Ильич

Геннадий Величкин, руководивший «Магнитка» много лет, вышел из такси, как будто ему двадцать лет. Взглядом рассеял все намерения задать вопросы о самочувствии.

Жеглов предлагал в Большом театре погонять его. Никому не советуем соревноваться в скорости с шестидесятивосьмилетним Величкиным.

По редакции ведут его мимо стенда с фотографиями гостей. Геннадий Иванович уважительно кивает, увидев Моуринью рядом с портретом Виктора Тихонова. И других знаменитых людей.

К окну подошли, указкую на камень на площади.

В этом месте Каплан выстрелила в Владимира Ильича.

— Да? — оживляется Геннадий Иванович.

В следующее мгновение разворачивается собственная история.

Недавно летал в Санкт-Петербург с семьёй. Мой дед погиб во время Великой Отечественной войны под Ленинградом. Я много лет искал его могилу, почти отчаялся. А лет пять назад в архиве Министерства обороны неожиданно появилась фамилия. В графе «Место захоронения» был прочерк — и вот, крестик! Значит, нашли.

Играя против СКА, попросил у Ромы Ротенберга машину. Поехал в Кировск, примерно в пятидесяти километрах от Петербурга. Обратился в военкомат, рассказали: останки обнаружили в Апраксине, перезахоронили в Кировске. Мемориал, братская могила. Много народу, постепенно увековечиваем память.

В этом году внуки решили искать прадедушку. Объяснили им дорогу на пальцах в военкомате, поскольку мемориал Синявинские высоты очень большой. Побродили по нему долго. Вдруг дочка крикнула: «Нашла!». Потом подумали, что еще можно посмотреть неподалеку. Поехали в Шлиссельбург, к крепости Орешек.

— Невероятное место.

Я даже об этом не подозревал. Внучка моя образованная, всё знает: «Дедушка, здесь редкость!». Отправились на пароходике.

Вы рассказали мне о Ленине, и я вспомнил поездку. Оказалось, там похоронен казненный Александр Ульянов. «Бомбиста», брат Ленина. После его повешения Владимир Ильич сказал: «Мы пойдем другим путем». На том острове Александр сидел в камере, ждал казни. Много написано о том, что Ильич любил брата, а на могилу к нему ни разу не приехал! Как это объяснить?

Нам объяснить было сложно — поэтому перешли к другим темам.

Лыжи

— Что привело в Москву?

— Поехал сынишку к себе навещать. Живёт Игорь здесь. У меня такое, понимаете… межсезонье! В Магнитогорске прохладно, на дачу пока рано. А для горных лыж ещё рано.

— Что с сыном? Предполагали, что до сих пор занимается спортом в Словакии.

— Нет, годков два назад он завершил занятия. Сейчас три раза в неделю колесит с друзьями, ищет работу. Думаю, уже не в хоккее.

— Выглядите вы замечательно. Не постарели вовсе.

Остался тем же, что и был. В 68 лет чувствую себя хорошо, когда с внуком играем в мяч. Хочется двигаться быстрее — но не получается… Даже на лыжах начал тормозить раньше.

— «Подтормаживать» — фигура речи?

— В буквальном смысле. При знакомстве с дорогой ноги немного подкашиваются. Как почувствуешь — всё, конец. В молодости вообще не останавливался.

— Самая памятная трасса в жизни?

Мы были в Давосе на Кубке Шпенглера. Сыну Игорю было двенадцать лет. Когда шли к подъемнику, вся толпа шла направо, а он меня подтолкнул: «Может, налево? Там пусто…» Скатываемся и понимаем — это спуск для фристайла! Уклон резкий, сплошные бугры!

— Наверное, не фристайл. Фрирайд.

— Да? Возможно. В какой-то момент малыш заскучал: «Папа, вернемся». С трудом поднялись, все ругались. Наверху Игорь взглянул на меня: «Может быть, ещё раз покатаемся?» — «Давай!»

Знаете, я даже не верю, что мне почти семьдесят лет. Вы несколько дней не могли дозвониться. Скажите, куда пропал?

— Где же, Геннадий Иванович?

Поездил в Башкирию на водохранилище Юмагузинское. Это заповедник. Там река Белая перегорожена, дорог нет. Дошли до последней деревни, спустили лодки и пошли по реке Белой. Много воды — на моторах. Мало — лодку тащим сами.

— Вы точно не пенсионер.

Это водохранилище удивительное: семьдесят километров длины и двадцать метров глубины. На лодке вдоль берегов можно увидеть самых разных зверей — и лося, и медведя. Остановиться невозможно, везде обрывистые скалы.

— Где ж ночевать?

В некоторых местах возводят домики для рыбаков на понтонах. Там есть электричество от генератора и места для отдыха. Три дня в таком месте — и ты ощущаешь себя молодым! Красота просто потрясающая. Рыбалка отличная: смотрите фотографии, вот щука, судак…

— Если вам нравятся подобные развлечения, то у вас есть собственная лодка?

— Да. РИБ.

— Это что такое?

— Дно алюминиевое, борты надувные. Гружу её в прицеп, ездю на Тойоте Прадо. Все куда влезает. Смотрите же, вот фото — виноград собираю в собственном саду!

— В Магнитогорске растет виноград?

Когда-то девочка из Чечни помогала в саду. С родины привезена была саженец винограда «Изабелла». Посадили. Прижился!

Канарейкин

— В «Металлурге» поменялось руководство. Надеетесь на вызов из клуба?

— Нет, размышлял о том, кого назначат спортивным директором. Перебирал кандидатуры. Практически уверен был, что выберут Мозякина. Про Женю… Бирюкова даже подумать не мог.

— Почему?

В «Салавате» у него всё обстояло замечательно! Зачем что-то менять? Такой случай редкость — парень только завершил выступление, как его пригласили в крупный клуб на должность помощника главного тренера.

Вы знакомы с Магнитогорской Византией. В чём причина, что всё повернулось в пользу Бирюкова?

За Женей осуществляли наблюдение. До перехода в «Салават» предлагали место в тренерском штабе второй команды «Металлурга». Не понимаю, по какой причине сейчас о нем вспомнили. К клубу никакого отношения не имею.

— Вы говорили в интервью, что после первого ухода с поста ожидали звонка из «Магнитки». Что было по-другому после второго увольнения?

Я отдал себя «Металлургу» полностью. Последние годы там были психологически сложными. Весь день работал на пределе, до износа. Первый раз, когда меня убрали, это был удар. Казалось, что-то не успел сделать. Второй раз уход вызвал другое ощущение — я сделал все возможное.

—Вас восемь раз называли лучшим руководителем клуба и награждали призом Сыча. У вас сил хватает, это заметно. Что же помешало работать в течение пяти лет?

Много молодых дарований, новых руководителей. Правда, не все молодые в хоккее приживаются. У «Металлурга» были две попытки: ни с Тарасовым, ни Ласьковым не угадали. Сейчас ставка на Жлобу. А он не только руководитель клуба!

— Еще и большой человек на комбинате?

Заместитель генерального директора ММК по социальным вопросам отвечает за хоккейный клуб, парк «Притяжение», базы отдыха комбината, в том числе хозяйство в Ессентуках. Такая огромная нагрузка о чём говорит?

— Возникает вопрос, что это значит. Представляется возможным и негативный сценарий.

Это означает, что хоккей важен для комбината, поскольку человек ассоциирует клуб с работой. Бирюкову ещё предстоит многое выучиться, но он перспективный парень и быстро приспособится.

— Разрыв с «Металлургом» случился в 2019 году. Говорили о вашем участии в переговорном процессе с «Автомобилистом», «Сочи»…

— Разговоры были. До предложений не дошло.

— А ждали?

— Да, конечно. Амбиции! Например, после первого ухода из «Магнитки» меня звали в «Сибирь». Но я отказался. Сам себе не представлял, что буду трудиться в другом месте.

— Еще куда звали?

— В «Салават». Получилось необычно. Во время переговоров с Уфой ко мне позвонил Федя Канарейкин из Магнитогорска. Наш контакт был непростым…

— До мордобоя доходило, что уж там.

Позже, работая в КХЛ, помирились. Общались, встречались. Когда Федью второй раз назначили в «Магнитку», поздравлял его. А тут еще никто ничего не знал — и вдруг звонок Канарейкина: «Готовься. Скоро приедешь домой». Я изумился: «Ты что придумываешь?!» — «Я серьезно. Беседовал с Виктором Филипповичем. Чувствую, он хочет вернуть тебя в клуб…» Это декабрь 2011-го.

— Когда состоялось возвращение?

Виктор Филиппович молчал до февраля. Потом Матч звезд в Риге. Я туда как замдиректора КХЛ приехал. Даже не знал, что большая делегация «Магнитки» прилетает. Рашников со всеми заместителями. Приличная компания!

— Еще бы.

В перерывах между конкурсами я находился в ложе. Так магнитогорцы меня пригласили к себе. Именно тогда впервые серьёзно задумался: а может, Федя прав? Но в Риге никакой конкретики не прозвучало. На прощание Виктор Филиппович сказал: «Я тебе в ближайшее время позвоню, есть разговор».

22 февраля дозвонились. В точности помню: «Всё, достаточно, возвращайся. Начинаем работу! Считай, отправили тебя в Москву на практику».

— Что ответили?

— «Шеф, два года назад я сам приехал в КХЛ к Александру Медведеву и спросил, нужен ли такой кадр. Александр откликнулся, доверился мне. А теперь все брошу? Не могу! Позвоните ему, договоритесь».

Александр Иванович позвонил мне: говорил с Рашниковым. Что думаешь? Ответил: там родина, там дом. «Если клубу нужен человек, знающий всю политику лиги и работающий на ее развитие…» Он улыбнулся, перебил: «О, ты хорошо зашел. Все, собирайся, езжай!»

Расскажите, как проходило первое увольнение из «Металлурга».

— Ноябрь 2009 года. Рашников звонит: «Гена, видишь, у нас всё идёт плохо. Мне нужно что-то предпринимать. Давай так: ты остаёшься в клубе — но уже не директором, а вице-президентом. Команде не вмешиваешься, тебе другой кабинет дадут. Все вопросы решаешь только со мной. Оклад сохраняется».

— Что же входило в обязанности вице-президента?

— Честно говоря, ничего не делал. Приезжал на работу, открывал кабинет, садился в кресло и… Пять месяцев бездействовал, получая зарплату.

— Кроссворды разгадывали?

Бывало. Еще летят в Москву на совещания с руководством клубов. Вдруг в марте звонок.

— От кого?

— От человека, близкого к Рашникову. Говорю: «Мы с шефом посовещались. Хотим предложить тебе пост вице-мэра Магнитогорска». Говорю: «Даже размышлять не буду». — «Что, согласен?» — «Нет!» — «Как? А Виктору Филипповичу что скажем?» — «Так и скажите: Величкин ответил — нет». — «Но почему?!»

— Действительно — почему?

Изложил: «На комбинате достаточно отработал в своё время по комсомолу. Больше чиновником не стану».

— Об отказе ни секунды не пожалели?

— Согласен! Работа в госсекторе мне не подходит. К тому же, через комсомол был знаком с человеком, который на тот момент занимал пост мэра Магнитогорска. Присоединиться к его команде я совсем не желал.

Неустойка

— Как вас увольняли во второй раз из клуба?

— С «Барысом» играли. К менеджер комбината, член правления «Металлурга», подошёл: «Структуру клуба будем менять. Должность вице-президента уйдёт. Понимаете? Нужны подписи на документах».

— Об увольнении?

— А что ещё? Говорю: «У меня договор, где прописана эта процедура». Тишина. Продолжаю: «Возможно, у вас её нет? Могу предоставить копию, у моего юриста всё хранится в сейфе».

— А дальше?

— юрист вручает контракт, член правления говорит: «Мы обсудили это с руководством и приняли такое решение…» — «Пожалуйста, проверьте документы — все прописано».

— Что мы прячемся за формулировками — речь о неустойке?

— То есть. Конечно, она другая, не как у спортсменов, но всё же написана. Я ведь и не заработал как хоккеист! Сейчас могу без проблем сказать всё — отчего мне бояться?

— Одобряем ваш порыв.

«Я подумал: за двадцать восемь лет в клубе заработал меньше половины той суммы, которую получил в «Металлурге». Возможно, в пять раз меньше. Или даже в десять».

— Вы нас поражаете.

В бригаде было два человека: я и Олег Куприянов, спортивный директор. Ни о каких особенных зарплатах речи не шло! Получали как обычные работники клуба – немного больше главного бухгалтера.

Затем Виктор Филиппович задумался и сказал: «Гена, выясни в других командах, какую зарплату получают менеджеры».

— Да бросьте.

— Вам ответ – Белоусов в «Металлурге» получал минимум…

— Это сколько, помните?

В договоре с Валерием Константиновичем указано 50 тысяч долларов.

— В месяц?

— Годовой!

— Мы сейчас с ума сойдем.

— Он злился на эти цифры, не стану скрывать. В 2006-м подписали такой контракт. Белоусов вздохнул: «Так ради чего я из «Трактора» уходил?». — «Валерий Константинович, ну… Начни!». Постепенно прибавляли.

— Сколько ж платили вам?

Моя зарплата равнялась зарплате горняка или сталевара комбината. Я ведь когда-то работал горным в доменном цехе.

— Долго сидели на небольших деньгах?

— Почти пятнадцать лет — с 1992-го по 2007-й.Мы получили информацию о других клубах, и Рашников предоставил нам, менеджерам, хорошие контракты. Примерно пять тысяч долларов в месяц. Прежде сумма составляла тысячу.

— Вот вы стали выяснять зарплатыЧто из цифр, озвученных касательно руководства клубов, вас удивило?

Зарплаты в московском «Динамо» всегда меня удивляли. Там менеджеры зарабатывали большие деньги. Шанцев, Стеблин, Харчук – даже нас смеяли. А я и в последние годы не входил в пятерку самых высокооплачиваемых руководителей в КХЛ!

— Надо же.

— Вторую позицию занимал, это факт. Но не первую — там доход был в два раза выше моего.

Корешковы

— Хоккеисты в «Магнитке» тоже не шиковали?

Здесь ситуация другая. Представьте: 1994 год, Корешковых называют «Динамо» и «Металлург». Куда едут из Усть-Каменогорска?

— В Москву.

Конечно. Мы как-то уговаривали… На самом деле изначально хотели только Евгения Корешкова младшего. С ним все вопросы уже были решены. Вдруг сказал: «Без брата не поеду». Постников, главный тренер, вздохнул: «Хорошо, возьмем и Александра в нагрузку».

— В нагрузку?!

— Именно! Потом посмотрим: Саша ничем не хуже. Что они делали вместе — это чудеса! Вот спросите меня — как удалось забрать?

— Как удалось забрать, Геннадий Иванович?

Договорились с нашим аэропортом, арендовали Ан-24, снарядили в Усть-Каменогорск. Вывезли оттуда Корешковых, Соколова, Земляного… С семьями, с вещами много. Привезли в Магнитогорск. Хорошей гостиницы в городе еще не было. Поселили на базе отдыха. Несколько дней решали вопросы с профкомом, потом купили путевки в Болгарию.

— Всем?

— Да. На три недели отправили. «Динамо» не деньгами оттерло, а именно таким подходом! После этого договорились с городскими властями, чтобы выделять «Металлургу» целую секцию в девятиэтажном доме.

— Мощно.

Клуб отремонтировал, обставил и поставил охрану в этом подъезде. Внизу оборудовали прачечную. Девушки могли постирать, привести квартиру в порядок, помыться. Все как в семье. «Металлург» берел таким отношением!

— Понимаем.

— Как же мы с Корешковыми заключали договор? Просто подписали. Лучшие, чемпионы! Приходит ко мне Геннадий Иваныч: «Что с новым контрактом?» Беру бумажку: «Ребята, давайте вот столько…» — «Давайте». Пожимаем руки. Я на бумажке записываю: «75 тысяч долларов».

— Каждому? В год?

— Да. И еще премии. За гол столько, за передачу столько. Кладу бумажку на стол. Братья просят: «Геннадий Иванович, а нам тоже копию?».

— Разумно.

— Говорю: «Я вам копию сниму». Ксероксов еще не было — прогоняю листочек через факс, отдаю. Через два месяца Женя снова приходит: «У меня выцвел контракт. Еще разок откопируйте, пожалуйста». Клочок бумаги — это и был контракт. Но ни разу никого не обманули!

— О магнитогорской порядочности больше всего знает вратарь Максим Михайловский. Приехал … Сразу вышла из строя, но спустя год получил всё возмещение.

— Да, да! Кто-то ещё говорил: «В «Магнитке» задержки! Раньше в 12.00 деньги падали, а теперь стали в половине первого…». Вот этим мы и пользовались.

Водопад

Не было у вас денег особенных, говорите. А откуда же водопад на участке?

— Какой еще водопад?!

— О том, что рассказывал Дэйв Кинг в книге: у Величкина на участке не просто фонтан, а водопад.

Во время строительства дома возник вопрос с поливом. Необходимо было установить накопительный бак для откачки воды из земли. Я предложил альтернативу: зачем бак? Красиво же не будет! Лучше выкопать котлован и сделать декоративное озеро. Метра четыре на полтора.

— Не озеро — лужа.

— Вот, бетон обшили металлом, камнями облицевали. Все сам придумал с таджикскими строителями. Назвали это «пещерой». Поместили насосы. Если вода стоит — начинает цвести. Водоросли появляются. Я всё думал: как с ними бороться? Химией не зальешь!

Установили агрегат для очистки поливных прудов. Прогоняет воду через фильтры и специальную лампу. Сине-зелёная водоросль от этого погибает. Можно было бы установить вниз, но я подумал: зачем? Лучше наверх, на пещеру! Чтобы водичка струилась по камням.

Вы рассказали Царю об этом так же подробно, как и нам?

В последние дни перехода между сезонами проводил мероприятие для объединения коллектива.

— В то самое имение?

Хорошо, «имение». Площадью двенадцать соток! Август, тепло, барбекюшница стоит. Тоже своими руками сложил. Готовил плов, шашлык. Пили пиво, смеялись, вспоминали. Все тренеры там побывали, включая иностранцев: Сикора, Кинг, Морис, Кинэн, Яндач…

— На мемориале Ромазана еще соперников встречали? Вдова бывшего директора комбината перед нами поцеловала Кинга в губы возле могилы мужа.

— Похоронили мы недавноЕвгений Яковлевна — замечательная была бабушка. Собрались инструкторы, отвезли в заведение. На озеро Банное, в Абзаково…

Все присутствовали на этих собраниях, кроме Билялетдинова. Верил, что его обманут.

— Да, Билялетдинов бывал здесь. Быков и Захаркин тоже приезжали. Кто-то ещё посылал помощников. Катались на катерах, ели шашлык. Было замечательно, поверьте!

— После вас загнулась банкетная программа?

Согласились отказывать. Кинг пришёл, посидел, всё ему нравилось. Читаю в книге — у Величкина роскошь: водопад у виллы. Фу! Сказочник!

Яндач

Мы оступились, предложив вам расторгнуть договор во время игры. Что случилось потом?

Мне говорят: «С шефом все согласовано». В ответ: «Может, шеф не помнит? Или у него нет копий контракта? Вот, отдайте, пусть посмотрит». Наутро в 8.00 звонок: «Приезжай!». Отправляюсь в заводоуправление и подписываю соглашение, предложенное ранее.

— В соответствии с контрактом?

— Нет. Дали меньше. Но я все подписал.

— Почему?

Чувство стыда начало одолевать его. Он никогда раньше не просил ничего у других, и вот теперь…

— Сколько было зарплат?

— За три месяца.

— А в контракте какая была неустойка?

— совершенно другие цифры. Договор мой был не клубным, а тем, что заключают с главными менеджерами Магнитогорского металлургического комбината. Мене сравнили с руководителями. Но…

— Так почему с вами распрощались?

— Полагаю, Виктор Филиппович почувствовал мою усталость. Сам же заявлял: «Доиграю сезон, постараюсь принести вам Кубок Гагарина — и с чистой совестью уйду на покой».

Это всё порождает множество вопросов: почему не доиграли чемпионат до конца? Почему увольнение произошло посреди матча? Почему Виктор Филиппович не появился, чтобы попрощаться с рукопожатием?

— Какое у вас мнение? Человеку надо действовать по своему решению.

— Это октябрь. Все только начиналось.

В том году я допустил серьёзную ошибку, это было понятно. С Яндачем уже проработали сезон, и мне сказали: 2020 год будет потолком, нужно подготовиться. Постепенно привести кадры в соответствие. Зарплаты огромные, команда полна звёзд.

— Для «Металлурга» потолок — катастрофа?

— Наоборот! Я это поддерживал. Руководитель сказал сумму, которую даст: «Вот максимум, больше ни копейки». Я начал считать, кого можем взять. Подготовил три варианта. На три суммы, но все — рабочие. С учетом нашей молодёжной команды и ребят, которые розданы по арендам. Вы вспомните, я расскажу, как меня поймали на скрытой аренде и оштрафовали.

— Обязательно. Так что с тремя вариантами?

— Хожу к Виктору Филипповичу. Потом встречает меня Яндач. Показывает бумаги: «Твоя задача — работать с командой, моя задача — команду собрать». Пролистывает, морщится: «Нет, так не будем работать». — «А как тогда?» — «Вот!» Достает свой список: «Мне нужны эти».

— Сильно.

— Я смеюсь: «Йозеф, ты шутник?» — «Не шучу!» — «Потолок нам назначили. Как я их привезу?» Тут он произносит слова, после которых я чуть не упал.

— Это что же вас способно усадить на пол?

«Сегодня ночью говорил с Рашниковым — и убедил его!» Оказывается, начальник спросил Яндача: «Гарантируешь, что выйграем Кубок Гагарина?». — «Если Геннадий приведет этих хоккеистов — гарантирую!». Начало сезона — три игры — и Яндача нет. Еще семь — и меня нет.

— Что бы было, если бы всё можно было отменить — как бы вы поступили в это промежуточное время?

Лучше было бы Яндача летом уволить, всё решилось бы. Пошёл бы к начальнику и убедил, что с чехом нашим пути расходятся. Главным оставался бы Витя Козлов. Начинали бы активную работу по привличению молодёжи.

— Сами работали бы в «Металлурге» до сих пор?

— Не исключено!

— Как же Яндач пробился к Рашникову?

— Видимо, Яндач позвонил самому, попросил беседы с ним.

Прокол

После своего ухода встречались с Рашниковым?

Мы поддерживаем связь, пишем друг другу, иногда разговариваем по телефону. Приглашали меня в День металлурга и на торжество по случаю чествования команды этой весной. В прошлом октябре Виктору Филипповичу исполнилось 75 лет — я был на праздновании.

— Отставка не повлияла на отношения?

— Нет. — Это крепкий человек. Сильный, мудрый. Способ решения вопросов с подчинёнными — это его забота. И на комбинате, и в клубе Рашников руководствуется строгими принципами. Если всё складывается удачно — значит, поступает правильно.

— Вы считаете, что был прав, отправив вас таким образом?

— Может, и прав.

— Мы поражены.

Я не сделал того, что должен был сделать. Последовал за Яндачем. Еще случился прокол с центральным нападающим. Челябинский парень, выступал в «Ладе», потом к нам из «Авангарда» перешел. Как же его фамилия…

— Зернов?

— Да! Денис Зернов!

— Что за прокол?

— Всё лето я работаю по Зернову. Сам парень хочет в Магнитогорск. Вдруг звонит мне Володя Кречин, генменеджер «Лады»: «Иваныч, нужно оплатить переход Зернова». А о ситуации с «Ладой» тогда помните?

— Не очень.

Ей грозит исключение из КХЛ, что существенно повлияет на возможность переходов.

— Можно забрать Зернова так?

— Да, я всё это понимаю — и Кречин тоже. Отвечаю: «Володя, давай немножко подождем». С коллегами поговорил, чтобы к Зернову не подходили. У «Металлурга» всё наладилось. Зачем нам конфликты?

В Москве в это время празднуют юбилей Фетисова, Рашников присутствует. Ему руководители лиги сообщают, что Зернов Ваш. Говорят: «Лада» сейчас уходит, другие клубы на Дениса не претендуют». Шеф звонит: «По Зернову мне пообещали — вопрос решен».

Я отказываюсь платить «Ладе», но вот «Авангард» внезапно делает это, выложив то ли 20, то ли 30 миллионов. Я легко мог бы столько же дать и вернуть через какой-то переход. Это пустяк! Не имело значения, что «Авангард» заплатил.

— А что имело?

Сроки подачи заявок в КХЛ важны. Главное — кто первым это сделает. 1 мая в полночь нужно отправить заявку. Мы отправили — компьютер не принимает. За несколько минут до нужного времени тоже не принимал. Я с юристом сижу у экрана. Ноль часов. Вдруг! Заявка прошла.

— «Ну и?» — как выражаются в футболе.

— Приезжаю утром в офис, юрист говорит: «Разгласили переходы. Зернов в Омске». — «Что?», начинаю разбираться — отвечают: «Авангард» раньше заявку подал». На несколько минут!

— Вы верите в такое?

Нет, конечно. Исключено! Просто «Авангард» — это «Газпромнефть». Понимаете? Успели выкрутить ситуацию. Я подал иск в арбитраж. На заседание не пустили, оно прошло без меня. Но там присутствовали агенты игрока, которые тоже выступали за переход Зернова в «Металлург».

— Чем закончилось?

Зернов не заключал никаких соглашений с клубом «Авангард» до начала тренировочного сбора. Попытались оспаривать ситуацию в Верховном суде и Торгово-промышленной палате. Подготовили документы — а нам отвечают: «Нужна описательная часть решения суда». Арбитраж её не выдает. «Не готово, не готово, не готово…»

— Выиграть было нереально?

Профессионалы утверждали — вероятность есть. Но ситуация затягивалась. Зернов звонит: «Завтра у «Авангарда» начинаются сборы. Вы сейчас либо одержите победу, либо нет. А мне-то что делать?» Я отвечаю: «Езжай в Омск и всё оформляй».

— Спасибо, Геннадий Иванович. За инцидент с Зерновым к вам претензии есть?

—Да, сказал: «Ты виноват, что Омск взял парня. Не довёл дело до конца». Но если бы старшие не остановили Рашникова, Зернов был бы у нас.

— Уверены?

Конечно! Надо было сразу решить проблему с «Ладой», оформив всё как переход во время контракта. Перевести эти мелочи, которые позже вернули бы, продав другого игрока кому-нибудь. В итоге ничего не потеряли бы!

— Кречин говорил вам: «Если не заплатите, отправим Зернова в Омск»?

— Зачем Володя мне об этом скажет? Это ему не выгодно. Работу свою проводил. На команду заработок был, которая находилась в сложной ситуации. Всё делал правильно.

— Так что решил арбитраж?

Когда Зернов заключил договор с «Авангардом», объявили о каком-то решении, но это нас больше не волновало.

Меня обуяла злость и обида. Президентом «Авангарда» являлся тогда Сушинский. Я с ним жестко поговорил. Спустя время понял, что он ни при чём. Судьбу Зернова решали другие люди, а Макса просто поставили перед фактом: «Парень переезжает в Омск. Всё».

Суд

С судами у «Металлурга» во время вашего руководства что-то не складывалось. Вспомним забавный процесс с «Питтсбургом» по поводу Малкина.

— Что комичного?

Из «Питтсбурга» прибыли ведущие юристы, а из «Металлурга» — человек, говорящий по-русски. Смех прогремел по залу, заседание завершилось спустя семь минут.

Адвокат прибыл из США, а не из Магнитогорска. Александр Беркович — русскоязычный эмигрант второго поколения. Ярославские ребята посоветовали его, так как он хорошо работал по судебным делам с Северной Америкой. Мы отправляли ему все запрошенные документы. Суд действительно длился несколько минут. Главным аргументом был…

— Очень любопытно.

— Судья, чернокожая женщина, говорит: «Два моих довода. Первый — в России отсутствует профсоюз игроков, защищать права Малкина никто не может».

— Какая-то чушь.

— О чем речь. Второй аргумент еще интереснее! Достает вырезки из «Спорт-Экспресса». Представляете, интервью Третьяка.
Он заявляет: «Мы все понимаем, жалко, но не в силах воспротивиться отъезду наших молодых ребят в Америку». Судья эти слова подчеркнула. Заключает: раз президент Федерации хоккея России говорит, что ничего не может, профсоюза нет, — ну какие у вас вопросы?

— Яркая история.

Мы не с Малкиным судились, а с «Питтсбургом». Попросили всего миллион долларов. Если заплатят, пусть Женя играет! Обещали отчитаться клубу за каждый доллар из этих денег. Планировали вложить в детскую школу, вырастить ещё двух-трех Малкиных. Вот как красиво всё преподносили.

— Непонятно. Руководство «Питтсбурга» не пожалело средств, чтобы забрать Малкина. Организовали целую операцию с прикрытием из четырех охранников и доставили их в Финляндию. А тут жалеют миллион?

— Да.

— Почему?

— А по принципу «Вы кто такие, чтобы нам платили? Не будем!», швыряли подачку в ИИХФ — 250 тысяч долларов. Вот и пользуйтесь, живите на это. Вам хватит.

— Что за 250 тысяч?

— За каждого уезжающего игрока из Европы лига получает 250 тысяч долларов. Потом делят эти деньги между клубами. России тоже предложили подписать соглашение, но мы отказались. ИИХФ постоянно недовольна: почему Россия такая непоколебимая? Все подписали — чехи, словаки, немцы, французы. Зарабатывали мало и притворялись довольными.

Малкин

— Что скажете о происшествии с бегством Малкина?

Всю жизнь работали по принципу: «Вытянемся в нитку — не подведем «Магнитку». Цель — выиграть чемпионат. Для этого нужно было сохранить Малкина хотя бы на сезон. Ему уже в двадцать лет удавалось творить чудеса. С ним долго разговаривали, предлагали отличные условия.

— Три миллиона долларов в год. Чистыми.

— Да. В НХЛ по контракту новичок заработал бы тогда миллион. Или максимум полтора — с учетом бонусов. Грязными! Мне показалось, Женя в какой-то момент заколебался. Увы, это была иллюзия.

— Договор подписал в три часа ночи. Когда его мать, измученная торгёвыми беседами, попросила: «Сын, поставь подпись». После этого вы не ожидали обмана?

Было ощущение, что вопрос закрыт, но в то же время волнение не покидало. Утром Женя отправил сообщение: «Вы уничтожили мою мечту».

В «Питтсбурге» ему внушили: «Зачем тебе «Магнитка»? Будь первым в мире! Если сейчас не уедешь, опоздаешь побить рекорд Гретцки по шайбам и очкам…» И Женька отправился за океан.

Рашников приказал вам делать всё как угодно, лишь бы Малкину не допустить вреда?

— Нет. Но это подразумевалось. Шеф сам участвовал в переговорах. Женя был с родителями и Ушаковым, своим агентом. Вставали, выходили из кабинета, возвращались, снова что-то обсуждали между собой. Так — несколько раз.

— А вы?

— Сидели, ждали. Наконец зашли: «Ну, наверное, всё. Давайте подписывать». — «Давайте!» Вдруг пауза — и чей-то голос: «Может, завтра? А то уже поздно». Нет-нет, отвечаю. Никаких завтра. Наталья, мама Жени, говорит: «Тогда поехали к нам, хоть ужином вас накормлю». Мы с Куприяновым прыгаем в машину — и домой к Малкиным. А кто-то потом написал, будто я Женю приковал наручниками к батарее. Да мы с него пылинки сдували, выполняли любой каприз!

— Например?

В начале сезона ко мне пришел Женя и сказал: родители хотят купить дом, не хватает около двух миллионов рублей. Подсчитал, что заработает к концу чемпионата. Можно сейчас получить?

— Пошли навстречу?

Женя пообещал сыграть весь сезон без оплаты. В бухгалтерии отказались, объяснив, что это не законно. Ему назначили символический оклад — вроде десять тысяч рублей. Всё остальное оформили как аванс.

Из игроков в хоккей кто знал о желании Малкина уйти?

Самые близкие его друзья — Варламов, которому Женя отдал свою сим-карту, и Атюшов. Когда в Хельсинки попали в автобус и обнаружили, что нет Малкина, переполошились. Начали ему звонить на мобильник. Ребята же были на удивление спокойны. Думаю, Кинг тоже все знал. Прекрасно помню, как он с лукавой улыбкой поглядывал на эту суету и с трудом сдерживал смех.

Говорили, что Малкин плохо относился к Кингу из-за того, что тот в прошлом сезоне чуть не устроил ему неприятности.

— Первый раз такое слышу. На Сикору у Жени были основания обижаться. Марек, увидев его на льду, сразу оценил талант. Сказал: «Это будет супер игрок!» Но потом неожиданно отправил в фарм-клуб. Как воспитательную меру. Чтобы не зазвездился.

— И что?

Во второй команде играли не молодые люди, а взрослые. Малкин сцепился с одним из них. Рассердившись, решил отомстить — применить силовой прием. Тот уклонился, и Женя на высокой скорости головой врезался в борт. На несколько секунд потерял сознание, язык запал…

— Какой ужас.

К счастью, врачи быстро отреагировали. Вышли на лёд, вернули Женьку в сознание. Больше за фарм не играл. Но на Сикору мог разозлиться. Гончар даже чуть клюшкой по голове ему не ударил.

— Гончар? Сикоре?!

— Ну да. Сам в шоке был. Вроде оба спокойные, интеллигентные. Когда во время матча Марек вдруг на кого-то начал орать, Серега замахнулся клюшкой и крикнул: «Заткнись!» Все были в шоке.

Кулемин

Вы хотели вспомнить о ситуации с незаявленной арендой?

Меня лиги за это наказали штрафом в три миллиона рублей, а история странная. «Адмирал» просил хоккеиста, который у нас мало играл. Отвечаю: не могу же его просто так отдать! Закрытая аренда запрещена, поэтому давайте сделаем договор о переходе. Джентльменское соглашение: сразу же оформляем и второй договор о переходе — на следующий сезон обратно в «Металлург». В вашу сторону он идёт бесплатно, а к нам бесплатно.

— Что такого?

С хорошим юристом можно было доказать отсутствие тайной аренды.

Этот хоккеист переехал во Владивосток. Теперь что?

— Даже фамилию его забыл. После этого ничего особенного не показал. Сезон заканчивается, должен вернуться к нам. Но «Металлургу» ему не место! Звоню руководителю «Адмирала»: «Разорви второе соглашение, которое подписывали. Пусть паренек остаётся у вас». А мне в ответ: «Нам он тоже не нужен». Представляете?

— С трудом, но представляем.

— Говорит: забери его обратно, рассчитайся с ним, заплати штраф. Я начинаю возмущаться. Тогда этот человек из «Адмирала» берет другой контракт, запечатывает и отправляет в КХЛ!

— Сильный ход.

— Ну вот и «джентльманское соглашение». Лига реагирует мгновенно: да, это скрытая аренда! Величкину — штраф!

— Выплачивали три миллиона сами? Или клуб?

В клубе что-то отняли или у меня отобрали что-то.

— Как такой владивостокский человек мог так поступить с вами?

Даже фамилию вспомнить не удалось. Обычно я хороших людей и руководителей запоминаю — с 90-х годов знаю всех. А этот просто забылся.

Геннадий Иванович, существуют вопросы, на которые предпочтительнее получить ответ от вас, нежели полагаться на сплетни.

Задавайте любые вопросы, мне больше ничего не страшно.

— Блогер представил список из пяти контрактов, считаемых самыми плохими. Ваше мнение по этому списку?

— Давайте.

Первый — Николай Кулемин, сто шестдесят миллионов рублей. Вернулся уже за тридцать лет, подвержен травмам, но получил контракт на уровне Мозякина.

— О-ой… Кулемин — наш парень, магнитогорский. Вы же понимаете?

— Это единственное, что мы понимаем в той истории.

С Кулеминым беседовали долго. В итоге я не осмелился подписывать. Договорились так: приеду в Москву при приезде Рашникова. Возьму Юрия Николаева, агента Кулемина, вместе пойдем к Филиппову. Блогер, писавший это — ему известно? Нет!

— Зато теперь знаем мы.

В офисе на Малой Якиманке трое вели обсуждение. Последнее слово принадлежало Рашникову. Сторона Кулемина по финансовому вопросу никак не сдвигалась с места. Говорили: «На такую сумму Вы нигде не подпишетесь!»

— С чего вообще она возникла?

Агент утверждал, что Кулемин согласен покинуть Канаду лишь за эту сумму денег. Всё остальное ему безразлично.

— В НХЛ мог найти клуб?

— Да, примерно такую сумму ему и выдали бы. Правда, там налоги намного больше. Помнится, из-за магнитогорского контракта Коле нужно было платить налоги в Канаде, у него вид на жительство.

— Говорят, позже в Магнитогорске Кулемин получил меньшую зарплату. Уже без вас?

— Почему?! Я и понизил!

— Это история без всякой логики.

— Зачем же? Мы провели сезон. У Коли не получилось всё так как хотелось. Я позвонил агенту: «Мое предложение — привести контракт Кулемина в соответствие». — «Ты что, совсем с ума сошел?» — «Если нет — будем думать о чем-то другом… Какой, вы говорите, был первый контракт Кулемина? 160 миллионов?

— Совершенно верно, 160.

— Второй — 90. Сам Колю позванивал: «С твоим агентом разговаривать бессмысленно. Он до тебя ничего не донесёт». В общем, зря Николаеву звонил. Надо было сразу с Колей говорить.

— Ну и как сложился разговор?

— Николай, дорогой, мы не можем выйти за пределы лимита. Я понимаю, что выгляжу перед тобой глупо, но прошу тебя. Ты проживёшь без этих денег. Заработай на чём-то другом, всю сумму переведём в бонусы. У тебя будет мотивация — играй, отдавай…
— Подумаю.

— Долго думал?

— Примерно месяц. Затем поступил вызов: «Согласен. Останусь». Ещё год провел вместе с нами.

Что было бы, если бы Кулемин отказал? Какие у вас были тогда планы?

Было бы неприятно, но в летний период потери не были бы катастрофическими. Тяжело расторгать контракт в сезон. Здесь же – двадцать процентов от договора. Ну, выдали бы тридцать пять миллионов.

— Не смог ли премиальными выплатами компенсировать убытки по старым показателям?

— Нет, конечно. О чём вы говорите?…Кто ещё у вас в списке?

Ларионов

—Виктор Антипин заработал 125 миллионов. Раны из прошлого оставили свой след, но помнить о былых победах осталось.

— Можно всё предугадать? Это ведь риск, азарт!

— Сильнейший аргумент.

Витя мог стать свободным агентом. «Ак Барс» предлагал ему такую же зарплату. Нам пришлось уравнять предложение. Нельзя было позволить уйти Антипину!

— Так хотелось?

Вы же помните, как он поступал с Крисом Ли, пока не уехал в Америку? Там год провел, получил травму в «Баффало». Проверили его лучшие врачи — сказали: «Это не та травма, которая помешает играть». Но что-то другое случилось с ним. Причина не в травме.

— А в чем?

Это какая-то психологическая причина. Он будто заблудился. Нужно было ему остаться в Магнитогорске, не требовать больших денег. Просто трудиться и трудиться. Полагаю, Виктор до сих пор играл бы на высшем уровне.

— Третье имя —Андрей Локтионов заработал 95 миллионов рублей. Впервые спортсмен набрал более тридцати очков за сезон и сразу же подписал контракт на сумму сто миллионов.

— Ха-ха!

— Что смешного, Геннадий Иванович?

— Возвращаемся к Яндачу. Ему бесконечно хотелось Локтионова: «Пожалуйста, сделай мне Локтионова, без него жизни нет…». Тренер ставил его первым в списке игроков. Витя Козлов соглашался: «Нужен Локоть. Будет первым центральным. Он как Коварж, копия!»

— Кстати! Кто был вторым в списке Яндача?

Кемппайнен, форвард из финско-шведской линии «Салавата», — настоящая находка для команды.

— Что ж не взяли?

Финансы для него у нас были. Он уходил из «Салавата», потому что там не доплатили по контракту. Мы предлагали сумму, равную его заработку в Уфе. Каждый день от его агента Парашкина слышал: «Да, да, да»… Вроде все согласовано, завтра подписываем. Вдруг утром новость: Кемппайнен — в СКА.

— Чем перебили?

— Спрашиваю: «Больше денег дали?». — «Даже меньше». — «Так в чем дело?» — «Рядом с домом. Может из Питера на машине ездить». Деньги, отложенные на финна, у нас освободились. Надо подписывать Локтионова. Но как?

— В чем проблема?

Из Ярославля до сих пор не забрали ни одного отличного игрока. Юрий Яковлев – настоящий пример в этой сфере. Сам он приводил себе любых желаемых. Это человек исключительный. Попытайтесь взять у него интервью. Скорее всего, откажется.

— Да, тяжелый в этом смысле.

После трагедии отрекся от всего. Больше нигде не выступает. Ранее был очень деятельным, руководил всеми комиссиями. Когда случилось несчастье — исчез из виду.

— Но Локтионова-то вы забрали?

— Лишь потому что Андрей стал «неограниченно свободным». Контракт с «Локомотивом» окончился. Понял — можно попытаться выхватить! А кто у него был агент, вы знаете?

— Кто?

— Ларионов. С Игорем начаем работать. Длительное время, тяжело по деньгам. Локтионов из Воскресенска. Парень сложный, молчаливый. Весь в себе. Но чем больше я на него смотрел как хоккеиста, тем больше он мне нравился.

— В самом деле сравним с Коваржем?

Коварж был тогда прямо перед нами. Работает как на пятаке. Вот и Локтионов сегодня в «Спартаке», лидер.

С агентом Ларионовым нам казалось приятным любое общение, будто это был праздник.

В разговорах с Ларионовым появилось необычное обстоятельство. Внезапно он сказал: «Иваныч, помнишь, много лет назад ты спросил меня, хочу ли я стать тренером?» Действительно, я его спрашивал. Игорь тогда ещё играл.

— Что вдруг вспомнилось?

— Готов? Агентская работа завершается? Думаю: ой-ой.

— У вас как раз Яндач «подвис»?

— Сейчас. Говорю: «Прекрасно! Яндача у нас на короткое время. Его ни в коем случае не продлят. Правда, Виктору Козлову сказали, что им станет преемником…»

— Вот у вас стратегическое мышление.

— Договорённость: один из тренеров «Магнитки» будет тобой. Чтобы убедить, поступаем так: тебя в систему клуба беру. Завтра шефу всё объясню. В помощники идти тебе несолидно. Советником Рашникова оформлю. Приедешь в Магнитогорск, с командой познакомитесь, покрутишься рядом. Что-то подскажешь по составу. Надо уехать — пожалуйста, удалённо работаешь. Оклад сделаем вменяемый…

— Что ж история не получила продолжения?

По отставке Яндача Виктор Филиппович решил назначить Ильёй Воробьёв на эту должность.

— Про Ларионова вы шефу говорили?

— Говорил. Отмахнулся: «Да ну, никогда тренером не работал. Пока рано!» Ранее предложение стать свадебным генералом отклонил сам Ларионов. Сказал: «Спасибо, интересно. Может, когда-нибудь созрею» — и всё.

— Вы после этого всё-таки готовы были назначить Ларионова главным тренером?

— Конечно. Рашников вызвал меня: «Все, давайте Яндача менять. Пусть пока Козлов руководит. Какие варианты на будущее?» Я: «Ларионов!» В ответ услышал: «Да ты что? Он никогда на мостике не стоял. Сразу из пламени в полынью? Ладно бы перед сезоном… Нет! Второй вариант?» — «Вы сами говорили — можно вернуть Воробьева». — «Я тоже так думаю!» Тут же связались с Ильей — он приехал.

Зарплаты

— Зачем 38-летнемуМозякину вы дали контракт на 180 миллионов?

— Мы ж чемпионат выиграли!

— Мозякин еще стоил таких денег?

Конечно! Вспомните игру троицы Мозякин — Коварж — Зарипов. Сергей предложил 180 миллионов, а не я.

Через год после прихода Ласькового Мозякину пришлось согласиться на зарплату в 50 миллионов, которая была в четыре раза меньше прежней.

Значит, удалось его убедить, как я смог убедить Кулемина. Мозякин оказался достойным человеком. Представьте себя на моё место: мы выиграли Кубок Гагарина, Мозякин лучший. У него заканчивается контракт, с агентом называют мне сумму — 180 тысяч. Я к Виктору Филипповичу, тот спрашивает: «Что думаешь?». — «Сергея отпускать нельзя, а вы уж решайте». — «Подписываем!».

— Мозякину было куда уходить?

Потянуть Уфу вряд ли удалось бы. Казань и Ярославль — запросто. Но сказали нам жестко: «180!». — Может, чуть снизите? — Нет, 180. Говорил агент Паремузов. Это рынок! Не хочешь? Не бери.

Заключили контракт с белорусским спортсменом Буйницким, который получит сто миллионов за три года.

— С многими агентами работал. Как же говорили? «Это будущий Капризов, парень один в один!» Казионов-старший, агент Буйницкого, привозил нарезку игр, смотрели статистику. Вытащить парня из Минска было не так просто.

— Да ладно.

Другие клубы, в том числе «Ак Барс», интересовались игроком. Сам же он не стремился уходить из команды из-за отца, получившего инвалидность. Дима заботился о нём и переживал, как отец справится без него.

Хороший парень, покладистый, не избалованный. Такой потенциал подавал! Когда его наконец подписали, я был уверен — для «Металлурга» удачная сделка. Кто же знал, что Буйницкий травмирует колено и в 27 лет с хоккеем закончит.

— Ох.

— Кстати, нарезки его матчей смотрел не только я — наш тренерский штаб тоже. Никто меня не отговаривал. Наоборот, говорили: «Парень в порядке, перспективный». Прежде чем подписать кого-то, я всегда советовался с главным тренером. Единственное исключение — Белоусов.

— Вот как?

Комплектование мы с Куприяновым вели, а Константиныч лишь после возвращения из отпуска говорил: «Ну, покажите, кто у нас в команде…» Не интересовало его, кого оставляем, кого приглашаем. Селекцию полностью доверил нам.

— Невероятно.

В тот период всё выигрывали! Дважды — и чемпионат, и Евролигу! Благодаря Белоусову взяли только одного хоккеиста — Гусманова. Запомнилась ситуация из межсезонья: с Куприяновым были в Челябинске на переговорах, потом заглянули к Константинычу домой.
Обрадовался: «О, заходите! Жена пельмени сварила. А я звонка от Равы жду». Кивнул на стационарный телефон. Мобильных-то еще не было. Я сначала не понял: «Что за Рава?» — «Гусманов. Он сейчас в Чехии».

— Позвонил?

— Да. Быстро обсудили условия, и Гусманов сказал: «Согласен. Завтра вылечу». А как насчёт Буйницкого — какую сумму вы упомянули?

—100 миллионов на три года.

— 40-30-30 — тогда это считалось средненьким контрактом. Сейчас был бы удивительным, а тогда получали по 100, 120 в год. 95 вообще была нормой. Первое звено и половина второго — оклады 85-95!

— Во времена-то были.

Сегодня трудно поверить! Зарплатные ведомости были по два с половиной миллиарда — и в одном, и в другом, и в третьем клубах.

— Да понятно, что в вашем было именно так.

— Говорят, Величкин в «Магните» деньгами заваливал. А откуда у него деньги? Я как хоккеист трудился, торговался, понижал зарплату. С агентом нашли середину — иду к начальнику. Сижу напротив, слышу: «Доказывай, защищай!». Объясняю — нужен он по той причине, что тренер с ума сходит от него. А тот — по другой. И так далее. Случалось, шеф говорил: «Нет, не берем. Нового ищи!».

Гандлер

В интервью Буйницкий рассказал о проверке на детекторе лжи в клубе.

— К этому времени уже уволили меня! Блогеры писали, будто Величкин взятки получал. Но я свои средства инвестировал!

— Куда, простите?

— ПрилетаютПора гостей встречать, принимать, в ресторан сводить. У меня была корпоративная карта на представительские расходы. В конце года бухгалтер говорит: «Геннадий Иваныч, по ней никаких трат. Это не ошибка? Не пользовались?» Отвечаю: не пользовался! В Москве разные встречи, переговоры. Приезжает… Игрок спрашивает родителей: «Вы уже ели?». Родители отвечают: «Нет». Игрок ведет их в ресторан и достает свою карту.

Потом некоторые блогеры утверждают: «Он деньги получал у Буйницкого!». Не кажется ли вам это бессмысленным? Поймали за мошенничество не меня, а моего преемника Тарасова. Шесть лет провел в заключении.

— Сейчас поговорим на эту тему.

— Вы же знаете Марка Гандлера?

— Знаменитый агент. Кто ж не знает.

Из-за политической ситуации в России он сейчас не приезжает. Раньше практически все работали с ним. На чемпионатах мира руководители клубов собирались компанией, общались. Гандлер всегда рядом. В последний раз я работал с ним по Каменеву. Марк увозил его в НХЛ из «Магнитки».

— Хотели вернуть?

В течение нескольких лет я пытался добиться успеха, но всё сталкивалось с одним препятствием: у Каменева постоянно возникали травмы. Каждый год мы находимся на грани: выступит ли он, или нет? Последний раз о такой возможности говорили в 2018 году, перед моим увольнением…

Гандлер рассказал: «Мы с русскими и американскими агентами обсуждали руководителей клубов. Что о тебе сказали?» Я ответил: «Очень!» Гандлер продолжил: «Кристально чистый менеджер». Никому об этом не говорил. Хочешь перезвонить Марку? Он подтвердит!

— Не нужно, Геннадий Иванович. Вернёмся к истории с детектором лжи и Буйницким. Как всё закончилось?

— А никакого. Ни посадок, ни грязи. Говорю этим блогерам: вы настолько обнаглели? Понимаете ли вы то, что пишете? Как я могу взять откат, если сам игрока уговариваю, затаскиваю в клуб? Вы думаете, что все стоят у меня в очереди? Наоборот! Как я в Магнитогорск тянул лопоухого канадца, который сейчас в московском «Динамо»?

— О’Делла?

— Да. Он выступал в «Сочи». Я связался с его агентом. Тот говорит: «У Эрика жена согласилась на Сочи, потому что там красиво, тепло, а главное, для ребенка есть английская школа. Так что о Магнитогорске нет смысла даже разговаривать». Но начинаем спорить!

— Ваша инициатива?

Тренеры мне сказали: «Давай О’Делла!» Я начал работать. Подключил переводчика, поговорил с самим Эриком. Пояснил так: «Предлагаем тебе хороший контракт, лучше, чем в «Сочи». Семья будет жить в Москве — снимаем квартиру рядом со школой и американским посольством. Мы часто летаем сюда, здесь столько команд! Как прилетаем — день и ночь проводишь с семьей. В выходные покупаем билеты тебе в Москву. Два часа — и ты на месте. Это проблема?»

— Уговорили?

— Затем агент говорит мне: «Эрик согласился. Но попросил не снимать жилье в Москве, пусть жена с детьми останутся в Америке. Сам прилетит». В нём почувствовалось мое искреннее желание.

— Все подписал?

— Да!

Схема

— Вас тоже на полиграфе проверяли?

— Меня-то с чего? Не представляете, чтобы после Тарасова в клубе были какие-то аферы? С главным бухгалтером Ушаковой он крутил. Ее тоже посадили. Деньги выводили через гостиницы, самолеты, налоги…

— Схемы были яркие?

— Новый игрок присоединяется, заключает соглашение. Из его дохода сразу удерживают 30% подоходного налога. Через 183 дня ставка снижается до 13%. Ранее выплаченные налоги возвращаются, и производится перерасчет. Вы в курсе?

— Нет.

— Игроки тоже не знали!

— Зато осведомлен был Тарасов?

— Да. Считает: зачем нам их возвращать? Деньги вернули, подписи ставил за хоккеистов.

— Себе в карман?

— А куда же?

— Вы с ним соприкоснулись?

Меня вернули на работу в клуб — Тарасов руководил клубом. Я должен был стать вице-президентом. Через неделю он подал заявление и уволился. Позже его нашли и осудили. А это место занял Максим Грицай. Умница, прекрасный финансист. К нам раз в месяц приезжала служба экономической безопасности комбината.

— Это после Тарасова контролировали уже вас?

Заходили в бухгалтерию, изымали документы. Проводили фактически аудит. Беседовали со мной, изучали каждый контракт хоккеистов. Потом уволили меня — и «доброжелатели» начали писать ахинею: что я вбухивал такие деньги — еще там брал, здесь собирал…

— Обидно?

— Больно! Ой, очень больно! Или Кинг написал, что у меня на участке водопад? Говорю: «Приходите ко мне домой, посмотрите!» После этой книги люди приходили.

— Кто?

— В поселке со мной живут руководители ММК и сотрудники службы безопасности комбината. Жена как-то предложила: «Давайте их пригласим в гости, пусть всё увидят своими глазами».

Я сделал шашлык, все пришли. Потом Рашников спрашивает кого-то: «Ну, как там? Рассказывай!» — «Виктор Филиппович, всё нормально, не о чём говорить…»

— Дворец не обнаружен?

— Все просто и бюджетно.

Рашников

— Вы же с Рашниковым когда-то были на «ты»?

— С давних пор! Оба работали на комбинате: он — начальником отдела производства, а я у него в подчинении, руководил бюро тонкого листа. Звали его Виктором, меня — Геннадьем. На имя-отчество перешли, когда Рашников возглавил ММК. И сделал за эти годы из него конфетку.

— Прямо конфетку?

В настоящее время предприятие является одним из лучших металлургических заводов мира, отличающимся чистотой, современным оснащением и невероятной производительностью. В середине 90-х комбинат был совершенно другим: оборудование устарело, все приходило в упадок, экология не имела значения. Было 35 мартеновских печей – тридцатипяти гигантских труб, из которых постоянно вылетал «лисячий хвост», так народ назвал оранжевый дым.

— Выброс оксидов азота.

Мы даже гордились этим дымом, он символизировал индустриальную мощь ММК. Сейчас там нет мартеновских печей, их заменили на конвертеры и электропечи. Другие цеха полностью переоборудовали, решили вопрос с аглофабриками и коксохимическим производством, что сразу повлияло на качество воздуха. В Урал больше не сбрасывают сточные воды.

Когда последний раз в родных местах наблюдался чёрный снег?

Двадцать лет назад Магнитогорск с точки зрения экологии был совершенно другим городом, чем сейчас. Заслуга в этом принадлежит Рашникова. Без него в городе и на комбинате не было бы такой чистоты и порядка. Клуб тоже бы находился бы на задворках.

В прошлом интервью Рашников рассказывал о трудном матче против «Автомобилиста».

После каждого поражения случался громкий разбор полетов. Не важно, дома играли или на выезде, рядом начальник был или нет – проиграв, обязательно получал: «Я вас в бараний рог! Всех поувольняю!» Мать-перемать…

— Может он матерком приложить?

— До такого редко доходило. Виктор Филиппович и без криков способен строго указывать на недостатки. Причем справедливо. Сразу понятно, где не так сделано. Вот так, ребята, 20 лет! Бесконечных 20 лет. Знаете ли вы, сколько здоровья я от такого пресса потратил…

— Представляем.

— Главное, негатив никогда не распространялся на тренеров. Как обычно происходит: руководитель давит на тебя, а ты — на подчиненных. А я всё сам переваривал.

— Хоть раз сорвались на тренера?

— Никогда! Только хоккеистов — мог. И то в молодости. Вспоминается случай с Сапожниковым. К нам тогда из Челябинска приехала целая группа — он, Гомоляко, Сергей Тертышный… Эти ребята успели поиграть в высшей лиге союзного чемпионата и считали себя очень крутыми.

— Сапожников еще и чемпион мира 1993-го.

— Хороший защитник, но гонорар был завышенным. Режим нарушал. Андрея раз с выхлопом поймали, второй раз тоже. Потом в игре наошибался, мы проиграли, и после матча я ему предъявил претензии. А он хамски ответил.

— Это как?

— «Кто ты такой? Хочешь меня учить?» Я ответил огрызно: «Баул у тебя готов. Собирай вещи — и чтобы больше тебя здесь не было!» Сапожников обратился к Белоусову, главному тренеру: «Что мне теперь делать?». Тот пожал плечами: «Геннадий тебе всё сказал. Давай с вещами на выход!». Спасибо Константинычу, что поддержал меня в трудную минуту.

— Что Сапожников?

Безмолвно вышел из раздевалки. Дни два не появлялся на тренировках. Потом ко мне приехали челябинские ребята — Гомоляко, Тертышный и другие: «Мы сейчас разобрались с Сапогом. Посидели с ним, поговорили серьёзно. Всё, завтра он зашьется, придёт к вам, извинится. Вы уж верните его. Вреда от ухода Сапожникова для команды будет больше, чем пользы».

— Вернули?

Да. И он действительно усердно трудился, отлично помогал. В том сезоне «Металлург» впервые стал чемпионом.

Гомоляко

Разин упомянул высказывание Белоусова: «Лучше пьяный Сапожников, чем трезвый Олег Леонтьев».

Я от Константиныча этих слов не слышал. Но в 90-е в «Магнитке» собрались умелые ребята, которые держали удар и на площадке, и за столом. Могли где-то посидеть большой компанией, выпить пива. Никто их не ловил. Иногда сами прокалывались. В таких случаях говорили: «Шесть побед подряд! Если облажаемся — штрафуйте».

— И?

Победа! Шесть из шести. За порядком взялись Бородулин и Гомоляко, народ остепенился. Помню один случай: задержку рейса перенесли, всю ночь с сумками просидели в Шереметьево-1. Как барак: грязно, душно. Двое игроков не выдержали, набубенились…

— Кто?

Постников ничего не заметил, в отличие от Гомоляко, который подошёл и отобрал у них начатую бутылку водки, вылив её в мусорное ведро.

Маловероятно, что кто-то решил напасть на Гомоляко весом в 130 килограммов, используя только кулаки.

— Естественно.

— Купили вторую бутыль?

С криком «Бинго!» демонстративно поставили на стол бутылки и начали разливать напиток. Серега подошел, взял их за воротники, приподнял и лбами — ударил друг друга! Оба упали на пол.

— На этом их карьера в «Магнитке» закончилась?

— Нет, еще долго продолжался наш матч — и отлично прошел! Но уже не употребляли водки.

В Чехии двое ваших хоккеистов, ожидая самолет, выпили содержимое бутылки и попали в участок.

Было дело: задержка рейса, застолья и полиция на месте. К счастью, в поездке был знакомый из чешской хоккейной федерации. Его помощь оказалась решающей для освобождения участников группы.

— Один из них — Валерий Карпов?

— Да, и в молодости занимался этим делом. После чего по вечерам больше не ходил и провёл в «Металлурге» самые успешные годы карьеры.

Гомоляко заявил, что по делу о смерти Карпова множество неясностей, и правды узнать невозможно.

Трагедия постигла Карпова после окончания хоккейной карьеры, когда он вернулся в Челябинск. У него была молодая жена. Говорят, пьяный пытался зайти домой, а она его бутылкой по голове ударила. Валера упал с лестницы, получил черепно-мозговую травму и три месяца пролежал в коме, из которой так и не вышел.

— Сорвались вы на Сапожникова, так что же сказали Тортунову после культовой «бабочки» в финале Евролиги?

Нечего. Хотя состояние было инфарктное. Я сидел с Рашниковым в ложе. Лужков и Шанцев рядом уже приподнялись, чтобы к площадке спуститься, принять участие в награждении. Мы с шефом тоже привстали, десять секунд до сирены — и тут нелепейший гол Андрея Маркова.

— Реакция Рашникова?

Сжал пальцами деревянную спинку кресла с такой силой, что почти сломал её. Без звука. Лишь жевательные мышцы работали то туда, то сюда.

— А вы?

— В раздевалку бегу словно пуля. За дверями замечаю Белоусова с помощниками. Внутрь не входят, торопливо переминаются с ноги на ногу. Константиныч шепотом: «Мы туда не пошли. Ты тоже не лезь. Ребята сами разберутся». — «Ты им хоть что-то успел сказать?» — «Нет. И ты ничего не говори. Я даже пораньше на скамейку пойду, чтобы с ними не встречаться».

— Ай да Валерий Константинович.

— Прекрасно! Чувствовал момент глубоко, специально хоккеистов оставил. Мне рассказали, что в раздевалке в те минуты творилось: Тортунову никто слова не сказал. Просто: «Ребята, несчастный случай. ерунда! Собрались!» А перед выходом на лед Бородулин произнес: «Давайте сыграем за Борю».

Вы помните, что было в овертайме? Разин выиграл вбрасывание, передал Вове Антипину, бросок — и гол! После матча Тортунов стал рассказывать басни про дырявую ловушку.

— Не было дырки?

— Смеется? Бросил Марков, а Боря, глядя на табло, счёт секунд до свистка подсчитывал. Puck катился по льду – в ворота!

Разин

В «Магнитке» у Разина был псевдоним «Немой». От кого такое прозвище?

Степанов: Сейчас сложно поверить, но Андрей в молодости был не разговорчив. У него были два близких друга — Саша Гольц и Леонтьев. Втроём они проживали жизнь, Олег долго трудился в штабе Разина. Что же произошло между ними пару лет назад, ума не приложу.

— Разин и с Емелиным как-то рассорился.

— О, это было весело. Выступали в Тольятти, после сирены — обмен рукопожатиями. Разин протягивает руку Емелину, а тот молча кулаком попадает ему в челюсть!

— Ни с того ни с сего?

Во время матча устроили потасовку. Я обратился к Каткову, директору «Лады»: «Леонидыч, что за происходящее?» Он вызвал Емелина: «Иди в раздевалку «Металлурга», извинись». Толя подошел к Андрею, протянул руку: «Прости». Разин молчал, в пятак — удар! — и расплылся в улыбке: «Вот теперь всё как надо».

— Вы-то с Разиным ладили?

В начале все шло гладко. Потом он стал знаменитостью, лучшим снайпером сезона и самым ценным игроком. Договора завершился — дал громкое интервью: «В Магнитогорске экология ужасная, я здесь здоровье оставил, облысел, дети болеют… Надоело! Ухожу!» При встрече я уточнил: «Куда?» Тот сквозь зубы: «Ваше дело». Конечно, не хотелось такого игрока терять, но удержать было невозможно.

Андрей говорил, что в «Магнитке» зарабатывал три тысячи долларов в месяц. После победы в Евролиге ему стали платить 150 тысяч в год. В московском «Динамо» предложили полмиллиона.

— Перейдём к финансовым вопросам. С каждым хоккеистом после прошлого сезона расчёты были произведены. Новый сезон уже начался, когда у Рашникова возникла возможность поблагодарить спортсменов дополнительно.

Белоусов и я разрабатываем систему распределения вознаграждения по итогам победы, исходя из вклада каждого участника. Доходим до Андрея, Константиныч задумчиво произносит: «А ведь он покинул команду. Значит, бонус достанется тем, кто остался».

— Разина с бонусом прокатили?

— Имели полное право. Даже агент Черемина с нами согласился! Звонит мне: «Андрей бузит, жалуется на тебя. Что-то ему недоплатили». Отвечаю: «Сережа, стоп. У тебя его контракт на руках?» — «Да». — «Все, что там прописано, выполнили?» — «От и до. Премия за чемпионство, за голы, за набранные очки…» — «Вот! А эти деньги — подарок от шефа оставшимся в команде. Как поощрение». — «Нет вопросов». Правда, Разин моему ответу не обрадовался.

— В чем выражалось?

Связался, оставил резкие слова. И в конце прибавил: «Сделаю такое заявление, что тебя постигнет гибель! Могу сочинить всё что угодно — поверят. Поскольку я знаменитость, а ты просто никто!»

Я позвонил Шанцеву и рассказал ему о ситуации. Тот заверил меня: «Гена, не беспокойся, сам разберусь с Андреем». После этого все стало тихо.

Связь с Разиным возобновилась лишь спустя десять лет. До этого не общались вовсе. Закончив играть, он трудился в Москве детским тренером. После того, как из школы ЦСКА убрали, стал агентом. Именно тогда мы встретились на хоккейном поле.

— Извинился?

Разин подошел к Геннадию Иванычу: «Простите меня, Геннадий Иваныч. Каким же я был дураком! Не выдержал медных труб, переклинило, наговорил вам бог знает что…» — «Все нормально, Андрюша, зла не держу». Обнялись и стали обсуждать, кто из его клиентов мог бы пригодиться «Металлургу».

Рожа-Жопа

Возле «Магнитки» действовали и весьма необычные сотрудники разведки. Среди них Левин, также известный как Серж Ханли, и Нечаев.

Двух неприятных агентов представляли Нечаев и ещё один эмигрант, друг Крикунова. Фамилия у него… Дацюка отправил в НХЛ, Кулемина, Грабовского. Толстый был, все его Рожа-Жопа звали. Потом хоккеисты от него ушли. Этим тоже можно судить!

— Мы вспомнили — Гари Гринстин.

— Да! Но именно так он себя представлял. На самом деле — Гришка Гринштейн. Был знаком с актерами, посещал Дом актера. Входил в любые компании, говорил: «Пойдем пообедаем, поболтаем…» Непорядочный, не хранил обещаний. А мне важно, чтобы человек не лгал!

— Ну и не связывались бы с ним.

Несмотря на то, что Гринштейн мне неприятен, приходится с ним общаться. Без него некоторые вопросы с хоккеистами не решатся. Звоню: «Ты на меня обижаешься?».

— А он?

— «Вя-вя-вя… Деньги не обидчивы!» — «Раз не обидчивы, давай договариваться». Но личность неприятная. Вот с Левиным было очень интересно. Обаятельный, много читавший. А рассказчик какой — заслушаешься!

— Окончив ВГИК, работал режиссёром на Ленинградском телевидении.

В Америке занимался разными профессиями: водил такси, работал дилером в казино. Появился на экранах Голливуда, даже сыграл ведущего на ринге в фильме «Рокки-4», объявляя бой главного героя с Иваном Драго.

В период перестройки американские зрители могли видеть выступления советских артистов.

Со временем переключился на хоккей. Однажды поругались — когда президентом ФХР стал Владимир Петров. Серж был у него на подхвате, какие-то махинации с деньгами проворачивали. Но потом власть в федерации хоккея поменялась, Левина отодвинули, и отношения наладились. Правда, про его друга сразу сказал: «Нечаева в Магнитогорск больше не привози».

— Почему?

С этим человеком достаточно было поговорить, чтобы о нем все поняли. Просто гад! Коварный, мерзкий, думает только о себе. Извлёк Левина в своих интересах. Серж восторженно о нём отзывался: «Первый русский в НХЛ!» Я отвечал: «Да он там три матча сыграл. И вообще на хоккеиста не похож». Нечаев очень влиял на Сергея, а тот от него зависел.

— В сексуальном плане?

— Да (В Российской Федерации не допускается распространение информации, пропагандирующей ЛГБТ. Левин завещал ему всё своё имущество. По завершении деятельности Сержа как агента я пригласил его в «Металлург» на должность скаута по Северной Америке.

— Сколько?

— 500 долларов в месяц. Эти деньги просто оставались в нашем банке, Серж их даже не трогал. Лежали и лежали, а после его ухода за ними пришел Нечаев. Вы знаете, как мучительно болел Левин перед смертью?

— Что-то слышали.

Приобрел дачу в Германии и проживал там в полном уединении. Других близких не имело. Нечаев, полагаю, для него служил утешением. Покой Сержа никто не заметил – скончался тихо. Соседи спустя некоторое время обратили внимание: житель когда-то был, а теперь его нет.

— Нашли мертвым?

— Полуразложившимся.

Бородулин

Вы сказали о том, что хоккеистов разместили в одном подъезде. Не там ли Разин смывал по стенам кровь убитого вратаря «Металлурга» Земченка?

— Это кто вам такое рассказывал?

— Он и рассказывал.

Андрей Владимирович, похоже, преувеличивает по части крови. Но убийство Земченка в подъезде — правда. Двое преступников из Челябинска.

— Их же поймали?

Были пойманы. У преступников был самодельный револьвер. Убили Земченка из-за кошелька. Даже не знали, кто такой Земченко! Видят — прилично одетый мужчина зашел в лифт. Заскочили следом. Вскоре такое же убийство совершили в Челябинске, их задержали на месте преступления. Но чтобы Разин отмывал кровь… Кто его пустит-то?

— Он жил рядом.

Это произошло не у нас, в подъезде. Земченок жил где-то ещё.

Кстати, предположили, что бывший капитан «Магнитки» Бородулин, ставший наркоманом, мог быть замешанным в деле.

Была теория о том, что кто-то распространял слухи. Но после задержания в Челябинске тех людей все подозрения исчезли. По этой истории имя Бородулина остается чистым. Что он употреблял наркотики — правда. От них и скончался. Сжег себе поджелудочную.

— Как вы почувствовали, что что-то с ним не то?

Миша больше не работает у нас. Спустя несколько лет создал с друзьями фирму «Чемпион». Хклубу это не было связано. Зато Филипповича Виктор всё время беспокоили, просили то металл, то ещё что-нибудь…

После окончания карьеры в хоккее Бородулин начал употреблять наркотики?

В период игр подобных трудностей у него не возникало. С алкоголем он раньше прекратил общение. В Усть-Каменогорске ещё допускал себе это, но здесь быстро отказался.

Канадский вратарь Маракл посетил магнитогорское кладбище с командой, посмотрел на портрет на могиле Земченка и воскликнул: «И его тоже выпускали под 30-м?! Как же я?» На следующий день номер был изменен.

— Было. Маракл — интересный парень. Чистокровный индеец, в Канаде освобождён от налогов. Считал также, что и в России платить их не обязан. Возмущался, когда обнаруживал, что вычитаем у него 13 процентов. Говорю: «У нас свои законы. Индейцам поблажек нет».

Самовар

— Другой вратарь Алексей Червяков рассказывал о поездках с олимпийской сборной в начале 90-х: «Когда кто-то из хоккеистов начинал чистить магазины, особенно выделялись магнитогорские ребята. Виртуозы!» Хоть раз убеждались?

— Да. Это наша первая поездка в Америку на серию матчей против студенческих команд. С деньгами было тяжело. Самый большой контракт в той «Магнитке» — у Бородулина. 25 тысяч долларов в год. Остальные получали еще меньше. Ну и выносили из магазинов всё, что могли.

После обеда выхожу на улицу в городке — подлетает игрок: «Геннадий Иванович, скорее! Арестовали ребят!» — «Где?» — «В торговом центре». Поднимаемся с Ириной, переводчиком. Пятеро наших сидят в окружении охраны. «Что случилось?» — «Хотели вещи украсть». — «Что значит хотели? Украли?» — «Нет, но пытались…»

— Действительно?

— Да. Набили карманы, что-то припрятали, в примерочной надевали разные вещи, а сверху — свою одежду. Но кассу не прошли! Это и спасло. Дальше приезжает начальник полиции. По совместительству — тренер местной команды, с которой нам вечером играть. Спрашиваем: «Что же теперь делать?» — «Да ничего. Вещи ребята вернули. Скажу, воровать не собирались, просто прикалывались. Правда, мне звонили из соседнего города, вы там были три дня назад. В торговом центре обратили внимание на русских, которые ходили толпой…».

— Там тоже кого-то поймали?

Хорошо, что нет. Но я догадываюсь, куда это ведёт. С Постниковым сразу собрал всех: «Ребята, вам повезло, отделались лёгким испугом. Хотя могли серьёзно пострадать. Нам за вас стыдно. Давайте так: всё, что забрали, вечером складываете в чемоданы. Ни глядеть, ни контролировать мы не будем». Что вы думаете?

— Что?

С утра проснулся — семь чемоданов! битком! Забиты джинсами, рубашками, куртками, перчатками, носками… вернули все.

— Матч-то состоялся?

Конечно. Победа со счётом 19:2. Два гола пропустил Александр Семёнов в комических обстоятельствах. Рядом с воротами проходилась распродажа сувениров: самовары, матрешки, фотоаппараты. Самый большой самовар несли именно Семенов. Во время игры отвлекался, искал покупателей — купили или нет? В этот момент и забили нам голы.

Белоусов

Рассказывали вам о том, что ваши наставники занимаются взятками?

Я никогда не встречал таких тренеров.

— Про Белоусова доброжелатели вам не шептали?

— Думаю, наветы. Валерий Константинович никогда этого не сделал бы. Просто в какой-то момент начал выигрывать все подряд — Россию, Евролигу… Стал более требовательным. Сказал: «В конце-то концов я заслужил — дайте мне контракт больше!» Вот и всё. Деньги ему подняли. А когда ушел в Омск — там развернулся. В Магнитогорске вел себя скромнее.

— Сколько получил в Омске?

Не помню цифр, но знаю — два или три контракта на год.

— Мы рады, что вы развеяли все сомнения.

— Не верю, что вокруг Константиныча что-то было нечисто. Понимаете же — всегда всё было открыто. Летом разъезжались на месяц. Хоккеист приезжал и уходил, а мы с тренерами были рядом всё время.

— Умер Белоусов как-то внезапно.

— Рак крови.

Под руководством Белоусова «Магнитка» добилась звания сильнейшей команды России. В 2003 году уступила «Северстали» в первом этапе плей-офф, что стало финалом её выступления.

Белоусов ушёл сам. Договор подходил к концу, он сказал: «Надоело, нужен перерыв». Сейчас как будто понимаю — не выдержал. Желал больше денег. Но финансово могли бы найти компромисс.

— Что помешало?

— Помимо братьев Корешковых я собрал опытных ребят после сезона. Спрашивают: «Константиныч остаётся?» — «Не факт. Настроен уходить. Мы с шефом попытаемся переубедить». Вдруг слышу: «Геннадий Иваныч, не надо».

— Это чьи слова?

— Жени Корешкова. Смотрит на меня: «Не уговаривайте. Останется — хорошо. Нет — ничего страшного». Понял, что команда от Белоусова тоже устала. В итоге сменили направление, впервые пригласили иностранца — Сикору.

— Что с Постниковым, руководившим «Металлургом» двадцать пять лет? Почему говорили, что его уволили из-за «Мерседеса»?

В 90-е при клубе крутился бизнесмен, любивший хоккей и друживший с игроками, помогая деньгами. Послышав о мечте Постникова об иномарке, подарил ему белый «Мерседес». Машина была разбитой, но в сервисе её отремонтировали и покрасили, теперь она выглядела как новая и стоила копейки.

1996 год. Иномарки в Магнитогорске были повсюду, даже начальник ездил на «Волге» — а Постников на белом «Мерседесе». Однажды попал под горячую руку Рашникову, тот психанул, и всё.

— Уволил?

— Да. По сути, дело не в машине. Играли плохо. В штабе же уже присутствовал Белоусов, готовый к самостоятельной работе. Выбрали его.

Кинг

После публикации книги захотелось связаться с Кингом, которого назвали сказочником.

— Да еще как бывало! Внутри все бурлило. Такое количество вымыслов! Пишет, например: «Куприянов всегда носил сумку, полную денег, в первый же день протянул мне купюру, я испугался…» Какая же глупость?

— Не было такого?

— Объясняю. С Кингом договорились о подписании контракта в Вене, где в это время проходил чемпионат мира. Так удобнее — ему австрийская виза не нужна, а мы все равно на турнир летим. Дэйв спрашивает: «А билеты?» — «Покупайте за свои, при встрече компенсируем». — «Я туда и обратно в бизнес-класс возьму». — «Да ради бога». Человек уже в возрасте, лететь из Канады долго…

— Что уж мелочиться.

С банковскими переводами за границу тогда были большие трудности. Сумма была немаленькая — около 15 тысяч долларов. Куприянову их и выдали в клубе наличными, чтобы в Австрии сразу с тренером расплатиться. Кинг же из этого сенсацию раздул. Лучше бы спасибо сказал, что деньги за билеты привезли.

— Что заставило его насмехаться над названием клуба «Чартер» и называть его «Птеродактилем Эйр»?

Теперь есть авиакомпании, с которыми клубы работают напрямую. Можно заказать «Боинг», а можно «Аэробус». Двадцать лет назад такого не было. Летали на Ан-24. Один из самых надежных отечественных самолетов. Правда, шумный и багажный отсек отсутствует. Хоккейные сумки размещали в носовой части прямо на сиденьях. Кинг попросил арендовать что-то более современное. Перешли на Як-42.

Еще сообщалось, что Виктор Гудзик, инструктор по физкультуре, давал команде странные таблетки.

В профессиональном спорте без использования разрешенных фармакологических препаратов для быстрого восстановления никак не обойтись. Это было, есть и будет. Например, Гудзик — опытный специалист. Сколько работал с легкоатлетами и хоккеистами — ни разу его подопечные не давали положительной допинг-пробы.

В «Металлурге» за всё время, пока я здесь, было только одно дело о применении допинга. С нападающим Максимом Маминым.

— Нет.

Наш парень из Магнитогорска выступал за дубль и молодежную сборную. Говорили о Максе как о втором Радулове: злой, настырный, крепкий. Но слегка неловкий в действиях. Его мать ушла рано, воспитывал его отец.

Парень проводил лето в Хорватии. Прыгал в холодной воде, у него произошло воспаление мошонки. В панике позвонил домой: «Папа, беда!» — «Возвращайся первым же рейсом». Прилетел и сразу побежал к врачу. Тот без раздумий ввел препарат и проколол яичко.

— Ой.

— Все хорошо, ни боли, ни отека. Макс уезжает в молодежку. А через пару дней звонит мне Тузик: «Гена, что у вас творится? Мамин попался на допинге!» Начинаем разбираться. Выдергиваем врача: «Колол?» — «Да». — «Ты что, дурак?» — «Я как лучше хотел. Парень приходит, плачет. Яйцо во-о-от такое…» — «Пиши объяснительную».

— Написал?

Да, раскаялся. Немедленно уволили. Но Мамину это мало утешило. Несмотря на то, что двухлетнюю дисквалификацию сократили на год, всё равно карьера пошла на спад.

Обида

— Знаменитого хоккейного деятеляВалерия Гущина отказываются пускать во Дворец ЦСКА, как говорил сам. У вас в Магнитогорске такого не было?

— Меня и пускают, и зовут.

— Ходите?

— На не каждое соревнование прихожу. В прошлом году практически не посещал. Когда Ласьков руководил.

— Почему?

Пришел на хоккей, поднялся наверх. Шел мимо гостевых лож, встретил Ласькова. Увидев меня, резко повернулся — и в другую сторону. После этого больше на матчи не ходил, чтобы человеку не мешать.

— Кто-то сказал, что Илья Воробьев больше не отвечает на ваши звонки.

— Да, это было.

— Объяснение?

Когда впервые уволили, обиделся. Сказал, будто я должен был покинуть работу вместе с ним.

— С чего бы?

— Виктор Филиппович решил сменить главного тренера, тебе следовало бы проявить мужество и тоже уйти. Я ответил: «Илья, ты тренер. Востребованный — раз, молодой — два. Работа в сборной России — три. Долго без клуба не сидишь — четыре. А я человек пенсионного возраста, в родном городе. Здесь всё моё. Зачем мне уходить? Куда?»

— Как отреагировал?

Больше не общается со мной. До этого была вся ситуация с его увольнением. В Сочи ведём 2:1, 3:2. Третий период начинается – и всё разваливается, проиграли 3:4.

— Шеф расстроился?

— Говорит: «Дошло всё! Кончилось моё терпение! Поведай Петровичу, пусть вернется в Магнитогорск и пакует чемоданы. От тебя предложения по наставникам».

«Давайте подождем до завтра. Сейчас все в возбуждении! Думаете, Воробьев рад проигрышу?» — «Я сказал — всё!» — «Нет, Виктор Филиппович, не буду увольнять его сегодня. Ни слова не скажу. Давайте завтра я к вам приеду. Позволите?» — «К десяти чтобы был у меня». Прилетели в Магнитогорск к пяти утра. Ну и ничего!

— Ради такого-то дела.

В самолёте я позвал Мозякина: «Спишь не будешь. Завтра в восемь тридцать приезжаю, к шефу едем». Серега задышал чаще. «Надо, надо,» — сказал. «Будем Петровича спасать».

— Как сложился разговор?

— Полтора часа сидели втроём. Шеф ночь поспал, остыл. Всё уже было спокойнее. Мозякин сказал: «Виктор Филиппович, это же хоккей. Не знаю, что произошло! Выходим на третий период. Думаем: с кем там играть-то? Вдруг полетели как угорелые, а мы затряслись». — «Что же будем делать?» — «Я поговорю с ребятами. Сейчас выйдем и за Петровича три матча отдолбим. Отыграем как в последний раз!»

— Рашникова устроило?

Он кивнул: «Хорошо. Три матча выиграете — вопрос об отставке Воробьева снят». Вот какой у нас руководитель был, ясно?

— Еще бы.

Через два дня игра с «Ладой». Проигрываем дома 1:3! После того, как Мозякин сказал Рашникову всё. Виктор Филиппович разводит руками: «Я понимаю, если такой результат — значит, ребята не захотели биться за тренера».

— А вы?

— Еду к Воробьеву: «Петрович, не смог тебя спасти. Делал всё возможное».

— Он знал, что предшествовало матчу?

Думаю, нет. В эту секунду отвернулся и перестал со мной разговаривать. С того момента проходил мимо, будто меня не существует. А ведь дружили! Как-то отдыхал в Испании. Звоню Илюше: «Где ты?» — «На Мальорке». — «О, я неподалеку, на острове».

— Встретились?

— Садись на кораблик и приезжай в гости, — говорит. — Ты гостиницу снял? — Какую гостиницу? Виллу! Еще две спальни свободные. Поехал к нему, провели вместе прекрасные три дня. Никитка, его сын, ко мне так проникся, прямо подружились. Все было замечательно — и вдруг как обрезало!

—Подозревали в нем такую обидчивость?

Когда объявлял ему об отставке, пытался шутить: «Илюх, поздравляю. Ты стал настоящим главным тренером. Прочувствовал, что такое слететь с контракта. Важный опыт! Думаешь, это в последний раз? Сколько еще будет таких историй!» Поддерживал его как мог!

— Думаете, со временем узнает, как ходили с Мозякиным его спасать?

Не знаю ничего. Возможно, прочтет об этом в газете.

Воробьев

— Это же вы вытянули Воробьева наверх?

— Думал, Илья знает, каким образом оказался рядом с этими великими наставниками. Понимает, как к нему пришёл такой путь. Хотите услышать историю?

— Если можно.

— Двадцать двенадцать. Расположен в Ярославле. Ведёт занятия с детьми или молодёжи. Тогда приглашают американского тренера.

— Пола Мориса.

Вполне верно. Но это было очень сложно! Для понимания: Рашников — настоящий знаток хоккея. Знает всех игроков НХЛ. Всех тренеров. Дружит с Малкиным. Я начинаю искать специалистов в Северной Америке, составляю список. Виктор Филиппович смотрит, молча отбрасывает листок за листком.

— Кто еще там был?

— Честно говоря, не помню. Шеф откидывает, откидывает, откидывает… Вдруг взял листочек с фамилией Морис. Задумался, поднял глаза на меня: «Вот это вариант хороший. Молодой, 45 лет, доходил до финала Кубка Стэнли. Но ведь нереально?» А я человек заводной! Меня это задело!

— За что вас и любим, Геннадий Иванович.

— Думаю: что значит «нереально»?

— По какой причине Вы внесли фамилию в список?

— Вот именно! Разговаривал с агентами. Узрел, что человек без поддержки. Всё закрутилось!

— Тренера из Америки хотел шеф?

— А кто руководит? Я вернулся в «Металлург» в самом разгаре плей-офф, который Канарейкин проиграл. После этого Виктор Филиппович распустил всю команду. Оставил лишь врачей и хоккеистов человек восемь. Попытка убрать даже Гомоляко прошла неудачно, но Серегу я защитил. Мне сказали: «Набирай команду с нуля».

— Получилось, что Канарейкина вы увольняли дважды?

Его не уволили — контракт закончился. Федора брали на год и не продлили. Хотел, чтобы остался. Но шеф отказал: «В русских разочаровался, вези из Северной Америки». Хотя к Канарейкину отношение нормальное. Подошел: «Федь, все, запали мы на американцев».

В Москве с агентом беседуем об игроках. Агент спрашивает: «Что с тренером?». Я отвечаю: «Из штатов». Агент добавляет: «Без языка?»
Мне приходит в голову мысль: может быть, нужен русскоязычный помощник?

— Сами вспомнили про Воробьева?

— Нет, этот агент посоветовал: «Илья Воробьев! У него немецкий как родной, английский тоже на уровне…» Я Илью знал, он же играл в нашей команде. Хороший паренек.

— Бесстрашный такой.

— Смелый! Человек, который везде идёт до конца. При этом дружелюбный, остроумный. Передаю начальнику: «Воробьев!». Рашников так смотрит на меня: «Ты что? Он же уже в возрасте — Петр Ильич-то…» — «Да нет, я про Илью».

Начало рассказа о преимуществах: разбирается в структуре клуба, наших пожеланиях, подходе. Его отец — тренер, что-то передал. Будет годик обучаться у американца, всё усваивать. Как университет!

— Что Рашников?

— «Ну да, да, логично». Так началась карьера тренера Ильи Петровича Воробьева.

— Чтопоняли о нем как о тренере?

Пенетрантно, образованный. Уделяет внимание деталям. Первое время испытывал неловкость — боялся открыто общаться с Коваржем, Мозякиным, Зариповым. Однако это прошло быстро.

— Воробьев — хороший тренер?

— Отличный. У него всё есть. Такую школу прошел вместе с Морисом и Кинэном! При выходе Пола даже не обсуждали оставить Воробьева главным. Сам он сказал: «Морис уехал, Баррассо тоже. Что со мной делать?»

— Это перед приездом Кинэна?

Мы Воробьеву в штабе оставили. Кинэн привез помощника — Майка Пелино. Из трёх получилось очень хорошо, отлично работали вместе!

После Воробьева главным назначили Кинэна.

— Вопросов больше нет. Только у Ильи Петровича! Кстати, интересная история с увольнением Кинэна. Майк толстокожий, его выгоняли не раз. Реагировал так: «А кем я буду? Или вообще уезжать?» Ответил: «Майк, оставайся вице-президентом». — «Согласен!»

— С прежней зарплатой?

— Да. Проживал в Магнитогорске до окончания контракта. Правда, после того как Воробьев занял пост главного, было одно пожелание.

— Это какое же?

— Чтобы Кинэн не появлялся в раздевалке.

— Забавно.

— Сказал: «Пусть занимается чем угодно, но в раздевалку ни ногой!». А перед самым назначением Ильи ко мне зашел Пелино: «Майку убрали, кто будет главным?» — «Воробьев! » — «Почему не я? Я же считался первым помощником!».

— Это еще забавнее.

— «Майк, нам уже нужен русский, а канадец есть». — «Воробьев — не русский, ему из Германии». — «Нет, русский!» Всё. Пелино расстроился. Но промолчал и пошёл трудиться.

— Вы справились с обидами от Канарейкина, и всё наладилось?

— Да.

— А с Воробьевым сейчасникаких отношений?

— При встрече будем обниматься, но уже без прежней теплоты. Встретились недавно на прощальной игре Мозякина. Я и к Зарипову летел на прощальный матч. Некоторые тренеры меня не воспринимают — а хоккеисты любят всё! Мне кажется, Илья Петрович тоже приложил руку к моему увольнению. Алаверды, так сказать.

— Каким образом?

Шеф спрашивал его: «Что делать? Что тебя останавливает?» И Воробьев ответил. Я не уверен, но, кажется…

Баррассо

— Рашников утверждал в интервью, что вас три дня просили не удалять Кинэна.

Нет-нет, это с Воробьевым было. Виктор Филиппович ошибся. Увольнение Майка инициировал я. Начал он блестяще: с первого же захода взял Кубок Гагарина. И, наверное, подумал: «Всё, я великий, теперь как по маслу пойдет». Расслабился. Подсел на алкоголь.

— Вот тебе и Железный Майк.

В разгар победного плей-офф обратил внимание на то, что он коньячком налегает. В моём кабинете небольшой бар, всегда что-то припасено. После матча Кинэн заглянет: «Плеснешь?». Один бокал, второй. Потом Пелино приведет: «Он тоже хочет». С ним посидит. Пока бутылочку не уговорит, домой не уходит. Затем маршрут меняется.

— В смысле?

В Магнитогорске есть ночной клуб «Джага-Джага». Наш канадский дедушка стал его постоянным гостем. До рассвета там веселится, утром злой и несвежий приезжает во дворец. Несет какую-то пургу, тренировочные планы, которые накануне обсуждал с помощниками, — выбрасывает в корзину. Такое отношение к делу неприемлемо!

Воробьев сначала взвыл, затем Пелино встревожился: «Что-то неладное с Майком происходит…». Выяснилось, что Кинэн разводится. Жена улетела в Америку, да и с детьми проблемы.

— Завел девушку, как компенсацию за потерянную? В Магнитогорске.

— Не знаю, может быть. Говорю же — разнес все! В итоге позвонил начальнику: «Кинэну пора освобождать». — «Согласен. Гена, это первый случай, когда по тренеру ты принимаешь решение». До этого я никого не увольнял, инициатива в таких вопросах исходила от Рашникова.

Гомоляко полагает, что Кинэн умнее Мориса. Вдобавок отметил интересную деталь: «При Майке всегда была чистая раздевалка. А раньше приходишь — носки там, гамаши здесь, фуфайки на полу».

Хм. Зря он так про Пола. Тренер хороший — что в этом году и доказал, выиграв с «Флоридой» Кубок Стэнли. Морис — интеллигент, Кинэн — взрывной, кричал, бросался клюшками, планшетами…

Раздевалкой руководил Томас Баррассо, помощник Мориса. Какой он аккуратист! В Магнитогорск привез 25 костюмов и полторы сотни галстуков. В день менял по три рубашки, каждые два часа принимал душ, чистил зубы. Требовал, чтобы раздевалка блестела, никакого мусора. При Воробьеве было то же самое. Он у Тома эту черточку перенял.

Баррассо играл на позиции вратаря и обладал мастерством. В НХЛ провел 19 сезонов.

— В Америке он почти как Третьяк! Рассказал невероятную историю. Финал Кубка Стэнли, решающий матч. Баррассо со своим «Питтсбургом» в отеле на карантине. Вдруг в день игры подходит к тренеру: «После раскатки мне нужно отъехать на полчаса». — «Куда?» — «В город». Тот в недоумении: «Ты что? Вечером игра, да какая! Готовься!» — «Ну мне очень надо. Дайте клубную машину с водителем». — «Ладно…»

— Что-то случилось?

— Нет. Баррассо приходит в салон «Бентли» и указывает на самую дорогую модель: «Куплю! Но у меня просьба. Вы знаете, сегодня хоккей. Пожалуйста, перетяните машину бантом и к концу матча подгоните к дворцу». Продавец: «А если вы проиграете?» — «Исключено! Сегодня мы заберем Кубок Стэнли».

— Ну и самонадеянность.

— Так что вы думаете? Вечером «Питтсбург» побеждает, Баррассо поднимает кубок и зовет команду на улицу: «Я вам кое-что покажу». Выходят — стоит «Бентли» с бантом! Честно, если бы не слышал это собственными ушами, не поверил бы.

Могильный

Расскажите подробнее о возможном переходе Могильного, Федорова и Буре в «Металлург» в 1994 году.

Это не шутки! В случае затягивания локаута в НХЛ к нам действительно приедет вся троица. Даже с Могильным состоялись переговоры.

— Где?

В Москве всю ночь пили вино в «Интуристе»: Саша, Куприянов и я. Рассказали Могильному о городе и команде, обсудили условия. Получили согласие. Могильный говорил от лица Федорова и Буре, сказав: «Серега и Паша решили: если меня все устраивает, то и они готовы контракт подписать».

— Чудеса.

— Почему же? В НХЛ тогда игроки ничего не зарабатывали, а здесь возможность хорошо заработать, занимаясь любимым делом. Рашников принял идею с энтузиазмом: «Найдем средства на Буре, Могильного и Федорова». К сожалению, все сорвалось — локаут завершился раньше ожидаемого.

Федоров всё-таки добрался до «Магнитки» через пятнадцать лет.

В Америке Рашников впервые встретился с Сергеем, уже выступавшим за команду «Коламбус» из штата Огайо. Шеф прибыл туда по деловым вопросам, обсудив которые с вице-губернатором, тот, зная о страсти русского гостя к хоккею, пригласил его на тренировку «Коламбуса» в Ледовый дворец.

Рашников увидел Федорова и спросил: «Какие у тебя планы, Сережа?». — «Да, наверное, скоро закончу. Возраст…» — «А давай к нам!». Сергей улыбнулся: «Виктор Филиппович, ловлю на слове».

В 2008 году Федорова отправили в «Вашингтон», где игрок завершил выступление в Национальной хоккейной лиге.

— Да. По прошествии года, когда пошли разговоры о его готовности вернуться в Россию, шеф воскликнул: «Ведь Сережа обещал мне приехать в «Металлург»!». Мы за это зацепились, и Федоров вскоре полетел в Магнитогорск.

В Детройте он провел минеральный анализ и затем из-за него изменил рацион. Что вас в этом удивило?

— За то, что кофе не пьёт. Говорит: «Нельзя. «Сушит» организм». Из еды предпочитает овощи и зелень. Еще запомнилась фраза, брошенная Рашникову: «В отпуске могу позволить себе отдохнуть максимум десять дней. Дальше приступаю к тренировкам. Если бы расслаблялся на полную катушку, в НХЛ до 39 лет точно бы не доиграл».

В 2010 году «Магнитка» проиграла «Ак Барсу» в полуфинале Восточной конференции. Федоров в двух последних матчах не выходил на лёд. Спустя время Белоусов рассказал: Сергей отказался играть и дома, и в Казани. Вечером был нормальным, а утром сказал: «Не могу играть. Отравился». Что это было — неизвестно.

Из деталей ничего не припомню. Когда подобный человек говорит: «Не могу», доверять ему следует.

Не думаете ли вы, что кто-нибудь из Казани повлиял на Федорова?

Не ищите черную кошку там, где ее нет. Лучше другую историю расскажу. В прошлом сезоне последний матч регулярки проводили в Череповце. Нам уже ничего не надо, а хозяева отчаянно пытаются зацепиться за плей-офф. Им устраивает ничья. А если победим мы, на шестнадцатое место поднимается «Авангард».

Александр Медведев, президент КХЛ, звонит мне и говорит: «Я всё понимаю — два металлургических комбината, корпоративная солидарность… Просто не дайте «Северстали» сдаться!».

— А вы планировали?

— Да ну! Но в Омске, как говорили, траурное настроение. Ягр заранее собирает команду в ресторане, накрывает поляну — отпраздновать окончание сезона. В завершении сезона никто не сомневается. Разговоры сводятся к одному: «Магнитка» сдаться не будет, «Черепушка» точно заработает очко.

В гостинице рассказал хоккеистам: «Ребята, омские нам ни родственники, ни друзья. Но если сегодня проиграем, не отмоемся. Обвинят в смертных грехах. Не за понюшку табаку! Поэтому бьёмся как в плей-офф!». Сам на матч не поехал.

— Это почему?

У меня хорошие отношения с руководителем «Северстали». Как ему теперь смотреть в глаза? Будут же просить, подсобить… Лучше оставаться в отеле.

Вечером смотрю хоккей. Забиваем, тут же пропускаем — и до конца третьего периода счёт не меняется. Понимаю с тоской: всё, не отвертеться. Вдруг на последней минуте Хлыстов забивает — 2:1! Победа! С сиреной звоню Медведеву: «Александр Иванович, а вы в нас не верили…» В Омске траур сразу сменяется ликованием.

Бардин

Белоусов о судействе Бокарева из Казани говорил: «Больше странных судей не встречал. Мог все что угодно натворить». В вашем личном рейтинге — самый необычный судья?

Буланов – человек неординарный. Наша с ним работа всегда сопровождалась разногласиями. Каждое противостояние превращалось в конфликт. Неважно против кого играли, любое спорное судейское решение принималось в пользу соперника. Это невозможно!

В интервью Буланов утверждал, что в Магнитогорске вас туда затащили в суд.

— Что-о?!

— Не читали?

— Впервые слышу.

— В таком случае приводим слова: «По окончании матча распахивается дверь, влезает Геннадий Иванович и интересуется: «Почему ты поставил Челябинскую область на колени?» ».

Геннадий Иванович мог бы Слава Буланов послать куда подальше. Мог и ногу в дверь вставить. Но падать перед ним на коленях? Глупость полная. Помню, как он когда-то на меня жалобу написал.

— За что?

— Слава опять устроил разбой в Магнитогорске. После игры я вошел в раздевалку судей, взял пульт от телевизора и бросил его в Буланова.

— Попали?

Промахнулся — тот в стену и разлетелся. Потом на СДК говорят: «Арбитр жалуется, что вы разбили пульт». Мне смешно: «Его это не касается? Пульт наш, а не Буланова…». Самое интересное произошло со мной и Толей Бардиным.

— В судейские времена?

Да. 1994 или 1995 год. Конец важного матча, проигрываем. Я взволнованный, тут ещё Толя начинает поддушивать. Нашим игрокам выписывают удаления, а соперники нарушают правила — судья не реагирует. Плюс он был таким… воображаемым… В паузах стоит с ухмылочкой, руки скрестив на груди. Со стороны смотришь — просто издевается!

Это обманчивое впечатление. Но тогда я искренне верил, что «Магнитку» прибивают. Завелся, подбежал к судейскому столику. Пытался докричаться до Бардина — бесполезно. Решил схитрить. Дождался, когда он подъедет к борту, приложит ухо к дырочке в стекле, и со всей силы ткнул туда пальцем.

— Удачно?

— Сделал так, что Бардин вскрикнул от боли, отстранился, схватился за ухо. После этого он завершил судейство, стал президентом «Авангарда», мы подружились и часто вспоминаем эту историю.

Анатолий Федорович говорил нам о том, как у вас остановилось сердце, и о том, как вы едва дотащили себя в гостиницу «Украина».

— У меня случился инсульт. Врачи говорили о «вертебробазилярном бассейне», грустные и тревожные выражения употребляли.

— Что это?

— Подобный инсульт влияет на органы, отвечающие за управление движением. Толя фактически спас положение. Не растерялся, прямо в ресторане переложил на спину и дотащил до лифта, поднял наверх… Там цепь совпадений!

— Каких?

Рядом со мной был Толя. Появились фельдшеры и сразу вызвали скорую помощь. «Неотложка» в этот момент проезжала мимо гостиницы, была свободна. Меня моментально погрузили. До Пироговки тоже недолгое расстояние. Удивительное везение!

—Восстановились быстро?

В Москве немного отдохнул, после чего Рашников из Магнитогорска прислал за мной нейрохирурга именитого — Леонида Сака. Купили билеты на поезд и медленно поехали домой. На самолёте меня отправлять не решились. Год проявлялись некоторые симптомы, потом всё как рукой сняло!

— С Бардиным общались до последних дней?

— Да. О своих онкологических проблемах говорил мало. На вопрос «Как здоровье?» всегда отвечал: «Все нормально. Справляюсь». Был уверен, что поправится.

— Переехал, кажется, в Карловы Вары?

Пришлось уехать в Баден-Баден. Лечился в клинике неподалеку от съемного жилья. Заработанные деньги потратил на лечение.

Прага

Недавно Сергей Козлов из КХЛ рассказал о том, как был побеждён пражский «Лев».

— О, это чудесная история!

— Если не отрекаетесь — рассказывайте.

Играем с «Львом» финал, пять матчей уже завершено. Шестой — в Праге, счёт 3:2 в нашу пользу. Кстати, спасли Кинэна от дисквалификации. Арбитр едва его не удалил. Об этой истории никто не знает!

— Тогда начнем с нее.

В шестом матче в Праге счет был 4:3 в нашу пользу, вот-вот получали кубок, уже готовились. Вдруг два удаления, «Лев» сравнивает. В овертайме проиграли. Но удаления до этого спорные! Были, может, или нет. Дашь — на судью наедут, не дашь — все равно наедут.

— Он дал.

В Праге проходили соревнования. Майк из-за скамейки подошёл к месту, где выходят судьи. Я вижу — дедушка наш наклонился, чтобы его не заметили. Дождался бригаду — и бросился!

— Прямо с кулаком?

— Да! Тот же Серега Козлов, как только почувствовал, сзади на него напали. Кинэн бы сразу человека вырубил — всё, ещё одна проблема! Нам же седьмой матч играть!

— Обошлось?

— Нападение произошло, от этого не убежишься. Мы сразу к Медведеву и Шалаеву бежим. Те судьям: «Ребята, Майк просто обнять вас хотел, пошутить». — «Нет, он другое хотел…» — «Откуда вы знаете, что он хотел? Ничего не было! Сейчас это в Европе будем разбирать?! Тихо!» — «Ну да, да…»

— Замяли?

— Рашид Хабибулин, генеральный менеджер «Льва», впоследствии сказал мне: «Когда Майк бросился на арбитра, я понял, что седьмого матча не выиграем».

Хорошо, считаем: сейчас вылетим в Магнитогорск из Праги. Пока собрались, пока таможня — останемся дома до утра. Весь ритм нарушается!

— Ну и полетели бы наутро.

Приняли решение: ночуем в Праге, утром спокойно собираемся — и домой. Вылет в 12:00. Вечером в Магнитогорске, сразу во дворец и катаемся без лишних нагрузок. На следующий день игра, перегружаться не нужно.

— Отличный план, мы одобряем.

— Доехали до аэропорта, позвонили экипажу чартера: «Все нормально?» — «Да». — «Вылет дают?» — «Дают». Сидим в зале — что-то не пускают. Снова звоню командиру: «Что случилось?» — «Что-то странное. Говорят — ждите, ждите, ждите…» Ладно, будем ждать. Вдруг мимо прошелся «Лев»!

— Ого.

— Рашид улыбается: «Хе! Сидите? Ну, сидите!» — и уходит мимо. Я поражён: «Рашид, куда ты?» Знаю же — «Лев» собирался лететь в час дня. «Да мы решили пораньше!», — «Какое «пораньше»? У нас график полетов, мы первыми должны». — «Сидите, сидите. Кофейку вон попейте. А мы летим…»

— Раззадорились?

— Не совсем так. Позвонил Грицкому, руководителю «Металлурга». Говорю ему: «Такая фигня, себе представляешь?» Магнитогорцев перепугаем. Сразу понятно, что нужно делать…

— Чувствуем по голосу — мы близки к кульминации.

— Дальше не помню. Приехали в Магнитогорск, уже стемнело. Видим: стоит чешский самолёт. Окна горят — и на лицах ребят из «Льва» ужас. Твою же мать… Извините!

— Какая смешная история.

— Мы быстро проходим контроль — только после этого выпускают. мимо идет Хабибулин: «Ну ты и собака!»

— Так сам же напросился.

— В чём дело? Почему ты улыбался? Почему говорил «попей кофейку»? Почему рукой помахал? Ах, вспомнил! В Праге я ему ещё что-то говорил.

Ваши высказывания иногда проникают глубоко в душу.

— Сказал: «Рашид, неважно, кто первый вылетел. Главнее, кто первым прилетит». И в Магнитогорске напомнил: не забыл, что я тебе в аэропорту говорил?

Следующий день принес завершение для Рашида и команды.

В 6:2 выигрыш был, к концу немного ослабили хватку. По завершению игры на седьмом тайме всё закончилось.

В Магнитогорске произошло происшествие с участниками команды «Витязь».

— Вот верите — о том, что попали на свадьбу, мы услышали последними! Не знали. Потом вдруг видео на YouTube — прямо ахнули. Бойцы стоят спина к спине, готовятся отбиваться от магнитогорской молодежи…

Марек

— Кинг удивился, увидев Юшкевича на тренировке после того, как ему попала шайба в лицо: «Его лицо было похоже на смятую булочку». А кого из спортсменов вы считаете самым мужественным?

Игорь Королев из Тольятти играл в матче в старом дворце, который Ягр называл кинотеатром из-за одной трибуны и висящего экрана. Во втором периоде кто-то из «Лады» рассек Игорю щеку коньком. Крови потекли реки! Врач увёл его в раздевалку. Наложил 30 швов, подклеил — и Королев доиграл матч, как будто ничего не произошло.

— Хороший парень был?

— Очень! Правда, Яну Мареку невзлюбил. С Платоновым вечно издевались над бедным чехом. Подтрунивали, унижали… Как-то говорю Королеву: «Зачем ты так к нему пристаешь? Мы с тобой деньги зарабатываем благодаря Яну». В ответ: «Согласен, игрок замечательный. А по человеческим качествам — ничтожество».

Забивая голы, отдавая пасы, вытаскивая команду, Ян получал похвалу на льду, но на скамейке и в раздевалке ему угрожали.

— Почему?

Вмешивался везде, был брюзгой и жалостливым. Иногда плакал как ребёнок: « pán Величкин, помоги! Этот меня обижает, тот… ». Но ногу сломал?

— Как?

— Вечером после тренировки уходит нормально, утром смотрим — хромает. Рентген показывает перелом пятой плюсневой кости. Спрашиваю: «Как такое возможно?». Ян опускает глаза: «Ночью в туалет пошел, не заметил баул, споткнулся, упал…» А на самом деле у замужней девицы завис. Супруг застукал. Марек, спасаясь от расправы, выпрыгнул со второго этажа. Все, гипс.

— Именно ему в 2007 году удалось забить победный гол в матче, прошедшем в Казани.

— Вы знаете, что предшествовало этому? Седьмой матч финала, десять минут до конца игры. Я уже около скамейки игру досматривал. Марек вышел в одной смене с Гусмановым, пожадничал, не отдал пас. Тот обложил чеха последними словами.

Ян прибывает на лавку, всхлипывает. Я подхожу, обнимаю — у него слезы текут: «Пан Величкин, пан Величкин, ну почему Гусманов обзывается?». Говорю: «Ян, не обращай внимания. Если сейчас забьешь, вся команда будет носить тебя на руках». — «Что, правда?» — «Конечно». Марек выходит и почти с нулевого угла забрасывает победную!

— Какой прошлый матч хотелось бы снова увидеть?

Два незабываемых возвращения к победам – в полуфинале Евролиги против ТПС и в чемпионате России против «Трактора». 2000 и 1993 годы.

— Что было?

— После двух периодов с ТПС играли 0:3. А в третьем за 15 минут забросили пять шайб! Первую Микульчик забросил то ли коньком, то ли высоко поднятой клюшкой. У судей были основания отменить — но засчитали. И игра перевернулась! В Лугано, где проходил матч, швейцарцы болели за финнов. Зато в финале с чешской «Спартой» уже поддерживали нас. Распевали: «Buona Vita gigante Gomolyako!».

— «Гиганте» был хорош?

— Да не совсем так. Вручение наград тоже прославил. Преподнесли нам пятилитровую банку французского шампанского Cristal. .Андрей Шевченко, прибывший специально из Милана, вручал бутылку. Выходя на лёд с ней, держал двумя руками. Протянул Гомоляко, приговаривая: «Осторожнее, осторожнее…». Тот отмахнулся: «Да ладно!» — и одной левой поднял над головой.

— А что за камбэк с «Трактором»?

— Какой футбольный матч был! «Металлург» тогда тренировал Постников, а «Трактор» — Белоусов, Гомоляко там играл. К 57-й минуте счёт был 2:5 в пользу «Трактора», и Константиныч, уже считавший победу за собой, отправил Сергея в раздевалку: «Всё, отдыхай». А потом два дубля — Девяткова и Старковского. 6:5!

В раздевалку вошли челябинцы. Встретили Гомоляко из душа. Он улыбнулся: «Ну что, с победой?» — «С какой победой… Проиграли!» — «Как?!» Серега не поверил. Обмотанный полотенцем, побежал смотреть счет на табло. А я в тот вечер выиграл у Рашникова ящик коньяка.

— Каким образом?

Во время второго периода при счёте 0:3 руководитель вздохнул: «Никаких шансов». У меня не было ощущения безнадежности. Я ответил: «Не переживайте, вытянем!». Виктор Филиппович покачал головой: «Нет. Спорим?» — «На что?» — «На ящик коньяка».

На следующий день передал через водителя коробку армянского коньяка с советской этикеткой. Вкус превосходный. Последнюю бутылку не так давно распили. Думал, сделаю это со шефом, ведь 30 лет хранил. Но пришли гости, я рассказал им о споре — и мы коньячок приговорили.