Первый чемпионат СССР по хоккею прошел в декабре 1946 года. В 1930-е годы под словом «хоккей» понимали исключительно хоккей с мячом, а игру с шайбой всегда называли «канадским хоккеем». Многие спортсмены призывали развивать и эту игру, которую некоторые называли «буржуазной», но промышленность не производила клюшек и коньков для канадского хоккея.
Развитие канадского хоккея происходило в новых условиях: народные комиссары стали министрами, Красная армия — Советской, а спорт страны готовился к выходу на международную арену. Среди миллионов ушедших на фронт за четыре военных года ещё не было тех, кто мог предположить, что их дальнейшая жизнь будет связана с этой игрой.
Упомянуть всех хоккеистов, служивших на фронте, в одной статье по имени не получится.
Николай Сологубов
Олимпийский чемпион и двукратный чемпион мира по хоккею — самый известный советский хоккеист, служивший в армии во время войны. Сологубов никогда не судился. «В армию меня призвали в 1942 году. Попал на Ленинградский фронт во время блокады. 1 января 1943 года мы пошли прорывать блокаду. Наше наступление шло через Неву. Здесь я получил ранение в ногу. Рядом разорвался снаряд, и я потерял сознание. Я очнулся на пятый-шестой день в госпитале. Открыл глаза, но говорить и шевелить рукой или ногой не мог», — вспоминал защитник.
У Сологубова было несколько ранений. Врач Олег Белаковский рассказывал: «У Сологубова огнестрельное ранение нижних конечностей — перебиты большие и малые берцовые кости. В смысле перспективы занятий спортом это очень тяжёлый случай. Однако Николай мужественно вынес испытания, восстановился и начал играть». Уже в 1949-м клюшка соперника буквально вспорола живот защитника, вызвав разрыв кишечника, но и после этого Сологубов вернулся на лёд.
Сологубов стал первым советским защитником, активно участвующим в атаке. В его честь назван клуб защитников, забросивших более 100 шайб (проект не действует). Также он был жёстким защитником: Анатолий Тарасов утверждал, что после силовых схваток Сологубов говорил: «Покойничков знавал я лично!». Несложно представить, как этот защитник вписался бы в тогдашнюю НХЛ.
Олег Толмачёв
Будущий игрок «Динамо» большей частью войны был шофёром. Эта профессия была очень опасной. Великую Отечественную будущий хоккеист начал на Калнинском фронте, но потом перевели на Кавказ. «Однажды отобрали некоторых из нас и стали обучать езде по горным дорогам. Уже потом я узнал, что предстояло добраться до пограничной с Ираном станции Джульфа и, приняв военный груз, двинуться в обратном направлении», — вспоминал Толмачёв.
Длина маршрута составляла 2000 километров, и водитель проделал его 104 раза. На пути колонны могли ждать разбойники, камнепады и диверсанты — сам Толмачёв потом говорил, что остался жив чудом. Осенью 1944 года Толмачёва направили в танковую школу, но вместо ожидаемой отправки на Дальний Восток водителя отправили в войска НКВД — а оттуда лежал прямой путь в «Динамо».
«Динамо» стало первым победителем чемпионата СССР, который прошел довольно быстро. Играли как попало: не знали техники и тактики, не умели бросать и владеть шайбой. Лучше всех управлялись с ней рижане и таллинцы. Наблюдали за ними и многому учились. Правда, бегали резвее. Хоккеист не сыграл в главной сборной, но в «Динамо» провел 10 лет, завоевав множество медалей союзных первенств.
Александр Комаров
На первенстве мира 1954 года, первом для советской команды, большинство игроков использовали велосипедные шлемы. Александр Комаров, нападающий, предпочитал шлем танкиста. Сам Комаров в танковых войсках не служил, но очень этого желал.
В августе 1945 года кампания против Квантунской армии длилась меньше месяца и до сих пор остается малоизвестной. Но не была она лёгкой. «Помню, как уже на Дальнем Востоке мы ехали по дороге, которая была усыпана трупами погибших японских солдат. Так мы прямо по этим трупам на противотанковых пушках передвигались», — вспоминал хоккеист. «Повезло, что выжил». После войны Комаров остался на Дальнем Востоке в составе армейской команды, откуда потом уехал в ЦДКА.
На ЧМ Комаров играл против одного из лучших европейских хоккеистов того времени Свена Тумбы. Несмотря на то, что Тумба был выше на 20 см, советский форвард не дал оппоненту ничего сделать. «На банкете встретил Тумбу. Тот мне свою медаль чемпиона Швеции протягивает: “Никто так меня не прихватывал”, — вспоминал Комаров. После игровой карьеры экс-форвард работал инструктором физкультуры в одном из самарских депо.
Олег Белаковский
В юности Белаковский выступал за ленинградский клуб вместе с Всеволодом Бобровым, но выбрал профессию врача. Мать Белаковского погибла во время эвакуации из Ленинграда. Работая на кафедре инфекционных болезней, врач постоянно просил отпустить его на фронт, однако его каждый раз отправляли обратно. В 1943 году просьбы Белаковского удовлетворили, отправив его в ВДВ, где совершил полторы сотни прыжков с парашютом.
Уличные бои… Переправы… Раненых выносили с поля боя… Контратаки, когда откладывали хирургический скальпель и брали автомат… Ранения… Смерть товарищей… Из всех наград два ордена чаще других возвращают к фронтовым воспоминаниям. Орден Красной Звезды, полученный в 1944 году за форсирование Свири, и орден Отечественной войны первой степени, врученный в 45-м за бои в Венгрии.
После войны Белаковский благодаря старому другу Боброву занял место в спорте, став врачом ЦСКА, а затем достиг футбольной и хоккейной сборных страны. Олег Маркович трудился на Суперсерии и помог Валерию Харламову восстановиться после тяжелой травмы.
Николай Эпштейн
В 1939 году меня призвали в армию. Сначала направили в Политех имени Моссовета, возле Бутырской тюрьмы, учиться, а потом решил: какой я из себя тренер? И ушёл в ЦСКА. Так прослужил с 39-го по 45-й год. В 1941 году только на демобилизацию собрался — война началась. Воевал под Москвой — в первом полку связи. Потом немцев от Москвы отогнали, и перешёл я в железнодорожные войска, а сразу после войны набор в футбольную команду «Локомотив» был — туда и угодил.
В 1953 году тридцатичетырехлетний Эпштейн приехал в Воскресенск и фактически заложил основы школы, которая потом дала нашему хоккею много выпускников. «Приехал я в этот Воскресенск — а там грязища, а в ней два барака стоят. С Костиковым мы приехали — был такой вратарь в «Спартаке». Тот посмотрел-посмотрел — да к вечеру и уехал. Испугался!» — вспоминал потом тренер.
Эпштейн утверждал, что без пункта пятого в паспорте не оказался бы в Подмосковье. Не имея больших возможностей, «Химик» стремился играть второй номер, что вызывало недовольство и насмешки Анатолия Тарасова. В то же время клуб конкурировал с московскими командами, обладавшими практически неограниченным ресурсом. Эпштейн прослужил в «Химике» 21 год и дважды завоевал бронзу чемпионата.
Дмитрий Богинов
Богинов — один из немногих тренеров России, имеющих именной баннер под сводами арены. Биография тренера несколько загадочна: его происхождение было непростым, хорошо знал французский язык, в некоторых источниках даже утверждается, что отец был контрадмиралом. В то же время точно известно лишь о том, что до войны Богинов находился в тюрьме, но прошёл финскую войну 1939-1940 годов.
Богинов не делился с хоккеистами воспоминаниями о прошлом и редко носил ордена. Получив государственную награду от Михаила Калинина в Кремле, он сказал: «Я загрешил перед страной, перед обществом. Принять награду готов только в том случае, если меня простят». Подробности непростого боевого пути дослужившегося до майора Богинова можно найти ниже.
Эпштейн говорил об Эдуарде Богинове: «Как тренер не «игровой», тонкостей не было. Сам не играл ни во что, зато человеческие качества удивительные». Валерий Кормаков вспоминал о тренере: «Дмитрий Николаевич сразу откровенно нам сказал: на коньках я едва стою, в хоккей не играл, зато все великие хоккеисты — мои друзья». Богинов принял решение об омоложении команды игроками из чемпионата города, которые в 1961 году стали серебряными призёрами чемпионата страны.