мог сделать. Впрочем, я сейчас вспомнил слова Ивановича. Но повторюсь: в «Зените» действовал запрет.

— После интервью вас критиковали за высказывание о том, что каждый мужчина должен побывать в тюрьме. По моему пониманию, вы не совсем так это имели в виду.

— Да. Я хотел сказать, что тех молодых специалистов, которые потеряли связь с реальностью и перестали понимать происходящее, необходимо ненадолго вернуть к практике, чтобы они смогли вернуться в нужное русло. Однако, получилось так, будто я высказался обо всех.

Тренер должен уметь убедительно объяснять причины, по которым игрок не выходит на поле. Однако, я не владею таким искусством

— Вы упомянули, что если бы появилась такая возможность, вы бы в пик своей карьеры отправились в Европу. Пожелали бы вы что-то еще изменить?

— Если бы не состоялся переход в европейский клуб, я бы раньше перешел в «Зенит» и провел там всю свою карьеру. Меня и раньше приглашали в этот клуб – вместе с Оздоевым нас хотели приобрести за несколько лет до этого. Однако тогда, возможно, я бы не получал игрового времени, так как там была очень конкурентоспособная команда. У всего есть свой момент.

— История с «Анжи» как в памяти отложилась?

— Ее вполне могли бы занести в Книгу рекордов Гиннесса: футболист перешел в новый клуб, а спустя месяц вернулся обратно. При этом он ни разу не вышел на поле. Переход был осуществлен за значительную сумму — его приобрели за 19 миллионов евро! Это некий необъяснимый футбольный парадокс.

Я совершенно не понял, что происходило, так как меня дополнительно отстранили на семь матчей из-за красной карточки. В период моей дисквалификации махачкалинский «Анжи» не мог одержать победу, а Сулейман Абусаидович (Керимов. — Прим. И.Р.) я принял решение: закрываем лавочку. Мне сказали, что я вернусь в «Динамо». Это показалось забавным, ведь я, казалось, и не уходил.

— Керимов вам что-то объяснил?

— Он объяснил это проблемами со здоровьем, заявив, что сильно нервничает во время просмотра матчей. Я не могу быть уверена. Возможно, он уже успел реализовать какие-то бизнес-проекты, и команда перестала иметь для него первостепенное значение. Мне кажется, что человеку, занимающему его положение, было бы не пристало вводить нас в заблуждение. Возможно, он действительно испытывал нервное напряжение.

— Антон Шунин, отвечая на вопрос журналиста (прошу прощения за дословную цитату), заявил, что Кокорин не разрушил свою карьеру, однако не раскрыл свой потенциал в полной мере. Вы согласны с этим?

— Я с этим согласен. Но ещё раз подчеркну: я связываю это с опытом работы с разными тренерами, которые меняли мою роль на поле, переводили на другие позиции. Это несколько поколебало меня, я пытался быть полезным везде. В «Арисе», когда я присоединился к команде, в дебютном сезоне я играл на позициях шестого, восьмого и десятого номера. Я сам выбирал, как строить атаку, сам стремился вперед, сам забивал голы. Я был задействован повсеместно, у меня не было закрепленной позиции.

Возможно, мне не хватало такой свободы в молодости, хотя в тот период ее трудно получить. Вспоминал слова Кобелева: когда он выходил в обводку, он говорил: «Играй в одно-два касания». Представьте, если бы в «Барселоне» игрокам давали подобные установки, их талант иссяк бы. Недостаток свободы ощущался. Но тогда приходилось переживать сложные времена, сталкиваться с дедовщиной. В моей команде играли Точилин, Хохлов, Семшов. При малейшем проступке следовал строгий выговор. Если теряешь мяч – чтобы они бежали назад, ну разве это возможно, ха-ха! Все было иначе.

— Европейский футбол смотрите?

— Как и прежде, я больше склоняюсь к «Барселоне». Смотрю все значимые поединки. Иногда включаю итальянский футбол, вспоминая стадиончики, на которых мы играли. Я побывал на чемпионате мира 2022 года в Катаре, проживал в отеле ФИФА. Когда я вошел туда, там находились все! Начиная с Луиша Фигу. Они передвигались по отелю, и это заставляло осознавать: вот это и есть настоящий футбол. Там я познакомился с ними, с Маттерацци. Однако не могу быть уверенным, что, если мы где-нибудь повстречаемся, они меня узнают.

Как только становится известно, что ты являешься знакомым кого-то, общение с тобой становится поистине замечательным. У нас с Роберто Карлосом была общая знакомая – «Анжи». Невозможно передать те чувства, когда подходит Фигу, присаживается и начинает шутить. Между ними завязываются беседы: «А что у тебя за победы?» — «Лига чемпионов». — «А у тебя?» — «Золотой мяч». В такие моменты слушаешь и осознаешь: это нечто невероятное.

— Признаете ли вы, что после окончания игровой карьеры планируете стать тренером?

— Я совершенно не представляю себя в этой роли. Единственное, что я могу себе позволить – это тренировать своего ребенка или собрать группу и кричать на них, как это делает Гарик, – смеюсь. С взрослыми я работать не хочу, это слишком тяжело. К тому же, я не умею лукавить, а в этой сфере приходится красиво прикрывать причины, по которым кто-то не выходит на площадку. Недавно я размышлял о том, что у тренера может быть около 30 подопечных, и необходимо найти общий язык с каждым из них. Эта работа требует постоянного присутствия, она интересная и насыщенная адреналином, но объяснять каждому, почему он не играет…

Следует извлекать уроки из этого. Необходимо применять собственное видение к той основе, которая была разработана много лет назад. Я хорошо понимаю футбол, имею значительный опыт и работал со многими известными тренерами. Например, с Александром Низеликом в «Зените», ныне работающим в Италии.

— Как вы считаете, необходимо ли иметь опыт игры в футбол, чтобы быть успешным тренером?

— Не имеет значения. Главное — чтобы в раздевалке царила здоровая атмосфера. Многие команды добивались побед благодаря обстановке, свободной от негатива. Это — одна из ключевых задач, стоящих перед тренером.