Вратарская слава известна ему. В 1959 году его впервые из советских голкиперов признали лучшим на чемпионате мира. До этого были олимпийское золото в Кортина-д’Ампеццо (в 1956-м) и победа на первом для сборной СССР ЧМ в Стокгольме (в 1954-м). Еще девять раз он выигрывал чемпионат страны с командой, которая в те годы периодически меняла название — ЦДСА, ЦСК МО, ЦСКА.
Потрясают достижения Пучкова тем, что в юности совсем не думал о хоккейной карьере и дебютировал в официальных матчах только в двадцать лет. До триумфа в Стокгольме осталось четыре года.
— Вы начали карьеру вратарем в футболе. Несколько сезонов отдали службе в ВВС. Что привело вас в хоккей? — Спросил однажды о том, Николай Георгиевич, обозреватель «Советского спорта» Александр Кружков.
Трудно представить, но коньки и клюшку в детстве брал в руки лишь несколько раз. Многие летом играли в футбол, а зимой переходили на хоккей. А я к нему оставался безразличным.
После сезона тренер хоккейного клуба ВВС Бочарников, с которым у меня были хорошие отношения, предложил съездить с его командой на сборы в Германию. «Развеешься,» — говорит, «заодно форму поддержишь». Там на тренировке он решил проверить меня в воротах. «Ладно,» — думаю, «попробую». Вроде получилось. Меня сразу зачислили в ВВС третьим вратарем. И я, как все, начал совмещать футбол с хоккеем. А на лед впервые вышел в мае 1950 года. Накануне под Свердловском разбился основной состав хоккейной команды ВВС, которая летела на матч в Челябинск.
— Когда узнали о трагедии?
В два часа ночи стук в дверь разбудил дома: «Тебя срочно вызывают к командующему». В приемной у Василия Сталина сидели семь игроков, по разным причинам не отправившиеся с командой. Заходим в кабинет. «Ваши товарищи погибли в авиакатастрофе», — сказал Василий Иосифович и зарыдал. Потом немного успокоился: «Но матч должен быть сыгран. Отправляйтесь в Челябинск».
— Когда окончательно распрощались с футболом?
В 22 года после поражения сборной СССР, состоявшей из игроков ЦДКА, югославской команде на Олимпиаде 1952 года все армейские футбольные команды были ликвидированы. По слухам, это произошло по инициативе Берии, который руководил «Динамо» и стремился избавиться от конкурентов. Уцелела лишь команда МВО из класса Б. Сначала меня направили туда, но Тарасов неожиданно пригласил в хоккейный ЦСКА. Я решил: лучше бороться за золото в хоккее, чем оставаться в футболе неизвестно где.
Почему у большого числа спортсменов вашего поколения после завершения карьеры возникли трудности?
Для Тарасова мы были steeds, за которыми гонили ради побед и наград. Когда кто-то уставал — его безжалостно сбрасывали и продолжали бежать дальше. Тарасов любил цитировать Пугачева из «Капитанской дочки»: «Лучше три года питаться живой кровью, чем сто лет мертвечиной».
Никто не думал о будущем. Практически год мы проводили на собраниях, получая всего лишь двадцать дней отпуска. Сценарий всегда был одинаковым: приехали компанией в санаторий. С собой жену брал только я. Парни кидали сумки в номер и… неделю после этого я никого из них не видел. Отрывались на полную катушку. Вот и весь отдых. К тридцати годам становились алкоголиками и импотентами. Неудивительно, что у многих разрушились семьи.
— Вы же не выбрали этот путь. Что помешало другим?
Моя цель заключалась в том, чтобы быть лучшим и достичь как можно большего в жизни. Мне было необходимо духовно развиваться. В противном случае я непременно пошел бы по тому же пути.
Много читал, слушал классическую музыку, играл на мандолине. За несколько лет самостоятельно выучил английский на сборах. Иногда в зарубежных поездках выполнял роль переводчика. Правильно говорят: «Знание иностранного языка — это километр прочитанных книг». Удалось отвлекаться от хоккея, и потому легче переносил дикие нагрузки, которые обожал давать нам Тарасов.
— Как с ним работалось?
Случилось так, что он решил провести тренировку в бассейне ЦСКА. Тренировка заключалась в прыжках с десятиметровой вышки. Когда залезли туда и посмотрели вниз, все отказались от этого. Тарасов назвал нас трусами и сам забрался на вышку.
Мы замерли. Он подошел к краю, и было видно, что ему тоже не по себе. Но это же Тарасов! Разве мог показать, что чего-то боится? И шагнул вниз. Вылез из воды — живот кроваво-красный, отдышаться никак не может. Наконец произнес: «Ладно, не надо прыгать».
В этом эпизоде — весь Тарасов. Хоккей был его страстью. Каждый день в шесть часов утра вставал и готовился к тренировке. Его дебютные установки на игру невозможно забыть. Иногда заходил в раздевалку, поёт: «Это есть наш последний и решительный бой…» Садится. Молчит. Минуту, две, пять. Потом встает, махнет рукой: «А-а, вы и сами все знаете!» — и уходит.
— Тарасов был жестким?
Заслуги его как тренера очевидны, но по жизни человек был сложным. В обычном клубе с таким темпераментом долго не проработал бы. И даже в ЦСКА к концу сезона 1960/61 футболисты подняли мятеж.
Получил травму, две недели не появлялся в команде. Приезжаю на базу, а там творится непонятно что: все игроки возбуждены, от табака дым столбом. Подлетают ко мне: «Пучок, ты за то, чтобы Тарасова снять?» Я в шоке: «А что такое?» — «Мы больше не хотим играть под его руководством». — «Ну, раз все за, то и я — с вами».
— Каким образом игрокам удалось повалить такую громаду?
Разве вы считаете, что у Тарасова не было врагов и завистников в Спорткомитете и Министерстве обороны? Далее всё развивалось следующим образом. На собрание приехал начальник ЦСКА. Все поддержали отставку Тарасова. Его перевели на должность главного тренера Вооруженных сил. В ЦСКА сезон заканчивал Виноградов, которого позже сменил Бабич. Но через год вернулся Анатолий Владимирович. Это случилось после того, как мы проиграли «Динамо» 5:14 и сняли Бабича.
— Поражение было неслучайным?
— Да. Тарасов склонил на свою сторону некоторых зачинщиков бунта, и те сдали игру. Правда, едва снова возглавил команду, первым делом от них избавился…
В матче не сразу понимал происходящее. За всю карьеру от «Динамо» не пропускал больше десяти шайб. А тут с первых секунд у ворот творились чудеса: защитники расступались, позволяя бить меня из любых мест. После седьмой, кажется, шайбы крикнул в сердцах: «Играйте сами». Ушел в раздевалку. Это черная страница в истории великой команды ЦСКА.
— С Тарасовым у вас потом тоже не всё гладко прошло. В чём дело было?
— Спустя какое-то время Анатолий сказал: «Коля, хочу предложить тебе должность играющего тренера. Мы сейчас закроем Сологубова, Трегубова, Сидоренкова, Баулина и Копылова. У меня уже есть кандидатуры на их места». Я ответил: «Анатолий Владимирович, мы давно знакомы. Не думаете ли, что на это пойду?» Тарасов нахмурился: «Как знаешь».
Следующий матч я наблюдал с запасной скамейки и понял: моё время в ЦСКА закончилось. Обратился к Тарасову: «Прошу одного — позвольте доиграть сезон, потом уеду в Ленинград». Но получил отказ. До конца чемпионата оставалось семь матчей. За первое место шла борьба с «Спартаком». У ЦСКА были соперники не самого высокого уровня, это и сгубило Тарасова. Он думал, что справится без меня. В итоге мы проиграли четыре матча и получили бронзу.
В том году вас назвали лучшим вратарём страны!
Об этом узнал, сидя дома у телевизора. Потом мне рассказывали о приезде в федерацию делегации из ЦСКА. Просили не называть лучшим вратарем, но этого не стали делать: «Армейские дрязги нас не касаются». Для Тарасова это был удар! В ЦСКА больше не появлялся. Уехал в Ленинград.
— Почему именно туда?
Впервые посетил этот город в 1947 году. Влюбился в него сразу и навсегда. Потому расстался с родной Москвой без сожаления. Недолго поиграл за СКА и стал тренером. В 1971-м впервые завоевали бронзовые медали.
Николай Георгиевич Пучков ушёл из жизни в возрасте 75 лет 8 августа 2005 года в Санкт-Петербурге. Похоронен в том же городе, на Северном кладбище. На памятнике выгравированы слова: «Хоккей — любовь и вся моя жизнь».